Религиозный синкретизм античного мира. Религиозный синкретизм в начале III в. н. э Синкретические культы

заимствование одной религией элементов др. религий либо совокупность компонентов разных религий в новой религ. системе. Заимствования из др. культов и вероучительных систем характерны для всех религий на протяжении истории человечества. Мн. совр. исследователи считают синкретической религией христ-во, к-рое сформировалось в первых веках н. э. в Римской империи, объединив элементы египетских и греч. мистерий и диалектической эллинской философии в интерпретации александрийской школы неоплатоников, эзотерических учений Востока, принципов иудейского мессианского историзма и иудейской апокалиптики в интерпретации первохрист. школ 1–2 вв. и собственно христ. мифологии, основанной на аллегорическом истолковании Библии Филоном Александрийским.

На Руси христианизация шла на протяжении веков под знаком сохранения элементов народных («языческих») верований, культов и традиций. Так, способности Перуна были перенесены народным сознанием на пророка Илию, с к-рым впоследствии слился и образ Ильи Муромца; женское божество Макошь стало именоваться св. Параскевой при сохранении своего предназначения; чудотворные иконы заменили местных боговпокровителей.

Сегодня С. р. в России можно разделить на: 1) сохранившийся и по сей день с прошлых времен и 2) новый, появившийся в СССР и в РФ.

1) Нек-рые народные празднества в России переименовывались на христ. манер, сохраняя прежнее значение: «медовый спас» (освящение меда и злаков) сохранился в изначальном значении. На «яблочный спас» при сохранении ритуала освящения яблок, символизирующего преображение природы, наложился и христ. образ «Преображение Богочеловека». Праздник «Покрова Богородицы» вытеснил отмечавшийся в этот день (1 окт. ст. ст.) в России «Покров бога Крышеня» (девушки пели: «Крышень, Крышень, покрой землю снежком, а меня женишком!»). Значимость этого праздника связана с представлением о покровительстве Небес всей Русской земле. Народное празднование зимнего солнцеворота Масленица сохранилось также без христ. интерпретации (с гулянием ряженых и с символами бога солнца).

Ныне делаются попытки возродить нек-рые синкретические культы и мифические образы. Так, напр., образ воина, поражающего дракона, и восходящий к культу зороастрийского бога Митры, в России в 14 в. был переосмыслен: возник образ мученика Георгия в гербе Москвы и России. Сейчас власти стараются внедрить образ Георгия Победоносца в общественное сознание в кач-ве символа «новой России».

2) В советский и постсоветский периоды новые формы С. р. связаны либо со стремлением традиционных религий приспособиться к совр. социокультурным реалиям, либо со стремлением новых религий сохранить свое влияние за счет исконных традиций. Так, Русская Православная церковь была вынуждена согласиться с празднованием Нового года, несмотря на то что оно приходится на Рождественский пост. В условиях запрета на широкое празднование Пасхи произошло возрождение народной дохрист. практики «радования» вместе с предками на могилах родственников, что категорически запрещалось Правосл. церковью (в кач-ве «компромисса» церковь стала отмечать специальный праздник с языческим названием «Радоница» на 9-й день после Пасхи).

Синкретизм – это очень широкое понятие, определение которого можно найти в разных областях науки. В общем понимании синкретизм значит слитность, смешение, эклектизм. Лучше дать определение этому понятию в соответствии с определенной сферой, в которой он применяется. В искусстве синкретизм проявляется в слиянии не сопоставляемых различных образов, первоначальных компонентов в какое-то явление.

В философии под синкретизмом понимается сочетание нескольких разнородных противоречивых теорий и начал в одну систему, но без их объединения, это разновидность эклектизма, который игнорирует различия в разнородных началах.

В религии синкретизм это слияние абсолютно разных религиозных направлений, вероучений и культовых направлений.

Синкретизм в лингвистике обозначает объединение в единой форме нескольких обозначений, распределенных между разными формами в соотношении к более ранним этапам истории развития языка, эти формы многозначные, полифункциональные. Также здесь существует понятие кумуляции грамматических значений, которое применяется в одном значении с понятием синкретизм в лингвистике и выражает нескольких граммем разных грамматических категорий за одним неразделимым показателем.

Синкретизм в психологии обозначает нерасчлененность психических процессов в ранний период развития ребенка. Проявляется тенденцией детского мышления соединять между собой различные явления, не имея для этого достаточных оснований. Многие исследователи отмечали данное явление в психологии ребенка, в частности его восприятия в неразделимости чувственного образа какого-то объекта, без выделения и соотношения внутренних связей и элементов. Ребенок, принимающий связь впечатлений за связь предметов, неосознанно переносит значение слова на только внешне связанные вещи. Отбирая в последующей практике синкретические связи, которые будут соответствовать действительности, ребенок восстанавливает для себя настоящее значения слов.

