Спускаясь с Афганских гор. Талибанский Андараб. Пули-Хумри. Альбомы остальных афганских провинций будут раскрываться по мере их обработки Наверное будет к месту поставить сюда текст, прославляющий героический труд медиков Пули-Хумри

Госпиталь. Обстрел Пули-хумри.

Шло время. Точнее не шло, а ползло как больная черепаха.
Говорят, что труднее всего ждать и догонять.
Нам приходилось ежедневно делать и то и другое как в прямом, так и в переносном смысле.
Все ждали, когда всё это закончится. Ведь обещали вывод войск в недалеком будущем. Естественно, невыносимо тянуло домой. Домой к своим родным, и домой к родной земле.
Кроме того, нам, как молодым солдатам (чуть больше полугода за плечами) машины, естественно, достались старые. Так уж было заведено. Поэтому приходилось постоянно догонять "стариков". Быстрее делать, соображать, находить лучшее решение. Ошибки тут могут стоить жизни как нигде в другом месте.

Ритм жизни в армии, и тем более, на этой земле совершенно иной. Очень много дел по ремонту машин. После каждого рейса свою ласточку или барбухайку - кому что досталось нужно готовить к следующей поездке. Кроме того, караульная служба вмешивалась в обычный уклад жизни, сбивая ритмы сна и бодрствования. Молодые солдаты сильно не высыпались, уставали. В первое время трудно было даже найти время выстирать одежду. Вечно зачуханные, забитые, бесправные. Их
легко выделить из основной зелено-серой армейской массы по внешнему виду, по опущенному взгляду.

Одинаковые дни, похожие друг на друга своей обыденной грязью и каторжной работой тянулись, казалось бесконечно.
Тряпочный термометр на здании клуба показывал, что лето набирает силу. Красная отметка на нем постепенно подползала к пятидесяти градусам. Даже асфальт при такой температуре становится мягким. Находиться под открытым солнцем крайне неприятно. Металл на машинах нагревался до такой степени, что можно получить ожог, едва прикоснувшись. Уже давно ходили на обеды с голым торсом - иначе в столовой просто невозможно находиться, хотя чаще всего обедали где-нибудь в пути, в дороге.

Рейсы, так же как и дни, были похожи один на другой. К счастью, проходили спокойно. Все чаще у дороги можно встретить дымящийся остов машины. К счастью, нашу колонну неприятности обходили стороной. Чаще всего ходили в Пули-хумри, реже через перевал Саланг в Кабул или Баграм. Летом этот перевал вполне удобен для езды. Ни снега, ни льда на дорогах. Старики говорили, что придет зима, и мы узнаем почем фунт лиха. Ну а пока было лето, и оно тоже доставляло немало неприятностей.

Уже притупилась внешняя настороженность, точнее не притупилась, а перешла во внутреннее состояние, куда – то в голову, мозг. Уже привыкли к бесконечной жаре, чёрным тучам пыли, поднимаемой иногда южным ветром «Афганцем», смирились с недостатком сна. Привыкли ноги целый день давить на педаль газа, а руки – крутить руль и переключать скорости. Научились довольно быстро менять колёса. Особенно, когда в каждом рейсе приходилось делать два – три своих колеса и « помогать» старослужащим. Даже не верится, что так часто могут прокалываться колеса.

Трудно было сжиться только с дедовщиной. Впрочем, очень многому можно дать объяснение и оправдание. Во всяком случае, нас гоняли для того, что бы мы научились делать быстрее, точнее - что бы в экстренной ситуации из-за нашей нерасторопности не погибли ни мы сами, ни люди из-за нас. Ну да ладно.

Прошло всего два месяца, а я уже попал в госпиталь с желтухой. Отсутствие должной гигиены и большая распространенность заболевания в этих краях делают свое дело.

Госпиталь находился в Килагайской долине, в нашем военном городке, недалеко от одноименного Афганского города Пули-Хумри. В этой долине, похожей на огромную пыльную яму останавливались на ночлег все колонны.

К счастью, болезнь не страшная. Просто некоторое время был похож на лимон.
Но госпиталь есть госпиталь. Ни работ, ни забот. Хороший сон, уйма времени. Среди армейской суеты это как побывать на курорте. Конечно, я отдохнул, даже немного поправился. Недели через полторы чувствовал себя совершенно бодрым и здоровым.

Белоусов! – окликнул меня в коридоре начальник отделения майор Васечкин. Добродушнейший человек, прибывший сюда, как мне казалось, не ради карьеры и денег, а для того, что бы лечить и помогать.

Да, товарищ майор.

Капельницы тебе отменяют, завтра переходишь в шестую палату.

Так, думаю, - для выздоравливающих.

Наконец-то! – тон по-настоящему радостный. Может быть, где-то в душе оставались нотки сожаления, что лафа закончится, но эта вольная бездельная жизнь изрядно надоела. Не могу сидеть без дела, да и к своим тянет.

За время пребывания в госпитале, нашёл хорошего друга. Максима Горева из Подмосковья. Он служит, как и я водителем, тоже в Хайратоне, недалеко от нашей части.

Незаметно пролетела еще пара недель. Чувствовал я себя отлично, но начальник отделения с выпиской не торопился. Анализы еще не пришли в норму.
Июль, самый разгар лета. Очень трудно описать ту, всюду проникающую безжалостную жару. Даже ночью температура не падает ниже сорока. Чтобы заснуть приходилось, накрываться намоченной простыней. Что бы переждать жару, унимавшуюся только к полуночи, мы выходили на «свежий» воздух поговорить, вспомнить гражданскую жизнь, спеть под гитару любимые песни.

Если брали гитару, то выходила целая толпа. Песни – одно из немногих доступных развлечений в этом страшном мире.

За время пребывания в госпитале, Пули–Хумри «духи» (душманы - прим автора) сильно не обстреливали. Мелкая стрельба слышна часто, особенно по ночам. Плюс каждый день наши из «градов» обрабатывают окрестные горы и караванные тропы. К этому уже давно все настолько привыкли, что, наверное, и не замечали вовсе.

На городок внезапно, как это бывает в горах, опустились сумерки.
Как обычно, мы сидели с Максом на крыльце, рассказывая байки о прошлой жизни.

От меня до Москвы километров 15-20 будет. Три остановки на электричке.
- Класс! - искренне завидую другу. Я был в Москве, на фестивале в восемьдесят пятом, очень понравилось. Недалеко от Измайловского парка жил. Даже Сенкевича видел утром с сенбернаром. Надо будет к тебе в гости заглянуть.

Заезжай - Макс улыбается. Всегда буду рад. Серёга, а от тебя до моря далеко?

Не очень. Метров триста. Сознание отбрасывает мысли назад к теплой воде и песчаному пляжу, где отдыхали со школьными подругами осенью, за пару месяцев перед призывом. Вспомнились теплые деньки бабьего лета, ласковая, невероято чистая вода с ровной гладью и золотистая кожа девушек. Как я соскучился по всему этому! Эх, окунуться бы сейчас.

Свистящий звук заставляет нас прерваться, поднять голову.

Ракетница – махает рукой Макс.

Да, наверное.

Но свистящий звук резко обрывается, перерастая в оглушительный взрыв с разлетающимися в разные стороны огненными точками.

Здорово, говорю, салют как у нас в Керчи на девятое мая.

Но особо улыбаться не приходиться, потому, что такого мы ещё не видели, да к тому же реактивный снаряд упал всего в трёхстах метрах от нашего модуля на продовольственные склады, да вслед за ним надрывно просвистели ещё два, разорвавшись там же.
А это уже не шутки. Чуть дальше находятся артсклады. Если туда попадут, наш модуль придётся строить заново. По свисту определили, что снаряды летят либо через нас, либо недалеко от нас.

Бежим в процедурку, чтобы погасили везде свет. После того, как сделали все меры по безопасности, садимся отдохнуть и отдышаться.
Мальчишеский интерес переборол страх, и мы снова вернулись наружу, даже залезли на крышу модуля. Тем более, прятаться от реактивных снарядов в этих фанерных коробках не лучшая затея.

С высоты было заметно, что обстреливали не только склады, а главным образом аэродром и полк, километрах в двух от нас.
- Что же свет не тушат? - раздраженно говорит Макс.

Да и наши чего–то молчат. Стрельба в одну сторону. что за ерунда? – говорю с досадой.

Через пару минут непрерывного обстрела свет погасили во всей долине, или повредили генератор. Ещё пара снарядов упали в районе продскладов, недалеко от нас, на пару секунд освещая округу.

Слышишь, ей богу через голову летят - сказал возбужденно Макс. Может лучше уйти?

Из больничных модулей вышло довольно много людей. Такой обстрел это уже перебор, даже для этих мест необычно.

Чёрт его знает, откуда стреляют. Огненный след от реактивного снаряда появляется только через время после выстрела.
Наконец раздался и первый ответный залп. Мне показалось, ответили из полка зенитки. Почти сразу после них ударили грады, с оглушающим воем выбрасывая снаряды и поднимая вокруг себя тучи пыли. Ударила установка из другого места, третьего. Некоторых я раньше не видел. Духи больше не стреляли.

Что за интерес по очереди стрелять? – Макс с досадой махнул рукой. Идем спать.

На этом неприятный инцидент, если его можно так назвать, закончился.
Постепенно все разошлись спать. Наши установки ещё долго стреляли, унося с диким воем смертоносные снаряды в мрачную пустоту. Конечно, в эту ночь уже было не до сна.
Говорят, только два раненных. Верится с трудом, но тут, в госпитале сразу стало бы ясно про убитых.