Синкретизм в культурологии значит отсутствие различий явлений культуры.

Синкретизм первобытной культуры характеризуется слитностью искусства, познавательной деятельности, магии. Также синкретизм в культурологии это внешнее смешение многообразности культурных компонентов, которому свойствен высокий уровень эклектичности и проявление в разных плоскостях культуры.

Синкретизм первобытной культуры определяется в трех направлениях. Во-первых, синкретизм, как единство человека и природы. Во-вторых, он проявляется, как нерасчлененность духовной, материальной и художественной систем культуры. В-третьих, проявление первобытного синкретизма культуры является художественной деятельностью, неотрывно вплетенной в материальные и производственные процессы.

Синкретизм в философии

В философии синкретизм является сущностной характеристикой, которая совмещает различные философские направления в одной системе, но без объединения их и этим отличается от эклектизма. Хоть понятие синкретизма и есть близким к нему, но эклектизм с помощью критики выделяет из разных систем основные принципы и связывает в единую совокупность.

Синкретизм в отличие от эклектизма связывает неоднородные начала, но истинное их объединение так и не случается, потому что нет необходимости связывать их во внутреннем единстве с противоречиями друг к другу.

Наиболее ярко синкретизм выразился в александрийской философии, в частности Филона Иудейского и у других философов не менее, которые занимались тем, что пытались связать греческую философию и восточные философские направления. Такая же тенденция присутствовала в сторонников гностицизма.

Религиозно-философский синкретизм совмещает в себе оккультные, мистические, спиритуалистические и другие направления, непохожие на традиционные религиозные направления. В таких концепциях объединяются компоненты, вытекающие из различных религий вместе с вненаучными и научными познаниями. Такой религиозно-философский синкретизм можно наблюдать в таких направлениях, как гностицизм, александрийская философия, теософия, в частности теософия Блаватской, антропософия Агни-Йога Рерихов или Рудольфа Штейнера. Основываясь на синкретических религиозно-философских учениях, начали появляться религиозные движения. Например, основываясь на Блаватской теософии, появилось больше ста эзотерических религиозных движений.

Синкретизм – это принцип, по какому определяется, как человек относится к окружающему миру, к себе самому, как он относится к воспроизводимой деятельности. Он является сущностной характеристикой не расчлененности модальностей, в нем отсутствует понимание того, как мир различается, различные явления от логических дуально направленных оппозиций в одновременном полном беспорядке (то есть отсутствие логических запретов) в определении явлений, соотнесение их с каким-то из полюсов оппозиции основываясь на принципе все и во всем.

Такая идея с первого взгляда кажется весьма абсурдной. Потому что в самом деле, как может быть возможным произвольное разделение мира на категории добра и зла, например, и в то же время полагать, что такое различие свойственно реальному миру. Но такая бессмыслица возможна при одном обстоятельстве: если по такой логике, каждое явления мира является оборотнем, то есть оно не есть тем, чем является, оно имеет способность превращаться во что-то совершенно другое, чем оно есть подлинно.

Такое явление происходит, когда человек мыслит по инверсионной логике. Например, в различных культурах есть такие толкования: камень может быть тотемом, медведь – братом, живой волк может оказаться убитым человеком, попугай – просто человеком, работник – вредителем и так можно продолжать до бесконечности.

Философское мышление позволяет людям так полагать, поскольку есть отличие в культуре, как накопленному опыту человечества, народа и опыта самой личности и видимости явлений. Это позволяет каждому человеку каждый день интерпретировать каждое явление, которое есть для него значимым в представлениях культуры, при условии если такое явление поддается сопоставлению, соотнесению с определенным компонентом этой культуры, а его значение «проигрывается» каждым полюсом оппозиции. Значение такого явления все время перекручивается в голове, в деятельности человека происходит стабильно постоянное осознание и переосмысление.

Если у человека не было бы такой способности, он бы ни был человеком с философским мышлением.

Синкретизм является сущностной характеристикой социальной, культурной, философски наполненной жизни, сформированной стремлением человека соединится с важнейшим для него природным и социальным ритмами. Он не есть самостоятельным, отдельным от социального целого ответственности человека. Для него свойственно анализировать каждое различие через серьезность опасности отлучения, обрезание связи с космосом, окружающим миром, с самим собой и своей душой.

Синкретизм выявляется, как причина дискомфортного ощущения состояния, стимул к большей активности, ориентированной на инициацию и партиципацию, присоединение к единому целому. Синкретизм не отличает всеобщее от единичного. Существенное единичное явление является для человека сигналом, которыми вызываются в сознании отдельные нерасчленённые общие системы соображений и представлений. Здесь также понимается тяготение к возвращению, к прошлому, в основном через страх перед отделением от целого, направленность на возвращение к тотему, вождю, социальному порядку. Как раз это представляет основу синкретического человечества, которое если отошло от философии синкретизма то, по крайней мере, не пыталось, используя его основания, вернутся к такому государству, которое основывается на жречески-идеологической направленности.

Религиозный синкретизм

В религии данное явление означает смешение и неорганичное сочетание разнородных религиозных направлений, культовых положений и вероучений в процессе взаимодействия религий в историческом развитии, например, синтоизм.

Синкретизм в религии является звеном соединения разнородных религиозных учений антропологического и космологического характера.

Понятие религиозного синкретизма с его границами применения в религиоведении является предметом дискуссии. Имеется такая точка зрения, согласно которой все религии существуют, как синкретические, потому что в результате их развития обнаружились влияния из других религий. Чтобы справиться как-то с предметом данной дискуссии, с целью решения осуществляется дифференциация внутри самого понятия по различным характеристикам, учитывая уровень синкретизма.

Также есть спорным вопрос о том, что являются ли термин «религиозный синкретизм» и понятие «двоеверие» (соединение основной веры и компонентов из других верований) синонимическими. В современном мире к этому понятию относятся как негативно, так и позитивно, зависимо от того, в каком направлении о нем говорится в религиозной или научной традиции.

Православные богословы считают религиозный синкретизм внешним, искусственным и неорганическим соединением не соединяемого, без ясной и четкой характеристики духовных оснований, считают его несогласованным относительно содержания привлекаемых фрагментов.

Публицисты термин «религиозный синкретизм» употребляют иногда в значении религиозной всеядности.

Также стоит обратить внимание на то, что необходимо делать отличия между понятием религиозного синкретизма и религиозного плюрализма, который подразумевает спокойное сосуществование или разделение областей влияния и воздействия между некоторыми отдельными конфессиями или несколькими религиями без их слияния.

На протяжении всей долгой истории религии было известное такое общекультурное явление, как религиозный синкретизм. От самой первобытной эпохи вплоть до современных новейших религиозных движений. Он выражается в соединении разнородных вероучительных научений и культовых положений из различных религиозных направлений, определяя основные положения вероучений.

Исторически сложилось так, что в эллинистических религиях синкретизм имел очень широкое распространение в государстве инков, в то время как инкорпорация богов на побежденных землях в собственное религиозное поклонение поддерживалась даже на уровне государственной политики.

В период раннего Средневековья обширное распространение приобрело направление манихейства, которые впоследствии проявившее влияние на распространенную средневековую синкретическую ересь.

В период Нового времени начала появляться масса различных синкретических религиозных направлений. Из тех, которые недавно возникли и получили широкое распространение религиозных направлений, для которых свойствен религиозный синкретизм.

Китайский религиозный синкретизм находит свои истоки из древней истории. Тысячелетняя война между сторонниками конфуцианства, религиозного даосизма и буддизма демонстрирует, что никакое из этих учений неспособное стать одним единственным, чтобы вытеснить конкурентные направления из этой специфической сферы. И ни одно из этих течений в то же время не было монотеистические направленной религией, соответственно это предполагало возможность компромисса.

Таким образом, примерно в период примерно конца эпохи Тан сформировался китайский религиозный синкретизм. Это уникальное направление, соединяющее все религиозные учения, и в котором для конфуцианства была предложена социология и политическая мораль, для даосизма – повседневные, волнующие людей житейские запросы для буддизма, впитавшего наследие и опыт от древней даосской философии, оставалось учение о смысле и вопросах жизни, кроме этого буддизм занимался утешением угнетенных и мирооправданием. Хоть и присяжные служители представленных трех философско-религиозных течений продолжали между собой ссориться, но в головах обычных верующих вполне свободно ладили все три со своими пантеонами. Такая же самая синкретическая система верований сложилась и в других странах с характерной китайской культурной сферой, только даосизм у них заменялся местными языческими верованиями, например, в Японии – это был синтоизм.

СИНКРЕТИЗМ РЕЛИГИОЗНЫЙ - заимствование одной религией элементов других религий либо совокупность компонентов разных религий в новой религиозной системе. Заимствования из других культов и вероучительных систем характерны для всех религий на протяжений истории человечества. Многие современные исследователи считают синкретической религией христианство, которое сформировалось в первых веках нашей эры в Римской империи, объединив элементы египетских и греческих мистерий и диалектической эллинской философии в интерпретации александрийской школы неоплатоников, эзотерических учений Востока, принципов иудейского мессианского историзма и иудейской апокалиптики в интерпретации первохристианских школ 1-2 веков и собственно христианской мифологии, основанной на аллегорическом истолковании Библии Филоном Александрийским .