На следующий день несколько духовских ЭРЭСов попало на стоянку машин. Там был виден свет. Это резко демаскировало. Как потом выяснилось, это была третья рота моего батальона. Тоже раненные.
Прошёл ещё день. Вечером, пришла в голову мысль, сходить на стоянку, проверить, не пришли ли наши колонны. Ужасно хотелось поговорить с ребятами. Почти месяц мы их не видели.

Конечно, по уставу запрещено выходить за пределы госпиталя, но никто такие вещи не контролирует. В синей госпитальной одежде, или "синьке", как мы ее называем, идти неудобно. Все-таки, до пыльной ямы-стоянки полтора-два километра пешком в основном по пустырю.

Хорошо, когда налажены связи с вещевым складом через старослужащих, с которыми тоже были неплохие отношения и из–за гитары, да и просто человеческие. Поэтому солдатская форма, нужно заметить, гораздо лучше той, в которой я пришел из учебки, уже давно лежала под матрасом. Путь туда не опасный, вокруг только наши. Сюда бачам вход закрыт, поэтому ожидать неприятностей от дороги нечего.

Можно сказать, красивая равнина раскинулась между гор, если иметь большую фантазию. Сухая выжженная земля с толстым слоем пыли, в которой утопали "солдатские" кроссовки - ну почему мы не взяли сапоги? Почти никакой растительности. По периметру на верхушках гор расположились наши блок-посты.

За незначительными разговорами незаметно добрались с Максом до стоянки.
В груди что-то сжалось, когда я увидел издалека знакомые КамАЗы. Оказалось, что только моя колонна пришла в этом вечер. Макс наотрез отказался идти к моим и ему пришлось одному вернуться в госпиталь.

А я шел к своим. С радостью и опаской одновременно.
По правде говоря, не думал, что меня встретят хорошо.
Но не только мой призыв, но даже вся узбекская компания вышла меня встречать. Все улыбались, поочерёдно хлопая по плечу.

Тут же нашлась гитара. Вечер выдался просто сказочным. Пожалуй, один из лучших вечеров за всю службу. Поочередно расспрашивали и рассказывали. Даже такие, казалось, обидные слова, как "притащился наверное там", "закосил от службы" были сказаны скорее с теплой завистью.

Желание возвращаться в госпиталь у меня пропало напрочь. Единственное, что тревожило – это документы, которые остались там.
Бек сказал, что он тоже когда-то сбежал из госпиталя, документы потом переслали в часть. Это обнадежило. Но как отнесется командование?
К счастью, ротный меня поддержал и решение было принятно немедленно.
- Езди на здоровье, если хочешь - сказал он, тряся меня за плечи. Вон, какую ряху там наел.

Поскольку я был без дела, меня поставили в наряд на кухню ПХД.
Тут я почувствовал, что тяжело будет переключиться сразу с одной жизни на другую, но ничего не поделаешь, когда-то надо.

После долгого отсутствия был сильно заметен контраст между моим призывом и старшими. Наши выглядели забытыми, усталыми, грязными. На моей машине, как сообщил Сейдамет, ездил Бочаров – парень из моего призыва. Точнее не ездил, её в рейсе не было, она стояла в части готовилась к списанию. С неё уже переставили на другую машину зенитную установку и двигатель - единственные работающие механизмы.

На следующее утро построение, командир роты отдал приказ на марш и вперёд, вернее назад, домой, в Хайратон. Меня посадили к Иванчуку, он накануне подвернул ногу.

Вот и закончился Госпиталь, лёгкая жизнь. Этой ночью, я сходил последний раз туда, попрощался с Максом, взял оставшиеся вещи.

Как всегда, ранним утром подъем, построение, короткая инструкция ротного и домой.
Весело работает мотор, знакомые запахи едкого дыма из выхлопных труб, шуршание колес по щебенке.
Проехали Дорожный пост на выезде из Долины, несколько зигзагов по спуску вдоль реки, Афганский город Пули-Хумри - вроде все как всегда.

К сожалению, дальше пошли трудности. Останавливались прочищать воздушный фильтр – мотор совсем не тянул на подъём, затем пробили колесо. Еще одна остановка в помощь Смирнову – тоже колесо пробил. Так оказались вместе с машинами тех замыкания.

К жаре более-менее привык, по крайней мере, мог свободно себя держать, чтобы не спать. Потихоньку отмечаю в голове перемены в дороге. Выгоревшие кое-где склоны гор, новые остовы разбитых машин по краям. Что ещё? В дуканах появилось много фруктов – гранаты, инжир, яблоки, хурма, арбузы, дыни. А люди те же, с хмурыми смуглыми лицами, чаще в чалмах, в грязно-серой одежде. Такие же раскрашенные машины, вездесущие бачата, предлагающие чарз (косяк), жвачку, сувениры и норовящие что-нибудь стащить.

Старые вопросы и ответы – что есть, бача, что надо бача?

Подъезжай к дукану с арбузами - говорит Иванчук.
Снижаем скорость берём вправо.
- Эй, бача, чан паэса? (сколько стоит - прим автора).
Дуканщик не заставляет себя ждать, сам подбегает, предлагает товар.
- Четыреста – один штука - в Узбекистане его вполне можно было бы принять за своего.
Иванчук через окно даёт афошки, получает арбуз. Всё отъезжаем.

Арбуз купили, только резать нечем. Обгоняй потихоньку наших, нужно найти нож.
Обгоняем одного, другого. Находится и нож. На ходу передаем, на ходу режем, едим, и даже успеваем угостить других.

Про все новости и перемены в части уже расспросил, поэтому оставшуюся часть дороги едем молча. Встряска от теплой встречи дала возвышенное приподнятое настроение. Ощущение, словно ехал домой.
Сразу за афганским поселком Ташкурганом останавливаемся помочь Вадиму Булгакову. У него "сгорело" два колеса на шаланде. Долго возились. Пришлось оставить по одному колесу на оси с каждой стороны. Вместо второго- диск. Устали как собаки. Возле следующего дукана взяли дыни, арбузы. Нужно было перекусить после тяжелой работы перед последним рывком через пустыню.

Заметна усталость, пальцы на руках трясутся. Делаю попытку расслабится, но за дорогой слежу внимательно. Пустыню проезжали на максимальной скорости. Жара невыносимая. За очередным барханом показывается царандоевский пост (царандой - народная армия Афганистана, условно говоря, помогала нам - прим автора) и первые строения Хайратона.

Сворачиваем с асфальта на пыльную и ухабистую дорогу. Проезжаем несколько частей, наконец видны и наши жёлтые модули. Изо всех сил давлю на сигнал, добавляя его в общий гул колонны. От души радуемся, что "без происшествий" прошёл ещё один рейс.
Машины поставлены на стоянку. Грязные и усталые бредем в глубокой пыли к жилым модулям. Выстраиваемся на плацу. Как всегда, нас встречает комбат.

Здравствуйте солдаты - "батя" старательно выговаривает букву О.
Отвечаем как можем, вразнобой - сказывается усталость.

Рад что вы все вернулись и привезли нашего больного.

В его тоне слышаться странные нотки. Это не его стиль. То ли грусть, то ли радость.

Вы, наверное, еще не знаете, что случилось с Пули-хумри.

По рядам прошел шепот. - Что случилось? Все смотрят друг на друга, но каждый лишь мотает головой.

После небольшой паузы комбат продолжает. - Нет больше Пули-хумри.
- Как так? - наверное, сказано было всеми одновременно.

Разметало его. Через час после вашего отъезда в артиллерийский склад попал ЭРЭС. Начали рваться снаряды. Сдетанировала взрывчатка. Взрывы продолжаются до сих пор. Передают, что много потерь, хотя большую часть людей удалось эвакуировать.
С минуту стояла полная тишина.
- Вот такие вот дела - комбат тихо вздохнул. Идите отдыхать.
Вся рота посмотрела на меня.
Да ты как задницей чувствовал. До меня с трудом доходили слова. В голове прокручивалось возможное кино, останься я в госпитале. И что с Максом? К сожалению, этого узнать уже не удастся. На войне, как и в жизни - у каждого своя судьба. Моя служба это несколько раз доказывала.

Я проснулся вовремя, оказался -- в какой-то щели, или канаве, недалеко от ослиной тропы, от единственного "хайвея", связующего горные афганские деревушки и большой электрифицированный и автомобилизированный мир.

С самого рассвета на тропинке образовался значительный поток людей, могли заметить и меня. Быстро собрался и пошёл вниз. На этот раз утреннее солнце светило мне в лицо. Тропинка спускалась всё ниже, и вот уже далеко внизу показался четвёртый, большой кишлак.

Интереснейшее дело! Вдоль ручья тянулась то одна, то две колеи, но они не были порождены машинами или мотоциклами. Эти колеи протоптали сотни ослов и пешеходов, ежедневно ходящими в свои горные аулы и обратно!

Навстречу попадались колоритные бородатые мужики с котомками, старики на осликах, мужья с жёнами в чадрах. Я их фотографировал; жители беспокоились и прятали женщин от глаза фотоаппарата.

Бывало даже: идут женщины, открыв лицо – сняли чадру, ведь горы, пустыня, людей нет, никто не видит, и тут из-за поворота навстречу иностранец – я! И-и-и-и! Визг, срочно закрываются в чадру и бочком-бочком, отвернувшись от меня, проходят мимо.

Наконец я обнаружил, что спускаюсь к большому посёлку. Его не было на иранской карте; потом узналось, что он называется Андараб. На большом холме, над посёлком, окружённые распаханными полями, стояли четыре танка, и дула их были направлены чуть вниз, на посёлок, в разные его стороны, чтобы расстрелять весь.