На Руси христианизация шла на протяжении веков под знаком сохранения элементов народных ("языческих") верований, культов и традиций. Так, способности Перуна были перенесены народным сознанием на пророка Илию, с которым впоследствии слился и образ Ильи Муромца; женское божество Макошь стало именоваться св. Параскевой при сохранении своего предназначения; чудотворные иконы заменили местных богов-покровителей.

Сегодня синкретизм религиозный в России можно разделить на: 1) сохранившийся и по сей день с прошлых времен и 2) новый, появившийся в СССР и в РФ.

1) Некоторые народные празднества в России переименовывались на христианский манер, сохраняя прежнее значение: "медовый спас" (освящение меда и злаков) сохранился в изначальном значении. На "яблочный спас" при сохранении ритуала освящения яблок, символизирующего преображение природы, наложился и христианский образ - "Преображение Богочеловека". Праздник "Покрова Богородицы" вытеснил отмечавшийся в этот день (1 октября старого стиля) в России "Покров бога Крышеня" (девушки пели: "Крышень, Крышень, покрой землю снежком, а меня женишком!"). Значимость этого праздника связана с представлением о покровительстве Небес всей Русской земле. Народное празднование зимнего солнцеворота - Масленица - сохранилось также без христианской интерпретации (с гулянием ряженых и с символами бога солнца).

Ныне делаются попытки возродить некоторые синкретические культы и мифические образы. Так, например, образ воина, поражающего дракона, и восходящий к культу зороастрийского бога Митры, в России в 14 веке был переосмыслен: возник образ мученика Георгия в гербе Москвы и России. Сейчас власти стараются внедрить образ Георгия Победоносца в общественное сознание в качестве символа "новой России".

2) В советский и постсоветский периоды новые формы синкретизма религиозного связаны либо со стремлением традиционных религий приспособиться к современным социокультурным реалиям, либо со стремлением новых религий сохранить свое влияние за счет исконных традиций. Так, Русская Православная церковь была вынуждена согласиться с празднованием Нового года, несмотря на то, что оно приходится на Рождественский пост. В условиях запрета на широкое празднование произошло возрождение народной дохристианские практики "радования" вместе с предками - на могилах родственников, что категорически запрещалось Правосл. церковью (в качестве "компромисса" церковь стала отмечать специальный праздник с языческим названием "Радоница" на 9-й день после Пасхи).

В вероучительной сфере к проявлениям синкретизма религиозного можно отнести экуменизм (см. в России) и совместные экуменические молитвы и обряды, в которых участвуют в той или иной мере все христианские деноминации, а также некоторые другие нововведения.

В. С. Полосин

Здесь цитируется по изданию: Религии народов современной России. Словарь. / ред-кол.: Мчедлов М.П., Аверьянов Ю.И., Басилов В.Н. и др. – М., 1999, с. 472-474.

Теософская литература полна терминов, принадлежащих различным религиям. Это — непосредственный результат развития идеи религиозного синкретизма (соединения религий), которую стремится осуществить теософия. Она утверждает: «Корень всех религий, включая иудаизм и христианство, должен быть отыскиваем в немногих примитивных истинах, причем ни одна из них не может быть изъяснена в отдельности от всех других, так как каждая составляет некоторую деталь по отношению к совокупности всех остальных...»

Результатом подобных построений должно стать «... создание «Единой Вселенской Церкви», в которой буддизм, христианство, магометанство...» и «все прочие секты суть лишь составные ее части...» При этом, по мнению А. Безант, Теософское общество должно быть признано «за центр, из которого исходят все религии». Таким образом, теософия стремится стать для всех религий неким общим и универсальным знаменателем.

Понятно, что такая задача невыполнима, так как живое религиозное чувство и внутренний опыт людей, придерживающихся различных вероисповеданий, не могут быть совместимы. Истина всегда отлична от заблуждений. Но на интеллектуальном уровне, когда нет живой веры, может возникнуть соблазн идти по этому пути. При отсутствии веры, при отрицании высшей добродетели и святости, нельзя говорить о стремлении человека к Богу и живом общении с Ним.