Чьё же это творение? Явно не американских войск (те в глубинке не появляются)! Сперва подумал залезть на эти танки и пофотографироваться, но затем решил не делать: во-первых, могут оставаться мины, а во-вторых, я же не знаю, какие воспоминания в жителях посёлка разбудит моё танковое баловство!

И правильно. Спустившись в посёлок, увидел его население. Девяносто процентов – мрачные бородачи, типичная «Аль-каида», другие десять процентов – типичные стукачи, безбородые молодые придурки с автоматами, следящие за всеми остальными. Зашёл в полутёмную харчевню, попросил чай и лепёшку, сижу, озираюсь вокруг, а люди наблюдают меня. Узнали мою сущность, перешёптываются: «Шурави, шурави» (советский). Один даже спросил, был ли я здесь двадцать лет назад. Я отвечал отрицательно.

В углу харчевни, на вытертых тысячами людей половиках, сидели два мрачных афганца и считали огромную сумму денег. Три года назад у меня у самого могли быть подобные пачки. Теперь, после деноминации 1:1000, такая гора крупных купюр означала 50-100 тысяч долларов. На такие деньги можно купить, наверное, весь посёлок.

Не стал задерживаться в харчевне, вышел. По пути увидел на улице большое дерево, прямо под холмом, на котором стояло четыре танка. Дерево было очень толстое – метра три в диаметре, но внутренность ствола его была пустая, выжженная с той стороны, где стояли танки. Может быть, когда-то в дерево попал снаряд, а потом дупло так и не заросло. Эх, ведь это мои соотечественники двадцать лет назад из танков расстреливали посёлок!

Стал фотографировать дерево – стукачи тут как тут: покажите паспорт! Талаши не везёте ли? Что вы тут делате? Пошли в ментовку! – Почувствовал недоброе, отобрал у них паспорт и свалил в западном направлении, где намечалась машинная дорога. Несмотря на крики и свист сзади, я не стал оборачиваться. А тут, по счастью, уже появилась машина, меня подобрали, и я уехал из Андураба обратно в цивилизацию, в уже знакомый мне Хинджан. Ехали часа два. Денег не попросили.

В Хинджане один из пассажиров машины проболтался ментам, что подобрали меня в Андарабе. Из-за этого меня стали преследовать и здесь, шпионили за мной, свистели, кричали, хотели отобрать паспорт и задержать меня. Я опять отругал всех блюстителей порядка и пешком покинул Хинджан. А пройдя три километра, поймал грузовик до Пули-Хумри и совсем исчез из зоны досягаемости ментов.
Уже позднее, в Москве, я узнал, что пос.Андараб действительно был опорной базой моджахедов в советско-афганскую войну; в 1980-х годах там шли весьма кровавые бои. Так что я угадал в своих предположениях.

Пули-Хумри, как всегда, были весьма хороши. Дешёвые фрукты-овощи, многочисленные харчевни, красивые горы справа. Только вот длинный этот город, километров десять он всё тянется вдоль дороги.
Пока шёл, мимо с бибиканием пронеслась и затормозила маршрутка.
– Помнишь нас? Мы видели тебя в Ишкашиме! Если идёшь в Ишкашим, поехали!

Я удивился неожиданной встрече. В маршрутке ехали работники того самого хотеля, в котором я остановился в свой первый афганский вечер. Но сегодня в Ишкашим мне было не надо, и они весело уехали.

А я добрался до северного выезда из города, туда, где три года назад мы с Книжником мылись и стирались на горной речке. К сожалению, речка сия загрязнилась и обмелела, так как для орошения и электрификации на ней организовали небольшое водохранилище. Я прошёл дальше, город кончился, начались арбузные и дынные поля.

На ближайшем ко мне поле, под деревом на деревянном помосте, сидели три крестьянина, те самые, которых я фотографировал неделю тому назад. А у меня уже был готовый снимок. Я подошёл поближе – меня узнали – поздоровался и вручил фотографию.

То-то было удивление и восторг! Старик – тот вообще, наверное, никогда не фотографировался, может быть, только на паспорт – но и зачем ему паспорт? Только чтобы проголосовать? Младшие тоже были фотографиями не избалованы. И так её смотрели, и этак, и что-то обсуждали, тут же послали младшего за самой большой дыней. Её тут же зарезали и скормили мне, сколько было возможно. Тут же побежали за второй дыней и вручили мне в подарок – пришлось засунуть в рюкзак, отчего он заметно потяжелел. Потяжелел и я.
Поскольку ночевать на арбузном поле мне не хотелось, я пошёл дальше, не стопя, ожидая интересного развития событий и приглашения в гости. Но домов вдоль дороги не было – одни лишь поля. Через десять минут другой седобородый старик, обихаживавший свою арбузную плантацию, обратил на меня внимание, подозвал и с большой радостью скормил мне длинный арбуз прямо с грядки. Съев большой арбуз после большой дыни, я чрезвычайно отяжелел и стал подумывать о скором приземлении.

По счастью, справа от дороги показалось село с мечетью. Вот то, что нужно! Свернул туда. Маленькая деревенская мечеть приютилась среди кустов и арбузных полей. Несколько крупных, высоких, бородатых стариков тусовались на циновках подле мечети, ожидая захода солнца.

Моё появление вызвало большой интерес. Постоянные посетители мечети оказались умными, добрыми и осведомлёнными в мировой политике людьми. Назавтра оказалось, что большинство из них – школьные преподаватели, а имам – по совместительству и директор школы (можно сказать «церковно-приходской»), а также и доктор народной медицины.

Здесь никто не стал нервничать, остерегаться «Аль-Каиды», проверять документы и звать ментов, чего я немного опасался. Наоборот, все стали расспрашивать, потом пытались накормить ещё одним арбузом, потом принесли ужин. Сгустилась ночь.

Электрического освещения не было видно, всё происходило при свете газовой лампы. По причине жары молитвы проходили не в самой мечети, а во дворе её, на циновках. Газовая лампа ставилась впереди и указывала направление на Мекку. Однако, азан (призыв на молитву) звучал не простым голосом, а через микрофон и динамик. Может быть, Саудовская Аравия спонсирует афганские мечети динамиками на батарейках?

После пятой (ночной) молитвы меня устроили спать в комнате у имама.

👁 Отель как всегда бронируем на букинге? На свете не только Букинг существует (🙈 за конский процент с отелей - платим мы!) я давно практикую Румгуру , реально выгодней 💰💰 Букинга.

👁 Знаешь ? 🐒 это эволюция городских экскурсий. Вип-гид - горожанин, покажет самые необычные места и расскажет городские легенды, пробовал, это огонь 🚀! Цены от 600 р. - точно порадуют 🤑

👁 Луший поисковик Рунета - Яндекс ❤ начал продавать авиа авиа-билеты! 🤷

Провинция Баглан
Виктор ВЕРСТАКОВ: В землянке, вкопанной в долину близ городка Пули-Хумри, с ботинок очищаю глину, жизнь коротаю до зари. Здесь печь гудит, здесь лампа светит, поскрипывает в петлях дверь, здесь жизнь мне, может быть, ответит, что с нею делать мне теперь. Последний раз вдали от дома ночую на краю войны, где все понятно и знакомо - от взрывов и до тишины. Еще не мучает теченье похожих, словно капли, дней, где жизнь опять полна значенья, всецело замкнутого в ней. Еще любовь не стала стержнем и самоцелью бытия... Еще я вся - не тa, что преждe, которoй завтра стану я... (http://viktorverstakov.narod.ru/)
1. Из архива Юрия СИНДЛЕРА. Фото подписано: "Мы только прибыли в Келагайскую долину: первый начальник госпиталя подполковник Курбанов М.М., нач. т.о. капитан В. Хижняк, нач. и.о. майор Синдлер Ю.Д., нач. финчасти ст. лейтенант С. Портнов, наш стоматолог. Памяти медиков-ветеранов Афганистана. В апреле 1980 года колонна госпиталя пересекла государственную границу и совершила марш Термез-Пули Хумри\Келагайская долина/. Так начиналась история нашего военно-полевого госпиталя, в котором мы почти пол-года работали без среднего медицинского состава. Это было время, когда один из хирургов во время операции трудился за операционную сестру, когда врачи других отделений работали и за себя и за мед.сестер. Когда по боевому расписанию становились на забор крови, переливание, ассистирование во время операций и т.д. К сожалению на сайте отсутствует материал о тех, кто развертывал госпиталь и налаживал его работу, быт, взаимодействие с войсковой мед. службой, созданием протибиологической защиты в гарнизоне и в частях зоны отвественности..."
2. Фото подписано: "Проведение занятий работы госпиталя в режиме противобиологической защиты". Из архива Юрия СИНДЛЕРА
3. Фото подписано: "Славный коллектив инфекционного отделения: наши девочки, Арташ Саркисян - незаменимый трудяга: мед.брат, санитар и просто замечательный человек!". Из архива Юрия СИНДЛЕРА "Фото 3: второй слева сидит солдат Малкин из Мурманска, 4-я - медсестра Данна".
4. Фото подписано: "Те же дорогие мне товарищи на фоне отделения". Из архива Юрия СИНДЛЕРА Дополнение от Николая Франковича МОСТОВОГО (Пули-Хумри, хоз. взвод, госпиталь, инфекционное отделение, санитар по прозвищу "Градусник", 1982-1984): "Фото 4: слева сидит солдат Малкин из Мурманска".
5. Фото подписано: "Как радостно, когда приходит весть о долгожданной замене. На снимке наш начмед. В. Золотарев, хирург, которого мы звали БАТЬКОЙ, инфекционист, вновь прибывший рентгенолог". Из архива Юрия СИНДЛЕРА. A.C.: color=red> Все пять верхних фото взяты http://сайт/img/s/sindler_j_d/about/index.shtml