Теософы это поняли и вопрос о богопознании, не отрицая его прямо, подменили другим, «сродным», вопросом - о познании невидимого мира. Его они отождествили с познанием тайн природы и, чтобы этот процесс шел более успешно, рекомендуют искусственным путем усилить возможности разума - интеллект, который считают инструментом в познании Бога... А здесь уже возможно совершить подмену понятий - для того, чтобы человек мог принять то, что противоречит Истине. Всякое религиозное проявление совести, способное уберечь человека от такой ошибки, сковывается учением о перевоплощении, при котором нравственная жизнь, превращенная в натуральную цепь причин и следствий, погибает.

«Провозглашая единство религий и их происхождение из общего Божественного Первоисточника, теософия ссылается на следующие доказательства: на тождество 1) религиозных учений, 2) этических учений, 3) истории учителей, 4) символов». «Когда мы слышим, что в индусских храмах находятся те же символы, какие мы встречаем в раскопках древностей на Западе, когда мы узнаем, что идентичная резьба на камне, идентичные числа и символы найдены в Египте, Перу, Мексике... невольно является вопрос: не была ли в основе всех этих символов у различных народов одна и та же идея...». Подобное сравнительное изучение должно приводить к признанию того, что во все времена человечество было руководимо Сверхчеловечеством. Вот почему формы религиозных учений различны, а суть всегда одна и та же.

Цель этого сравнительного изучения - отыскать общие понятия и символы в различных религиях. Немного рассуждений... и молот Тора из скандинавского эпоса превращается в Крест. Более того, «языческая теософия - ведь не что иное, как дохристианское христианство» (9, 66). Итак, под видом света теософия зовет во тьму веков, где все имеет одинаковую истинность и ценность. А это может вести только к разрушению нравственных принципов. Для осуществления идеи создания единой религии теософы призывают к освобождению от авторитетов, утверждая, что «... христианство лишь отчасти намекает на абсолютную истину» и если даже порой касается ее, то лишь «бессознательно и единственно потому, что во всяком заблуждении есть зерно истины» (10, 564). Чтобы отыскать его и «вышелушить» из-под коры предрассудков, «нужно сделаться теософом, нужно усвоить себе свободу от всяких связующих авторитетов» (10, 564).

Для христианина это может означать только одно - свободу от Бога и Церкви, отступление от «столпа и утверждения Истины» (1 Тим. 3, 15).

Итак, задача теософского религиозного синкретизма - воспитание равнодушия к религии, «свобода», плоды которой богоотступничество и антихристианство.

Разрушение христианских понятий.

Обильно используя в своих творениях христианские понятия, теософия превращает их в нечто такое, что не имеет ничего общего с христианством.

Христианское понятие о Едином и Личном Боге, Творце неба и земли, в теософии заменяется неким принципом. Е. Блаватская пишет: «Мы отвергаем идею личного Бога. Мы веруем в универсальный Божественный принцип, корень всего, из которого все исходит и в котором все будет поглощено по окончании великого цикла созидания» (1, 50). Г. Олкотт добавляет: «Личный Бог есть не что иное, как безмерная тень, наброшенная на пустоту пространства воображением неведующих людей...» (1, 50). То же утверждает А. Безант: «Теософия, со стороны богословия, есть пантеизм, Бог есть все, и все есть Бог» (1, 50). Теософия доходит даже до полного отрицания Бога: «Бога нет как личного, так и безличного» (Е. Блаватская - 7, 44). В канонической книге теософии «Эзотерический буддизм» Синнетт пишет: «... итак, все - материя, и вне ее ничего нет» (7, 45). Таким образом, от пантеизма до полного атеизма - таков спектр представлений, который вкладывает теософия в понятие о Боге.

Еще более нелепы ее представления о Иисусе Христе. Для того, чтобы усыпить бдительность христиан, теософы часто называют Иисуса Христа «учителем учителей». По пред¬ставлению А. Безант, ученик мистической школы Востока, «ученик Иисус», тело которого подготовлялось для этой цели на протяжении веков, принял в себя Христа (1, 54). Теософы признают в нем основателя христианской религии. За успешное выполнение этой миссии они считают Иисуса не учеником, а учителем, одним из махатм, живущих в Гималаях и управляющих человечеством. По другой версии той же А. Безант, «Иисус Христос был воспитан ессеями: путешествуя по Египту, он вступает в эзотерическую ложу, давшую человечеству всех основателей религий... Во время крещения в тело Иисуса сошел Великий Махатма» (1, 56).

Еще более фантастичны представления Р. Штайнера. Согласно им, одновременно жили два младенца: в одном из них подготовляется физическое и эфирное тела, а в другом

астральное, но затем они оба становятся одним - на 12-м году жизни, путем перенесения личности Заратустры, и т.д. Протоиерей Сергий Булгаков пишет, что «даже сложные и запутанные гностические построения, о которых сохранила нам память история, далеки от этих оккультных грез, одеваемых насильственно и кощунственно - в образы Евангелия» (4, 59).