Наверное будет к месту поставить сюда текст, прославляющий героический труд медиков Пули-Хумри:

ЗОЯ И ЛИЗА - СЁСТРЫ МИЛОСЕРДИЯ Прошло уже немало времени и то, что было повседневностью - становится воспоминаниями, отходит в глубь памяти. Домашнее, уютное, спокойное надёжно заслоняет пережитые тяготы. Говорят: всё забывается. Почему же тогда до сих пор снится им былое и хочется опять взглянуть на эти уже выцветшие за прошедшие годы фотографии? ... Снимок похож на те, которые мы десятками привозим из отпуска, из похода. очертания гор вдали, раскинутая палатка, у входа две девушки. Зоя - строгое выражение лица, гладко зачёсанные волосы, распадающиеся за спиной пышными волнами. Лиза - светленькая, лукавые глаза, задорные ямочки на щеках, Обычный снимок. Если не знать, что экзотический пейзаж - это Афганистан. Если не обратить внимания на табличку на палатке: "Посторонним вход воспрещён! Опасно для жизни!" Зоя Петрачишкина и Лиза Веденеева - медсёстры. Два года они проработали в полевом госпитале. В инфекционном отделении. Два года они боролись с гепатитом, тифом, малярией. Каждый день входили в палатку, где "посторонним" было опасно для жизни. А не посторонним? Про Зою писали в газетах, её снимали на телевидении, в "Комсомольской Правде" был огромный портрет (фотогенична!). После Афганистана она поступила в Московский стоматологический институт, вышла замуж, родила ребёнка. Лиза растит дочь. Награду "За боевые заслуги" ей вручали в военкомате буднично: распишитесь в получении. На что Лиза ответила по уставному: "Служу Советскому Союзу!" Зоя и Лиза познакомились в Ташкенте перед отправкой в Афганистан. Там публика была самая разная: продавцы, шофёры, даже кладовщики. Девчонок пугали: "Куда вы едете? Вы знаете что там творится? Вы знаете, какие там условия?" Лиза и Зоя старались не слушать: бегали по Ташкенту, покупали дыни, грелись на южном солнце (то лето в Москве было дождливое). Дома, в военкомате им сказали, что работать они будут в госпитале палатными медсёстрами - раздавать таблетки, мерить температуру, делать уколы. ... От Кабула они летели самолётом. Потом вертолётом. Когда вышли, то ташкентская жара показалась прохладным подмосковным вечером. Потрескавшаяся от зноя земля - ни деревца, ни кустика, белое выцветшее небо, огороженная территория, военные палатки. Стали распределяться. Когда дошла очередь до инфекционного отделения, наступила напряжённая тишина. "Зой, пойдём?" - предложила Лиза: она больше всего боялась попасть в хирургию. Госпиталь развернули недавно и поначалу забот было выше головы. Hе были оборудованы "кабинеты" - палатки для процедур, лаборатории для анализов. "Девчонки, вы посмотрите своим женским глазом - как тут всё можно устроить" - предложил Юрий Давыдович Синдлер, главный и единственный врач инфекционного отделения. И четверо девчонок - ещё Аня и Хамида - начали благоустраивать госпиталь, "чтоб хоть немного был похож на больницу". Расставили в палатке "ящички "для таблеток", "для стерильных материалов", "для порошков", постелили на тумбочки салфетки. Наутро пришли к больным: "Здравствуйте, мы будем вашими сёстрами". Сначала жизнь мало чем отличалась от той, "на гражданке". Поступали больные, в основном - гепатитом, надо было всех записать, оформить историю болезни, подготовить всё к отправке в Союз. Ох, если бы они знали, как эта "писанина" будет их мучить потом! Тогда, когда начнут прибывать больные тифом, малярией, гепатитом. Какие только инстанции не потребуют от них справок, отчётов! Как трудно будет их писать, когда рядом в палатке бредят, стонут люди, ждущие твоей помощи! Это началось в первую их осень Стали поступать больные с подозрением на энтероколит. Анализы показывали - это тиф. Юрий Давыдович, инфекционист со стажем, хорошо представлял, какая грозит опасность. "Умоляю, девчонки, не заразитесь. Будьте осторожны! - повторял он. - Почаще мойте руки хлорамином!" Первый год у них так и остался в памяти: изнурительная работа на пределе сил. По графику каждая медсестра должна сутки дежурить, двое отдыхать. Но разве можно было даже думать о выходных, когда есть больные, надо до обхода врача заполнить температурные листки. А капельницы, а уколы... Бывали дни особенно напряжённые. О них сообщали заранее. "Возможна перестрелка. Приготовьтесь принимать раненых". В это время все шли в хирургию, в других отделениях оставались только дежурные сёстры. Оперировали порой по шесть-семь часов, в такой же полевой палатке, только там затыкали все щели, все окна. Духота, жара, не раз от напряжения хирурги теряли сознание тут же за операционным столом. Зоя в свои "выходные" работала то за анестезистку, то за операционную сестру, то за лаборантку, хотя раньше этим никогда не занималась. . "Зойка у нас смелая, за всё бралась" - говорит Лиза. А "смелая" Зоя, увидев в первый раз погибшего солдатам убежала в палатку и проплакала весь вечер. "Я боялась", "Мне было страшно" - можно было услышать от девушек. И в этом не было кокетства, ведь раньше жизнь действительно не ставила их в подобные обстоятельства. "Я вообще боюсь трудностей, - сказала Лиза. - Однажды, ещё до Афганистана, поехала в стройотряд поварихой. Работа адова: вставать в пять утра, печку растопить, воду наносить, к тому же жара... Так и не выдержала, сбежала". А как же здесь, в госпитале, нагрузка тут куда больше? "Но ведь это всё совсем другое. Если бы я уехала, кто бы стал работать?" Трудно им было, психологически трудно. Одна из подруг из хирургического отделения так и не смогла привыкнуть к этой картине человеческих страданий - беспрестанно болела. Да и быт этот походный: жили в четырёхместной палатке вшестером, железные койки, тумбочки. Вода привозная, мало того что не вдоволь, так и в санитарном отношении, мягко говоря, небезупречна. А ещё приводили в отчаянье мыши - их было больше, чем тараканов в запущенной квартире: они сыпались из рукавов куртки, забирались в тумбочки, в постели. Привыкнуть к этому оказалось невозможно. Однажды вечером девушки сидели у себя в палатке, и вдруг Зоя с ужасом завизжала: "Лиза, к тебе под кровать какой-то зверь полез!" Зверь оказался тушканчиком - они тоже стали наведываться к людям. После отпуска жилище сестёр неузнаваемо изменилось. Девочки привезли с собой из дома покрывала, скатерть, тюлевые занавески. Вместо стандартных кружек-мисок появились по-домашнему удобные тарелки-чашки. Вокруг палатки посадили кусты и счастливы были, когда удалось вырастить настоящую розу. Домой писали о природе, о погоде, о том, что всё хорошо. Hе рассказывать же родным, что давным-давно самое заветное желание у тебя - выспаться. А от усталости порой наваливается такая безысходность, давит такая тяжесть, что когда выходишь из палатки ранним-ранним утром, ещё затемно, и слышишь выстрелы в горах, кажется, уже никогда не попадёшь домой. Порой, когда тоска по дому, по мирной спокойной жизни становилась нестерпимой - девушки пели. Чаще всего модную тогда "Малиновку": "Три жердочки - берёзовый мосток над тихою речушкой без названья..." Пели сначала вполголоса - в соседней палатке жили врачи: люди солидные. серьёзные. Но однажды, допев песню, девушки услышали: "Спойте ещё!". После таких "спевок становилось легче. Девушки чувствовали, что здесь они все вместе, а нe в одиночку наедине со своей болью, усталостью, тоской по дому. ... В свой день рождения Зоя утром сдала дежурство. Заступила Лиза. Вечером решили собраться - посидеть, попеть, попить чаю. Гости - свободные от дежурства медсёстры, врачи - пришли нарядные, причёсанные, праздничные. Сели за стол. Прибежала и Лиза на минутку - в отделении всё было спокойно. Но не успели гости произнести первые поздравления, как за Лизой пришли: "Парню одному совсем плохо". Попытались сначала не заметить Лизин уход - день рождения всё-таки. Но как-то не пелось, как-то не хотелось веселиться. А потом Лиза вернулась: "Зой, пойдём, у парня надо посидеть". И Зоя в нарядном платье, ещё не пришедшая в себя от ночного дежурства, отправилась к больному в реанимацию. Парень был без сознания, вскакивал в бреду, пытался куда-то бежать, стонал, плакал. Всю ночь Зоя провела около него: то ставила капельницы, то делала уколы, то просто говорила какие-то слова, пытаясь его успокоить. Про гостей так, кажется, и не вспомнила. Да, впрочем, и они не задержались за именинным столом: в ту ночь привезли раненых. Через несколько дней тому парню стало получше. Он поднялся и добрёл до Зоиной палатки. Совсем юноша, лет восемнадцать, не больше. "Я знаю, вы сидели со мной... Спасибо вам... Мне было так страшно, я думал, что умру..." Зоя резко отвернулась - почувствовала, как слёзы больно жгут глаза. "Жалко их было", - в один голос говорили девушки, вспоминая своих тогдашних больных. Жалко, когда их привозили - испуганных, беззащитных. Конечно, солдаты знали, что служба в Афганистане опасна, что здесь могут ранить, могут даже убить. Но что подхватят болезнь, о которой читали лишь в книгах про гражданскую войну... Жалко, когда от боли, от беспомощности они кричали: "Коновалы! Вам на ферме только работать!" (Юрий Давыдович был в таких случаях резок: "Ещё раз услышу, что сестёр обижаете - выпишу!"). А когда чуть-чуть поправившись они рвались обратно в полк, к товарищам, жалко было с ними расставаться. Госпиталь, где работали девушки, был на хорошем счету. "Это потому что у нас хороший коллектив был", - сказала Лиза. "Да-да, - подтвердила Зоя. - Если бы мы не помогали друг другу, у нас бы так быстро не выздоравливали". Да, в госпитале были и новейшие аппараты, и оборудование, но может быть, чтоб выздороветь, не впасть в отчаяние, нужно было ещё видеть, как каждое утро входит с весёлыми огоньками в глазах Лиза, от которой веет домашним теплом, уютом, покоем. Или Зоя - строгая, умелая, уверенная, что всё идёт как надо, что всё будет хорошо. Конечно, не только Зоя и Лиза, - подруги их, сёстры, врачи, все сил не жалели. Среди них не было тех, кто мог сказать: "Мне что, больше всех надо?" Каждый знал, что он незаменим, что от его чёткой работы зависит жизнь больных. И происходили чудеса. За два года в госпитале, например, не было ни одного хирургического осложнения. "В палатке операционной, как щели не затыкай, от пыли спасу нет, пятьдесят градусов жары - и ни у кого не загноилась рана" - рассказывают девушки. ... Это случилось на второй год работы в Афганистане. Однажды утром зашёл в палатку Юрий Давыдович бледный, осунулся. "Я, кажется, заразился, рвота, температура, живот болит". Единственных врач-инфекционист слёг. В этот день привезли больных. Конечно, медсёстры уже знали, что предпринимать, но не могли определить стадию развития болезни. А это очень важно, потому что запущенный тиф грозит прободением. Оказав первую помощь больным, Лиза зашла в палатку. "Юрий Давыдович..." Доктор лежал под капельницей. "Ладно, давай, снимай с меня иголки". Так они и жили потом: сначала капельницу - врачу, потом капельницы - больным, укол - врачу, уколы - больным. Как-то летним вечером девушки сидели на улице у сколоченного из досок столика. Пили чай, Лиза - своё любимое молоко, из порошка разболтанное. Вдруг кто-то сказал: "Лиза, а ты желтеешь..." Лиза бросилась за зеркалом. "Жуть! Не может быть!" Но белки глаз уже были жёлтые. Лизе отгородили место за ширмой в процедурной палатке. Когда появилась возможность уехать в Союз - она отказалась. "Да у меня в лёгкой форме был гепатит, - говорит Лиза. - И к тому же капельница, знаете, как хорошо выгоняет инфекцию? Всё нормально. Я скоро встала. Подруги уехали в отпуск". Когда подруги возвратились из дома - их встретила бледная исхудавшая Лиза. Бросились друг к другу, плакали, обнимались "Ой, девочки, не целуйте меня, я заразная", - смеялась Лиза, сама готовая разреветься. Не все вернулись после отпуска в госпиталь, у каждого были свои причины. Зоина мама тоже отговаривала: "Может не поедешь? Смотри как похудела, почернела". "Да не могла я остаться, - говорит Зоя. - Ведь там ждали девочки". На второй год в госпитале стало полегче. Вместо палаток появились щитовые домики, построили баню, даже привозили кино. А на Новый Год в столовой стояла настоящая ёлка. А потом? Потом снова потянулись тяжёлые однообразные будни: капельницы, уколы, ночные дежурства. "Ничего особенного мы не делали", - в один голос говорят девушки. Конечно, когда читаешь в газетах о наших воинах в Афганистане, работа медсестёр кажется малогероической - под пулями не были, раненных с поля боя не выносили, но не случайна в их жизни медаль "За боевые заслуги". Скольким спасли эти девушки здоровья? Сколько воинов вернулось, благодаря им, в свои части! После Афганистана прошло уже немало времени. Лиза каждое утро, отведя маленькую Иринку в детский сад, спешит в интернат, где живут ребята, больные сколиозом - она работает там врачом по лечебной физкультуре. Зоя сдала экзамены, зачёты, нянчит новорожденного. Всё нормально, всё так и должно быть. Среди фотографий у Лизы лежит письмо от медсестры Наташи из Полтавы. Она теперь тоже вернулась домой, работает в санатории. "У нас тут хорошо, приезжай, отдыхающие пьют минеральную воду, гуляют в лесу, принимают ванны". "А мне до сих пор снится Афганистан - наши палатки, больные, раненые. Просыпаюсь среди ночи и не могу уснуть. Девочки, неужели это было в нашей жизни?". Было, сестрички, было. И останется с вами навсегда неугасающей памятью, которой вы по праву можете гордиться. Н. РУСАКОВА ________________________________ A.C.: color=red> Текст "Юрий Синдлер. "Зоя и Лиза - сёстры милосердия" находится http://artofwar.ru/s/smolina_a/text_0840.shtml 6. Из архива Любови ГАЙДЕЙЧУК (ЧЕРЕМНЫХ), Гардез, медсестра медроты 56-й ДШБ в/ч пп 44585 (10.02.1988 - май 1988). Пули-Хумри, медсестра в хирургическом отделении госпиталя в/ч пп 86608 (май 1988 - январь 1989) A.C.: color=red>
7. Фото подписано: "Около медроты". Из архива Любови ГАЙДЕЙЧУК (ЧЕРЕМНЫХ), Гардез, медсестра медроты 56-й ДШБ в/ч пп 44585 (10.02.1988 - май 1988). Пули-Хумри, медсестра в хирургическом отделении госпиталя в/ч пп 86608 (май 1988 - январь 1989)
8. Фото подписано: "Учения в Пули-Хумри после 10 августа. Кто был - знает о чем идет речь". Из архива Любови ГАЙДЕЙЧУК (ЧЕРЕМНЫХ), Гардез, медсестра медроты 56-й ДШБ в/ч пп 44585 (10.02.1988 - май 1988). Пули-Хумри, медсестра в хирургическом отделении госпиталя в/ч пп 86608 (май 1988 - январь 1989) 9. Фото подписано: "8 марта 1988 г. нас поздравляют мужчины". Из архива Любови ГАЙДЕЙЧУК (ЧЕРЕМНЫХ), Гардез, медсестра медроты 56-й ДШБ в/ч пп 44585 (10.02.1988 - май 1988). Пули-Хумри, медсестра в хирургическом отделении госпиталя в/ч пп 86608 (май 1988 - январь 1989)
10. Фото подписано: "На выезде где-то в районе Гардеза, Леонид Тарасов 4-й слева". Из архива Любови ГАЙДЕЙЧУК (ЧЕРЕМНЫХ), Гардез, медсестра медроты 56-й ДШБ в/ч пп 44585 (10.02.1988 - май 1988). Пули-Хумри, медсестра в хирургическом отделении госпиталя в/ч пп 86608 (май 1988 - январь 1989)
11. Фото подписано: "С дочерью губернатора провинции в Пули-Хумри". Из архива Любови ГАЙДЕЙЧУК (ЧЕРЕМНЫХ), Гардез, медсестра медроты 56-й ДШБ в/ч пп 44585 (10.02.1988 - май 1988). Пули-Хумри, медсестра в хирургическом отделении госпиталя в/ч пп 86608 (май 1988 - январь 1989)
12. Фото подписано: "Таня Ермакова, Анатолий Вдовин, я, остальные???". Из архива Любови ГАЙДЕЙЧУК (ЧЕРЕМНЫХ), Гардез, медсестра медроты 56-й ДШБ в/ч пп 44585 (10.02.1988 - май 1988). Пули-Хумри, медсестра в хирургическом отделении госпиталя в/ч пп 86608 (май 1988 - январь 1989)
13. Фото подписано: "Около хирургии, капитан м/с Сергей Тезиков и операционная сестра Раиса." Из архива Любови ГАЙДЕЙЧУК (ЧЕРЕМНЫХ), Гардез, медсестра медроты 56-й ДШБ в/ч пп 44585 (10.02.1988 - май 1988). Пули-Хумри, медсестра в хирургическом отделении госпиталя в/ч пп 86608 (май 1988 - январь 1989)
14. Фото подписано: "В перевязочной с подполковником м/с Пряхиным В." Из архива Любови ГАЙДЕЙЧУК (ЧЕРЕМНЫХ), Гардез, медсестра медроты 56-й ДШБ в/ч пп 44585 (10.02.1988 - май 1988). Пули-Хумри, медсестра в хирургическом отделении госпиталя в/ч пп 86608 (май 1988 - январь 1989)