Все эти терминологические манипуляции необходимы были для того, чтобы в их тумане скрыть главное: что ни теософы, ни антропософы не знают и не признают Иисуса Христа как Богочеловека. В лучшем случае, они рассматривают Его в ряду выдающихся религиозных деятелей.

Е. Блаватская утверждает: «Иисус Христос - Бодхисатва, имевший дух Будды, и Он же есть одно из перевоплощений Шакьямуни, Шри-Шанкарачария, Аполлония Тианского, Цонг- Ха-Ча - реформатора тибетского буддизма» (1, 56). Но даже такие рассуждения - это лишь уступка для «профанов». В письме от 24 марта 1884 года она пишет: «Вы спрашиваете, верим ли мы, теософы, в Христа. В Христа безличного - да. Кришна или Будда - тот же Христос... но не в Иисуса Назаретского...»

Р. Штайнер пишет: «Иисус Христос есть сложное существо, соединяющее в себе, путем перевоплощений и совоплощений, Будду, Зороастра и Солнечный Дух!» Иисусу Христу свойственны астральное тело Будды, эфирное тело Зороастра, а также Я последнего, которое сменилось Солнечным Логосом «Агура Мазда»...

Иисуса Христа нет и в Теософическом словаре. Под словом «Христос» понимается «посвященный», то есть имя нарица¬тельное, «присваиваемое в древности всем лицам, достигшим в языческих мистериях известной степени посвящения». Таким образом, Христос для теософов есть некоторое состояние души, отвлеченная идея, абстрактный образ...

Отрицая Личного Бога, отрицая Богочеловечество Иисуса Христа, теософия должна отвергнуть и молитву. «Не молитесь... Мрак не даст ответа. Не просите ничего у Безмолвия, потому что оно не может говорить. Не утруждайте ваших душ... благочестивыми испытаниями... не просите ничего у бессильных богов ни в гймнах, ни в жертвоприношениях. Только в самом себе надо искать освобождения» (1, 63). Вместо молитвы рекомендуется молитвенное размышление - медитация. Отри¬цая молитву, теософия отрицает то, что было дано апостолам Самим Богом и что есть путь к единению со Христом. Надежду на Бога теософия заменяет верой в возможности человека: «Человек должен рассчитывать только на самого себя, чтобы стать совершенным» (1, 71). Однако при этом изменяется весь строй внутренней жизни человека. Для всех христианских подвижников характерно сознание своего бессилия - смирение; гордость же как антипод смирения всегда считалась самым страшным грехом, приведшим к падению Денницы (ставшего сатаной). Теософия же умалчивает о гордыне, скрывая подлинную сущность своей «духовности».

Одна из руководительниц Теософского общества в России А. Каменская на замечание об этом в книге М. Лодыженского «Сверхсознание» ответила, что в теософии потому ничего не говорится об опасности гордыни, что этот грех считается слишком элементарным. Узаконив в человеке такие страсти, как гордость (а отсюда и эгоизм, зависть), теософия отнюдь не стремится к искоренению в человеке всех главных источников страстей. Страсть же и порок она рассматривает не с христианской точки зрения, а с житейской, с прикладной, просто как то, что ослабляет силы человека.

Таким образом, прикрываясь именем христианства, теософия старается только иметь его видимость, присвоить привлекательную личину, чтобы располагать к себе людей, ищущих Бога... Все христианские понятия, к которым прикасается теософия, подвергаются ее разрушительному воздействию. И в этом смысле она и есть именно антихристианство. В чем же оно проявляется?

Антихристианство.

Христианство основано на вере в Бога Личного, Создателя неба и земли, которые Он сотворил из небытия... «Бог» теософии не имеет ничего общего с христианским Богом, являясь, скорее, его антагонистом, то есть сатаной.

Принятый теософией универсальный принцип эволюции, который призван сделать каждого сверхчеловеком (божественным), уничтожает всемирно-искупительную Жертву Христа: каждый может сам совершить свое спасение, независимо от исторического воплощения Христа Спасителя. Человеку, для которого «... все, что Бытие, Блаженство и Мудрость - это Я...», для которого «... Жизнь, Любовь и Свет - это Я» (11, 740), необходимости в Церкви нет. Поэтому в теософии и понятие Церкви отсутствует. А отношение к Церкви христианской Е. Блаватская выразила (в одном из своих писем) так: «У нас есть члены: христиане, мусульмане, буддисты, брамины, дарвинисты, ученые, агностики и вольнодумцы, но нет материалистов... На нашем языке «материалист» не то, что на вашем. Вы зовете «материалистами» неверующих в загробную жизнь и ни во что, кроме материи. Мы - всех верующих в церковные догматы и учения...» (1, 61).