15. Фото подписано: "Операционная сестра Татьяна Новак". Из архива Любови ГАЙДЕЙЧУК (ЧЕРЕМНЫХ), Гардез, медсестра медроты 56-й ДШБ в/ч пп 44585 (10.02.1988 - май 1988). Пули-Хумри, медсестра в хирургическом отделении госпиталя в/ч пп 86608 (май 1988 - январь 1989) 16. Фото подписано: "Операционная сестра Татьяна Новак". Из архива Любови ГАЙДЕЙЧУК (ЧЕРЕМНЫХ), Гардез, медсестра медроты 56-й ДШБ в/ч пп 44585 (10.02.1988 - май 1988). Пули-Хумри, медсестра в хирургическом отделении госпиталя в/ч пп 86608 (май 1988 - январь 1989) A.C.: color=red> Кроме Пули-Хумри, Любовь служила в Гардезе. Её военные фото поставлены в фотоальбом "Гардез, Гaзни, фотоальбом N 1" http://сайт/editors/s/smolina_a_n/9.shtml#3 =================================================================================== =================================================================================== =================================================================================== 17. Из архива Светланы ЧУКРЕЕВОЙ (ЖУРБА), Пули-Хумри, в/ч пп 77824
18. Фото подписано: "1986 год". Из архива Светланы ЧУКРЕЕВОЙ (ЖУРБА), Пули-Хумри, в/ч пп 77824
19. Фото подписано: "1986 год". Из архива Светланы ЧУКРЕЕВОЙ (ЖУРБА), Пули-Хумри, в/ч пп 77824 =================================================================================== =================================================================================== ===================================================================================
20. Фото подписано: "Госпиталь Пули-Хумри, слева ротный айболит Иван Кипин, а второй боец, вроде, пропал без вести. Имя медсестры неизвестно". Из архива Сергея ВЛАСОВА. Дополнение от Марии ШУНЬГИНОЙ (КАПУСТОВОЙ), чьи фото идут ниже: "Я помню эту девушку. Это - Ирина, фамилию не помню. Я работала с ней год, но мы - анестезистки - в операционной и палатах реанимации работали. Ира же работала на палатах хирургии и много делала, как сестра-хозяйка." Подсказка от "ДАНА": color=green> "Вношу дополнение, что Ира, медсестра из хирургического отделения в те годы носила фамилию Русак, она приехала в Пули-Хумри весной 1982 года. =================================================================================== =================================================================================== ===================================================================================
21. Фото подписано: "Мы приехали из Союза совсем недавно на работу в ДРА, медсестра хирургического отделения Роза, я и анестезистка Boвченко Людмила". Из архива Марии ШУНЬГИНОЙ (КАПУСТОВОЙ), Пули-Хумри, медсестра-анестезист хирургического отделения госпиталя в/ч пп 86608, 1982-1984 Подсказка от "ДАНА": color=green> "Вношу дополнение, что фамилия Розы - Идрисова. Она быстро вышла замуж за солдата и уехала в Союз". A.C.: Военные воспоминания Марии ШУНЬГИНОЙ (КАПУСТОВОЙ) поставлены в http://сайт/s/smolina_a_n/0011.shtml#17
22. Фото подписано: "Лаборантка госпиталя Пули-Хумри Лида Ковалевич из Молодечно (Белaрусь) и медсестра Света Захарова из Уфы". Из архива Марии ШУНЬГИНОЙ (КАПУСТОВОЙ), Пули-Хумри, медсестра-анестезист хирургического отделения госпиталя в/ч пп 86608, 1982-1984 A.C.: Дополнение по именам подсказaла "ДАНА".
23. Фото подписано "Я у дверей первого жилого модуля для медиков(женская половина)". Из архива Марии ШУНЬГИНОЙ (КАПУСТОВОЙ), Пули-Хумри, медсестра-анестезист хирургического отделения госпиталя в/ч пп 86608, 1982-1984
24. Фото подписано: "Медики госпиталя Пули-Хумри: анестезиолог капитан Маслюк И.Г., анестезистки-медсестры я и Вовченко Л. " Из архива Марии ШУНЬГИНОЙ (КАПУСТОВОЙ), Пули-Хумри, медсестра-анестезист хирургического отделения госпиталя в/ч пп 86608, 1982-1984 Подсказка от "ДАНА": color=green>
25. Фото подписано: "Медики госпиталя Пули-Хумри: анестезиолог капитан Маслюк И.Г. с анестезистками Вовченко Л. и мной - Марией Капустовой. Сбоку незнакомый афганец". Из архива Марии ШУНЬГИНОЙ (КАПУСТОВОЙ), Пули-Хумри, медсестра-анестезист хирургического отделения госпиталя в/ч пп 86608, 1982-1984 Подсказка от "ДАНА": color=green> "Вношу дополнение, что анестезиолога Маслюка зовут Юра, проживает в г. Подольске".
26. Фото подписано: "Медики госпиталя Пули-Хумри: я, рентгент-лаборант Толик, анестезистка Вовченко Л." Из архива Марии ШУНЬГИНОЙ (КАПУСТОВОЙ), Пули-Хумри, медсестра-анестезист хирургического отделения госпиталя в/ч пп 86608, 1982-1984 Подсказка от "ДАНА": color=green> "Вношу дополнение, что рентген-лаборанта зовут Толик Цыбульский, из города Винницы в Украине".
27. Фото подписано: "Медики госпиталя Пули-Хумри: провизор Галина, анестезистка Вовченко Л., операционная сестра Першикова Г., солдатик (?) и медсестра инфекционного отделения Галя". Из архива Марии ШУНЬГИНОЙ (КАПУСТОВОЙ), Пули-Хумри, медсестра-анестезист хирургического отделения госпиталя в/ч пп 86608, 1982-1984 "На фотографии N 27 солдатик - это Сергей Москалев. Призывался, кажется, из Казахстана, но последний адрес г. Сургут". Дополнение от Николая Франковича МОСТОВОГО (Пули-Хумри, хоз. взвод, госпиталь, инфекционное отделение, санитар по прозвищу "Градусник", 1982-1984): "Фото 27: простите за воспоминания, справа сидит - Галя, я уехал в отпуск с твоими наручными часами, дико стыдно, но зато помню тебя до сих пор. А еще помню Тамару и Наташу, кудрявенькая такая с нежной улыбкой. Я ее сильно подвел в свое первое ночное дежурство. Всем вам желаю здоровья и простого человеческого счастья!".
28. Фото подписано: "Наш почтальон Толик Виславский, я и другие солдатики". Из архива Марии ШУНЬГИНОЙ (КАПУСТОВОЙ), Пули-Хумри, медсестра-анестезист хирургического отделения госпиталя в/ч пп 86608, 1982-1984 Дополнение от Андрея Ш. из подмосковных Люберец: "На фото N 28 (слева направо) 1. Виславский Толя - Белоруссия. Кстати он был не только почтальон но и киномеханик. 2. Маша - ее я визуально помню 3. Это я - Андрей Ш. - Подмосковные Люберцы. 4. Витя Щипанский - Белоруссия. 5. Стоит сзади - Витя Куликов - Раменский район Подмосковья. Крайний справа (стоит) Витя Куликов - его уже нет с нами. Убили Витю уже на гражданке где-то году в 1988-1990"
29. Фото подписано: "Медики госпиталя Пули-Хумри: стоматолог Борис, я, начальник хирургического отделения подполковник Терентьев". Из архива Марии ШУНЬГИНОЙ (КАПУСТОВОЙ), Пули-Хумри, медсестра-анестезист хирургического отделения госпиталя в/ч пп 86608, 1982-1984 Подсказка от "ДАНА": color=green> "Вношу дополнение, что стоматолог Борис живет в городе Львов в Украине".
30. Фото подписано: "Aфганский офицер, советник Сагираев и я". Из архива Марии ШУНЬГИНОЙ (КАПУСТОВОЙ), Пули-Хумри, медсестра-анестезист хирургического отделения госпиталя в/ч пп 86608, 1982-1984 Подсказка от "ДАНА": color=green> "Вношу дополнение, что советника Сагираева зовут Шады, он из города Термез в Узбекистане". 31. Фото подписано: "Этому советнику большое человеческое спасибо. Он купил нам - обеим анестезисткам - импортный антибиотик,когда мы болели тяжело и сразу вдвоём...". Из архива Марии ШУНЬГИНОЙ (КАПУСТОВОЙ), Пули-Хумри, медсестра-анестезист хирургического отделения госпиталя в/ч пп 86608, 1982-1984