Итак, по утверждению самих основателей Теософского общества, человек верующий, живущий церковною жизнью в Таинствах, не может быть теософом. Ему необходимо отречься от Христа, чтобы признать теософию центром религии всего мира - «... религии, в которой буддизм, христианство, магометанство и все прочие секты суть лишь составные ее части...» (1, 25). Но и такое отношение к христианству - ложь, уступка для тех, кто не готов еще принять доктрину теософии. Для теософии христианство - лишь секта, которая стоит на пути «истинной духовности», отсюда и соответствующее отношение к христианству. Е. Блаватская писала: «Наша цель не в том, чтобы восстановить индуизм, а в том, чтобы смести христианство с лица Земли». Для А. Безант «быть обращенным в христианство - хуже, чем быть скептиком и материалистом».

Древнее обольщение.

В настоящее время много издается и переиздается теософской литературы, которую многие читают и изучают. Через свои общества и кружки теософия приобретает все новых последователей. В чем же состоит ее привлекательность?

Создавая религию чисто человеческую, земную, теософия достаточно просто дает удовлетворение религиозному чувству человека.

Так, если совесть, наш верный свидетель, незаблуждающийся наставник и непогрешимый судья, препятствует человеку в исполнении дурных желаний, наклонностей, то теософия стремится обмануть религиозное проявление совести и, вместо оживляющей веры в Бога Живого, предлагает нам усыпляющий атеизм.

Своим учением о перевоплощении теософия стремится избавить человека от страха смерти, хотя именно этот благой страх способен пробудить и возвысить душу человека. По свидетельству святителя Василия Великого, «страх смерти есть страх спасительный, страх, которым доставляется святость...» А святой Иоанн Лествичник говорит: «... Как хлеб необходимее всякой другой пищи, так мысль о смерти - прежде всякого другого деяния». Этот спасительный страх связан с ответственностью человека за свою бессмертную душу: «... Какой выкуп даст человек за душу свою?» (Мф. 16, 26. Мк. 8, 37). В перевоплощении же нет никакой ответственности, поскольку для нерадивых возможна «переэкзаменовка» в другой жизни. А это значит: «Покойся, ешь, пей, веселись...» (Лк. 12, 19).

Теософия стремится избавить человека от всего, что может напомнить ему о лежащей на нем ответственности, о том ответе, который ему неизбежно придется дать пред Лицом Судии Праведного. Через свое учение она уводит человека от Бога, лишает Его благодатной помощи, подчиняет «космической иерархии». В теософии все приспособлено к психологии «чад гнева». Она создает мораль, утешающую падшего человека, исходящую из привязанности его к этой, земной, жизни. И в таком состоянии духовно-нравственного расслабления («духовного комфорта»), создающего только видимость активной духовной жизни, людям говорят (как древний змей при искушении Евы): «Вы будете, как боги» (Быт. 3, 5), - через перевоплощение будете Буддой и Христом! Для многих в этом и заключается итог духовного поиска: «Ты стал Учителем, ты сам стал Свет» (1, 59).

И что же получается? Человек стремился к Богу, стремился реально познать Его, а в конце концов узнал только то, что он и есть тот самый «бог». Искал Бога, а нашел самого себя. Сколько пережитых устремлений к Богу, сколько рассуждений о различных проявлениях Логоса, а в итоге, вместо Живого и Личного Бога, Вседержителя и Творца Вселенной, - ничтожное, бренное, страстное, греховное существо - человек-самобог!.. И даже меньше - только материал для образования божества. «Достойный» итог!..

Путь к доктрине.

Теософия помещает человека в область религиозных понятий, не связанных и не подкрепленных его религиозной жизнью. Выполняя над понятиями определенные операции, она создает особую систему, которую можно назвать «богословием хаоса». Употребляя знакомые христианские слова - Бог, Христос, Сын Божий... - она вкладывает в них совершенно иное содержание. Человеку, незнакомому с теософскими приемами и привыкшему соединять с привычными терминами обычное - христианское - содержание, легко впасть в ошибку, полагая, что в теософии все согласно с христианством. При этом у человека с неочищенным сердцем, пребывающего в «духовном комфорте», возникает иллюзия знания, доступности многих сложных и высоких духовных понятий. Здесь нарушается неотъемлемый нравственный закон, согласно которому человек способен лишь на собственном опыте воспринять предмет (15, 10). Авва Евагрий говорит: «Бог открывает Себя не остроте ума, а чистоте сердца: блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят (Мф. 5, 8). В духовной жизни для приобретения истинных знаний необходим труд, а теософия избавляет от этого. Но ведь «слепой при всем уме не видит, а только гадает о свете; так никаким напряжением ума человек не увидит и духовного...» (16, 35). В теософии нет мучительного, напряженного и ответственного выбора «Кто есть Истина?» - она провозглашает ложь: «Все есть Истина!» В Теософском обществе все ищут, каждый понимает Истину по-своему, каждый прав со своей точки зрения, и в этом вся жизнь!