32. Фото подписано: "Почти все офицеры-медики, медсестра хирургического отделения Григорьева Лена из Питера и медсестра хирургического отделения Ира. Лену придерживает за плечо начальник аптеки капитан Блеканов А.И., который позднее погиб". Из архива Марии ШУНЬГИНОЙ (КАПУСТОВОЙ), Пули-Хумри, медсестра-анестезист хирургического отделения госпиталя в/ч пп 86608, 1982-1984 Подсказка от "ДАНА": color=green> "Вношу дополнение, что офицер в очках - подполковник Григорий Голод. Проживает в Украине в городе Хмельницком". Дополнение от Николая Франковича МОСТОВОГО (Пули-Хумри, хоз. взвод, госпиталь, инфекционное отделение, санитар по прозвищу "Градусник", 1982-1984): "Фото 32. Верхний ряд: слева-направо 1-й стоит подполковник медслужбы Голод (инфекционное отделение), 4-й - майор медслужбы Бурда, 5-й - капитан медслужбы Блеканов. Средний ряд: присел (в спортивном костюме с усами) - подполковник медслужбы Бегнаев Курбан Бегнаевич (начальник инфекционного отделения). 2-й - майор медслужбы Зимин (начальник терапии в инфекционном отделении, вел палату интенсивной терапии, врач от Бога и просто хороший человек). Нижний ряд: справа сидит - капитан (не помню как зовут). Весной 1984 года в связи с борьбой против дедовщины жил в нашей "дембельской" палатке. Отдельно от себя: Мария Шуньгина, я брал у вас взаймы для Малкина. Старшая медсестра инфекционного отделения Лена, я напугал вас и других девчонок, придя ночью к вам в палатку (пьяный майор послал за спиртом). Девчонки, простите нас за злые шутки. Мы были так молоды, а вы так красивы. Всем девчонкам Афгана низкий поклон за то, что вы были с нами там тогда. Жаль не нашел фото многих. Особая благодарность начальнику в/ч пп 86608 подполковнику медицинской службы Харченко. Командир, справедливее офицера я не встречал. В инфекционном отделении была супружеская пара: Николай Кобзарь (солдат) и медсестра (не помню как звали). Он осеннего призыва, на полгода старше нашего призыва. У них должен был родиться ребенок. По-моему, Краснодарский край".
33. Фото подписано: "Я иду в хирургическое отделение по территории госпиталя, виден наш магазинчик." Из архива Марии ШУНЬГИНОЙ (КАПУСТОВОЙ), Пули-Хумри, медсестра-анестезист хирургического отделения госпиталя в/ч пп 86608, 1982-1984 Дополнение от Любови ГАЙДЕЙЧУК (ЧЕРЕМНЫХ), чьи фото идут выше: color=brown> "В 1988-м году эти деревья были уже большими...".
34. Фото подписано: "Территория госпиталя". Из архива Марии ШУНЬГИНОЙ (КАПУСТОВОЙ), Пули-Хумри, медсестра-анестезист хирургического отделения госпиталя в/ч пп 86608, 1982-1984
35. Фото подписано: "Территория госпиталя. Терапевтическое отделение". Из архива Марии ШУНЬГИНОЙ (КАПУСТОВОЙ), Пули-Хумри, медсестра-анестезист хирургического отделения госпиталя в/ч пп 86608, 1982-1984
36. Фото подписано: "Территория госпиталя, виден кинозал открытый, а главное - окна операционной, самого первого хирургического модуля..." Из архива Марии ШУНЬГИНОЙ (КАПУСТОВОЙ), Пули-Хумри, медсестра-анестезист хирургического отделения госпиталя в/ч пп 86608, 1982-1984 A.C.: Военные воспоминания Марии поставлены в "Пoчeму мы пoехали в Афган? Неужели за чеками? Часть 1-я" http://сайт/s/smolina_a_n/0011.shtml#17 =================================================================================== =================================================================================== =================================================================================== 37. Из архива Евгении ПАНФЁРОВОЙ, Пули-Хумри, военторг 2306-й в/ч пп 24785, с ноября 1985 года по август 1988 года кафе "Берёзка" A.C.: http://сайт/s/smolina_a_n/0010.shtml#8 38. Из архива Евгении ПАНФЁРОВОЙ, Пули-Хумри, военторг 2306-й в/ч пп 24785, с ноября 1985 года по август 1988 года кафе "Берёзка"
39. Фото подписано: "Я в составе агитбригады на встрече с местным населением". Из архива Евгении ПАНФЁРОВОЙ, Пули-Хумри, военторг 2306-й в/ч пп 24785, с ноября 1985 года по август 1988 года кафе "Берёзка" A.C.: Военные воспоминания Евгении поставлены в "Из окошка девичьего модуля. Первые военные будни..." http://сайт/s/smolina_a_n/0010.shtml#8 =================================================================================== =================================================================================== =================================================================================== 40. Из архива Татьяны ИВАНОВОЙ, Пули-Хумри в/ч пп 71669 (апрель-ноябрь 1986), Гардез в/ч пп 23514 (ноябрь 1986 - апрель 1988)
41. Фото подписано: "Пули-Хумри 1986 гoa". Из архива Татьяны ИВАНОВОЙ, Пули-Хумри в/ч пп 71669 (апрель-ноябрь 1986), Гардез в/ч пп 23514 (ноябрь 1986 - апрель 1988) А.С.: color=red> Татьяну ИВАНОВУ вспоминает сослуживица в фотоальбом "Гардез, Гaзни, фотоальбом N 1" http://сайт/editors/s/smolina_a_n/9.shtml#46 Cтихи Татьяны ИВАНОВОЙ "Мужчинам-"афганцам" от женщин-"афганок" находятся http://сайт/editors/s/smolina_a_n/w2.shtml =================================================================================== =================================================================================== ===================================================================================
42. Фото подписано: "Госпиталь, 1987 года. Медсёстры отделения реанимации и хирургии. Я - справа, рядом Алевтина Кутялкина". Из архива Татьяны НАБОКА (БАЛДИНОЙ), (Балдиной), Пули-Хумри, медсестра госпиталь в/ч пп 86608, 1986-1988 А.С.: color=red> http://сайт/s/smolina_a_n/tt8.shtml#181
43. Фото подписано: "Посещение афганского детского дома. Я в светлой куртке". Из архива Татьяны НАБОКА (БАЛДИНОЙ), (Балдиной), Пули-Хумри, медсестра госпиталь в/ч пп 86608, 1986-1988
44. Фото подписано: "Посещение афганского детского дома". Из архива Татьяны НАБОКА (БАЛДИНОЙ), (Балдиной), Пули-Хумри, медсестра госпиталь в/ч пп 86608, 1986-1988 45. Фото подписано: "Мазари-Шариф, 17 декабря 1987 года. Слева направо: Мариэтта Мишоян, я, Анатолий Набока, Леонид Черепко". Из архива Татьяны НАБОКА (БАЛДИНОЙ), (Балдиной), Пули-Хумри, медсестра госпиталь в/ч пп 86608, 1986-1988
46. Фото подписано: "Мазари-Шариф, рядом с голубой мечетью". Из архива Татьяны НАБОКА (БАЛДИНОЙ), (Балдиной), Пули-Хумри, медсестра госпиталь в/ч пп 86608, 1986-1988
47. Фото подписано: "Возвращаемся в Пули-Хумри из Мазари-Шарифа". Из архива Татьяны НАБОКА (БАЛДИНОЙ), (Балдиной), Пули-Хумри, медсестра госпиталь в/ч пп 86608, 1986-1988 48. Фото подписано: "Пули-Хумри, встреча Нового 1988 года, Татьяна и Анатолий Набока". Из архива Татьяны НАБОКА (БАЛДИНОЙ), (Балдиной), Пули-Хумри, медсестра госпиталь в/ч пп 86608, 1986-1988 А.С.: color=red> Газетная статья о Татьянe поставленя в "Дай cвoй адрес, "афганка". Часть 16-я (N 181-190)" http://сайт/s/smolina_a_n/tt8.shtml#181 =================================================================================== =================================================================================== =================================================================================== 49. Из архива Жанны СВИСТУНОВОЙ, Пули-Хумри, библиотекарь гарнизонного Дома Офицеров, 1985-1987 А.С.: color=red> "Пoчeму мы пoехали в Афган? Неужели за чеками? Часть 1-я" 50. Из архива Жанны СВИСТУНОВОЙ, Пули-Хумри, библиотекарь гарнизонного Дома Офицеров, 1985-1987 51. Фото подписано: "Новый год. Любочка и я". Из архива Жанны СВИСТУНОВОЙ, Пули-Хумри, библиотекарь гарнизонного Дома Офицеров, 1985-1987
52. Фото подписано: "Мои дорогие девочки: слева направо Любочка из Украины, в белом Аллочка, Халима из Душанбе, я". Из архива Жанны СВИСТУНОВОЙ, Пули-Хумри, библиотекарь гарнизонного Дома Офицеров, 1985-1987
53. Фото подписано: "Какой-то праздник. Мы, как всегда, хорошо отработали на сцене Дома Офицеров. Довольные, стоим на плацу около стеллы, воздвигнутой погибшим автомобилистам". Из архива Жанны СВИСТУНОВОЙ, Пули-Хумри, библиотекарь гарнизонного Дома Офицеров, 1985-1987
54. Фото подписано: "Весна 1985 года. Коллектив Дома Офицеров. Слева киномеханик Олег, рядом с ним наша Халима. В военной форме мой первый начальник Дома Офицеров. Рядом с ним Аллочка, потом Тоня из Бреста и я". Из архива Жанны СВИСТУНОВОЙ, Пули-Хумри, библиотекарь гарнизонного Дома Офицеров, 1985-1987 Дополнение от Жанны СВИСТУНОВОЙ: "О Халиме. Её убили в Душанбе. Это никак не связано с политикой или войной. Как писала её подруга, это дела личные, семейные. Однажды она шла по улице с ребёнком, вела его в садик. Подъехала машина, из неё вышли люди с оружием и просто её застрелили на глазах ребёнка. Вину отца мальчика доказать не удалось. Халиму похоронили соседи, а за ребёнком приехал брат Халимы и забрал его к себе. Вот так нам, точнее Алле Цинкаловой, написала душанбинская подруга Халимы. Копия письма у меня есть. Очень жаль Халиму. Она была такая энергичная, в ней столько было идей, для неё не существовало слова "нет". Нас было четыре очень близких подруги (мы на фото), мы очень хорошо друг к другу относились. Всегда были вместе".
55. Фото подписано: "Я и друг Малик". Из архива Жанны СВИСТУНОВОЙ, Пули-Хумри, библиотекарь гарнизонного Дома Офицеров, 1985-1987
56. Фото подписано: "Кафе "Берёзка", я и солдатик из Дома Офицеров". Из архива Жанны СВИСТУНОВОЙ, Пули-Хумри, библиотекарь гарнизонного Дома Офицеров, 1985-1987 57. Фото подписано: "Кафе "Берёзка", праздник закончился". Из архива Жанны СВИСТУНОВОЙ, Пули-Хумри, библиотекарь гарнизонного Дома Офицеров, 1985-1987
58. Фото подписано: "По дороге в Кабул. Остановка в дукане". Из архива Жанны СВИСТУНОВОЙ, Пули-Хумри, библиотекарь гарнизонного Дома Офицеров, 1985-1987 59. Фото подписано: "Афганский танец. Танцую я. Всё придумала Халима. Она - поёт. Мы так старались показать афганцам, что мы не враги афганскому народу". Из архива Жанны СВИСТУНОВОЙ, Пули-Хумри, библиотекарь гарнизонного Дома Офицеров, 1985-1987 Дополнение от Жанны СВИСТУНОВОЙ: "О Халиме. Её убили в Душанбе. Это никак не связано с политикой или войной. Как писала её подруга, это дела личные, семейные. Однажды она шла по улице с ребёнком, вела его в садик. Подъехала машина, из неё вышли люди с оружием и просто её застрелили на глазах ребёнка. Вину отца мальчика доказать не удалось. Халиму похоронили соседи, а за ребёнком приехал брат Халимы и забрал его к себе. Вот так нам, точнее Алле Цинкаловой, написала душанбинская подруга Халимы. Копия письма у меня есть. Очень жаль Халиму. Она была такая энергичная, в ней столько было идей, для неё не существовало слова "нет". Нас было четыре очень близких подруги (мы на фото), мы очень хорошо друг к другу относились. Всегда были вместе".
60. Фото подписано: "Дом Офицеров. Празднование 8 Марта. Сцена из спектакля "Миллион в брачной корзине". Из архива Жанны СВИСТУНОВОЙ, Пули-Хумри, библиотекарь гарнизонного Дома Офицеров, 1985-1987
61. Фото подписано: "Сцена из спектакля "Жених по объявлению". Слева направо Наташа - профессиональная артистка и наш режиссёр, майор Денисенко, я, прапорщик Миша". Из архива Жанны СВИСТУНОВОЙ, Пули-Хумри, библиотекарь гарнизонного Дома Офицеров, 1985-1987
62. Фото подписано: "Сцена из спектакля "Жених по объявлению" Артисты те же. Играем для солдат в каком-то батальоне". Из архива Жанны СВИСТУНОВОЙ, Пули-Хумри, библиотекарь гарнизонного Дома Офицеров, 1985-1987
63. Фото подписано: "9 Мая. Сцена из спектакля "Рядовые". Из архива Жанны СВИСТУНОВОЙ, Пули-Хумри, библиотекарь гарнизонного Дома Офицеров, 1985-1987
64. Фото подписано: "9 Мая. Сцена из спектакля "Рядовые". Из архива Жанны СВИСТУНОВОЙ, Пули-Хумри, библиотекарь гарнизонного Дома Офицеров, 1985-1987
65. Фото подписано: "ДЕНЬ АВТОМОБИЛИСТА, 1987 год. Я поздравляю офицеров и солдат с праздником. Это мой последний выход на сцену Дома Офицеров. Завтра я уезжала в Союз, навсегда". Из архива Жанны СВИСТУНОВОЙ, Пули-Хумри, библиотекарь гарнизонного Дома Офицеров, 1985-1987 А.С.: color=red> Военные воспоминания Жанны поставлены в "Пoчeму мы пoехали в Афган? Неужели за чеками? Часть 1-я" http://сайт/s/smolina_a_n/0011.shtml#23 =================================================================================== =================================================================================== =================================================================================== 66. Из архива Татьяны ШЕМЕТОВОЙ, Пули-Хумри, медсестра в/ч пп 86608, 1984-1986 67. Фото подписано: "Я и Лена Ульянова, медсестра инфекционного отделения". Из архива Татьяны ШЕМЕТОВОЙ, Пули-Хумри, медсестра в/ч пп 86608, 1984-1986 68. Фото подписано: "Марина, я, медсестра Рая Цыганова". Из архива Татьяны ШЕМЕТОВОЙ, Пули-Хумри, медсестра в/ч пп 86608, 1984-1986
69. Из архива Татьяны ШЕМЕТОВОЙ, Пули-Хумри, медсестра в/ч пп 86608, 1984-1986
70. Из архива Татьяны ШЕМЕТОВОЙ, Пули-Хумри, медсестра в/ч пп 86608, 1984-1986
71. Фото подписано: "Лида Арисова - операционная сестра, Света Захарова - сестра-хозяйка инфекционного отделения и я". Из архива Татьяны ШЕМЕТОВОЙ, Пули-Хумри, медсестра в/ч пп 86608, 1984-1986 72. Фото подписано: "Валя Тюшникова - повар, я и медсестра Рая Цыганова". Из архива Татьяны ШЕМЕТОВОЙ, Пули-Хумри, медсестра в/ч пп 86608, 1984-1986 73. Из архива Татьяны ШЕМЕТОВОЙ, Пули-Хумри, медсестра в/ч пп 86608, 1984-1986
74. Из архива Татьяны ШЕМЕТОВОЙ, Пули-Хумри, медсестра в/ч пп 86608, 1984-1986
75. Из архива Татьяны ШЕМЕТОВОЙ, Пули-Хумри, медсестра в/ч пп 86608, 1984-1986 =================================================================================== =================================================================================== ===================================================================================
75. Из архива Надежды ПАЛАСТРОВОЙ, Пули-Хумри, медсестра, терапевтическое, инфекционное, хирургическое отделения, 1985-1988 А.С.: color=red>
76. Из архива Надежды ПАЛАСТРОВОЙ, Пули-Хумри, медсестра, терапевтическое, инфекционное, хирургическое отделения, 1985-1988
77. Из архива Надежды ПАЛАСТРОВОЙ, Пули-Хумри, медсестра, терапевтическое, инфекционное, хирургическое отделения, 1985-1988
78. Из архива Надежды ПАЛАСТРОВОЙ, Пули-Хумри, медсестра, терапевтическое, инфекционное, хирургическое отделения, 1985-1988
79. Из архива Надежды ПАЛАСТРОВОЙ, Пули-Хумри, медсестра, терапевтическое, инфекционное, хирургическое отделения, 1985-1988 80. Из архива Надежды ПАЛАСТРОВОЙ, Пули-Хумри, медсестра, терапевтическое, инфекционное, хирургическое отделения, 1985-1988 81. Из архива Надежды ПАЛАСТРОВОЙ, Пули-Хумри, медсестра, терапевтическое, инфекционное, хирургическое отделения, 1985-1988
82. Из архива Надежды ПАЛАСТРОВОЙ, Пули-Хумри, медсестра, терапевтическое, инфекционное, хирургическое отделения, 1985-1988 А.С.: color=red> Газетная статья о Надежде ПАЛАСТРОВОЙ поставлена в "Дай cвoй адрес, "афганка". Часть 18-я (N 201-210)" http://сайт/editors/s/smolina_a_n/tt9a.shtml#209 =================================================================================== =================================================================================== ===================================================================================
83. Из архива Зои ГРИНЬКО (ЩЕПКИНОЙ), Пули-Хумри, военный госпиталь в/ч пп 86608
84. Из архива Зои ГРИНЬКО (ЩЕПКИНОЙ), Пули-Хумри, военный госпиталь в/ч пп 86608 85. Из архива Зои ГРИНЬКО (ЩЕПКИНОЙ), Пули-Хумри, военный госпиталь в/ч пп 86608
86. Из архива Зои ГРИНЬКО (ЩЕПКИНОЙ), Пули-Хумри, военный госпиталь в/ч пп 86608
87. Из архива Зои ГРИНЬКО (ЩЕПКИНОЙ), Пули-Хумри, военный госпиталь в/ч пп 86608
88. Из архива Зои ГРИНЬКО (ЩЕПКИНОЙ), Пули-Хумри, военный госпиталь в/ч пп 86608
89. Из архива Зои ГРИНЬКО (ЩЕПКИНОЙ), Пули-Хумри, военный госпиталь в/ч пп 86608
90. Диплом медицинского училища Из архива Зои ГРИНЬКО (ЩЕПКИНОЙ), Пули-Хумри, военный госпиталь в/ч пп 86608
91. Военный билет Из архива Зои ГРИНЬКО (ЩЕПКИНОЙ), Пули-Хумри, военный госпиталь в/ч пп 86608
92. Военный билет Из архива Зои ГРИНЬКО (ЩЕПКИНОЙ), Пули-Хумри, военный госпиталь в/ч пп 86608
93. Свидетельство участника боевых действий Из архива Зои ГРИНЬКО (ЩЕПКИНОЙ), Пули-Хумри, военный госпиталь в/ч пп 86608
94. Почетная грамота Из архива Зои ГРИНЬКО (ЩЕПКИНОЙ), Пули-Хумри, военный госпиталь в/ч пп 86608 95. Письмо из Афганистана подруги Татьяны Из архива Зои ГРИНЬКО (ЩЕПКИНОЙ), Пули-Хумри, военный госпиталь в/ч пп 86608 96. Письмо из Афганистана подруги Татьяны Из архива Зои ГРИНЬКО (ЩЕПКИНОЙ), Пули-Хумри, военный госпиталь в/ч пп 86608 97. Письмо из Афганистана подруги Татьяны Из архива Зои ГРИНЬКО (ЩЕПКИНОЙ), Пули-Хумри, военный госпиталь в/ч пп 86608 А.С.: color=red> Фотографии взяты отсюда: http://artemivsk-rada.gov.ua/index.php?mod=content&read=80

ФОТОАЛЬБОМЫ О ПУЛИ-ХУМРИ: "Пули-Хумри, фотоальбом N 1" http://сайт/editors/s/smolina_a_n/8.shtml "Пули-Хумри, фотоальбом N 2" http://сайт/editors/s/smolina_a_n/8-1.shtml

color=CC0033>