Итак, прикрываясь христианством, теософия незаметно приводит людей к отпадению от христианства. Она - как «троянский конь», которого человек приемлет в свое сознание через праздное, суетное любопытство. Но, как говорит преподобный Исидор Пелусиот, «любопытствующий плывет на корабле гордости». Отнюдь не случайно теософия не признает гордость за грех... Овладевшие человеком теософские идеи ведут его к гибели: извращают разум, делают безразличным к истинной духовной жизни, но зато вполне способным к принятию неестественной, противоречащей Истине доктрины теософии.

В конце V – начале VI в. в Центральной Японии усилилась борьба между родами за главенство в общеплеменном объединении. В стремлении к власти род Сога использовал иноземную религию – буддизм, первое упоминание о котором относится к 538 г., когда в Ямато прибыло посольство корейского королевства Пэкче с буддийскими сутрами и статуей Шакья-Муни.

На японские острова проникло и конфуцианство. Конфуцианские идеи отвечали потребностям царской элиты и ее аристократического окружения. Их стремлению к власти соответствовала этическая программа с четким социальным делением общества, где определены место и обязанности каждого. Конфуцианская этика с ее принципом сыновней почтительности и долга предписывала всем строгое соблюдение культа предков, а низшим слоям еще и беспрекословное подчинение "божественной" династии правителей.

Но все же в борьбе за власть для рода Сога приоритетным оказался буддизм. После победы Сога начинается широкое распространение буддизма, сопровождаемое строительством буддийских монастырей и храмов и предоставлением им обширных земель.

Новая религия с пантеоном будд и бодхисаттвы заняла прочное место в жизни японца. Она не воспринималась как нечто чужеродное и противостоящее родовым культам. Скорее, наоборот – от будд и бодхисаттв ожидали тех же охранительных функций и разнообразной помощи. Они стали наделяться такими же магическими свойствами, что и ками – к ним обращались с конкретными просьбами – защиты от болезней, ниспослания богатого урожая, охранения от зла и т.д. У японца сложилась уверенность в том, что новые боги обладают несомненно более мощной силой. Огромные, богато украшенные храмовые сооружения, сверкающие золотым убранством интерьеры и торжественные многочасовые службы поддерживали это впечатление.

Будды и бодхисаттвы естественно вошли в обширный пантеон синтоизма как новые боги. Однако в ранний период распространения буддизма функции храмовых божеств и даже их иерархия не были важными и решающими для местного населения. У них складывалось свое отношение к каждому из божеств, и, следовательно, складывалась своя, своеобразная иерархия, в основе которой по- прежнему, как и в культе ками, лежало представление о возможности получения помощи от богов, способных влиять на жизнь отдельного человека или всей общины.

Буддизм вместе с тем привнес и нечто новое. Синто возникло как религиозная практика земледельческой общины и было отражением коллективных воззрений и просьб, буддизм же обращал внимание на отдельного человека, апеллировал непосредственно к личности.

Местные культы и буддизм поделили между собой функции, связанные с особыми моментами в жизни японца: светлые, радостные события – рождение, вступление в брак – остались в ведении родовых богов, возглавляемых "солнечной" богиней Аматэрасу. Смерть, трактуемая синто как скверна, взял под защиту буддизм, предоставив концепцию освобождения через практику почитания Будды.

Так складывался синкретизм двух религий – в японской терминологии рёбусинто – путь буддизма и синто. Большое значение имело то, что процесс соединения двух религий развивался при широкой правительственной поддержке. Например, по правительственному указу происходит соединение синтоистского и буддийского ритуала даже в такой главной и сокровенной церемонии, как "вкушение императором риса новой жатвы": на нее приглашаются буддийские монахи.

Высшей формой религиозного синкретизма являлась концепция хондзи суйдзяку, согласно которой божества синтоистского пантеона могут рассматриваться как временное воплощение будд и бодхисаттв. Так, "солнечная" богиня Аматэрасу стала воплощением будды "Бриллиантового света" Вайрочаны.