План морской лев 2 мировая. Операция "морской лев". План операции "Морской лев"

Одновременно с описываемыми выше боями на море у западных границ рейха шли решающие сражения на суше. Бельгия, Нидерланды и Северная Франция были заняты немцами в ходе начавшегося 10 мая 1940 года мощного наступления в ходе Французской кампании. 4 июня 1940 года пал Дюнкерк, и английские экспедиционные силы были отброшены за Ла-Манш, понеся тяжелые потери в живой силе и технике. Эвакуация англичан, которой благоприятствовала хорошая погода, прошла при активной поддержке авиации и флота. Всего в ней участвовало 861 судно, от крупных до самых маленьких, из которых 243 были потоплены, в том числе 34 военных корабля (самыми крупными из которых были эсминцы). Всего из Дюнкерка было эвакуировано 339 тысяч англичан и французов. Еще 136 тысяч англичан и 20 тысяч поляков были перевезены из других портов Северной Франции. Благодаря перебазированию в порты захваченного германскими войсками побережья нескольких флотилий торпедных катеров удалось потопить 6 эсминцев, 2 подводные лодки, вспомогательный крейсер и 2 транспорта противника. Ограниченное участие германского флота в этих событиях объясняется в первую очередь тем, что большое количество германских военных кораблей в это время находились в водах Норвегии, где они понесли существенные потери в боях с противником.

Еще и сегодня нередко поднимается вопрос о возможности немедленной после Дюнкерка высадки десанта на Британские острова, на который следует с уверенностью ответить, что такой возможности у немцев не было. Несмотря на создание штаба оперативного руководства вермахта, предварительной подготовки к десантированию не велось. Когда же возникала практическая необходимость в организации взаимодействия всех трех видов вооруженных сил, как это было, например, при захвате Норвегии, приходилось каждый раз создавать особый штаб, который, проделав определенную работу, прекращал свое существование.

Кроме того, немцам не хватало транспортных средств для немедленной переброски в Англию своих дивизий вместе с боевой техникой. Для проведения такой операции германским люфтваффе и кригсмарине следовало установить свое господство не только у берегов Германии, но и в большей части акватории Северного моря, над Ла-Маншем и над южной частью Англии, что, несмотря на большие успехи люфтваффе и кригсмарине, сделать не удалось. Порты для выгрузки десанта на побережье Англии нужно было захватывать силами флота, парашютных и посадочно-десантных войск. Эти три необходимых элемента имелись, однако, в явно недостаточном количестве, да и к тому же оба германских линкора, участвовавшие в Норвежской операции, получили большие повреждения и вынуждены были на несколько месяцев уйти в ремонт. Но даже если бы эти корабли находились в полной боевой готовности, они все равно не смогли бы ничего сделать против подавляющего превосходства англичан на море. Нельзя забывать следующее: любые мимолетные успехи, которых одной из воюющих сторон посчастливилось достичь в результате использования момента внезапности, еще далеко не обеспечивают завоевания господства на море или в воздухе, а без этих предпосылок разговоры о десантных операциях большого масштаба остаются пустым звуком. Рассчитывать на выгрузку тяжелой техники с обычных судов на необорудованный берег - не более чем утопия.

Иными словами, к высадке десанта на территории Англии нужно было сначала подготовиться. Приказ о начале планирования операции «Зеелеве» («Морской лев») был отдан 2 июля 1940 года. И в Германии, и в оккупированных ею районах были реквизированы все подходящие морские и речные суда, которые были оборудованы для небольших переходов по спокойному морю, снабжены десантными трапами и сосредоточены в портах Бельгии и Северной Франции. Судостроительной промышленности был сделан заказ на постройку десантных самоходных барж, однако до середины октября их было изготовлено лишь немного.

В войсковых частях, предназначенных для десантирования, были организованы учения по посадке на суда. Было подготовлено значительное количество мин, чтобы отгородить зону операции в Ла-Манше с востока и запада. Формировалось несколько соединений тральщиков и сторожевых судов, организовывались опорные пункты для подводных лодок и торпедных катеров. Все эти отнимающие много времени мероприятия планировалось закончить к середине августа. В этой связи нельзя не вспомнить о последующем опыте десантных операций. Ведь значительно более мощной промышленности США и Англии понадобилось целых два года, чтобы подготовиться к высадке в Нормандии, причем имея печальный опыт неудавшейся высадки в районе Дьепа, которая продемонстрировала все трудности десантирования современных дивизий на берег, занятый противником.

К назначенному сроку, 15 августа, подготовка закончена не была! Пришлось перенести начало вторжения сначала на 21 сентября, а затем и на более позднее осеннее время, тем более что люфтваффе так и не завоевали необходимое для успеха господство в воздухе. В конце концов время года и сама погода поставили под сомнение выполнимость замысла немцев. К этому добавилось еще одно важное обстоятельство. Господство противника на море еще больше укрепилось. Попытка восполнить отсутствие господства на море господством в воздухе провалилась, и большую роль в этом сыграло своеволие Геринга, который сконцентрировал свои самолеты не для ударов по объектам в районе следования десантных судов и в районе высадки десанта, а направил их на Англию, в целом намереваясь склонить ее к миру. Германская авиация во время Битвы за Англию понесла большие потери, а британцы успели преодолеть свое отставание в отношении количества самолетов и боевой выучки экипажей. О господстве в воздухе даже над Ла-Маншем больше не могло быть и речи. В соответствии со сложившейся обстановкой в середине октября 1940 года операция «Зеелеве» была отменена. Часто говорят, что вторжение в Англию все же могло быть успешным. Такое утверждение представляется в высшей степени сомнительным, тем более что, пока немцы готовились к операции, англичане тоже не сидели сложа руки.

Фав

Несостоявшееся вторжение… Высадка вермахта в Англии в 1940 году до сих пор вызывает множество споров. Казалось бы, после разгрома Франции победа в войне близка. Немецким силам оставалось лишь преодолеть Ла-Манш и захватить Британские острова. Но могли ли они это сделать? Попробуем разобраться.

Близок локоть, да не укусишь

Гитлер продолжал« ухаживать» за Францией даже после того, как она объявила войну Германии. Это положило начало« странной» войне, в которой вермахт не вёл активных боевых действий на Западном фронте.

Ситуация изменилась спустя полгода. Перед немцами пала Норвегия, а затем Бельгия и Нидерланды. Франция продержалась чуть больше месяца. Немецкие силы разбили её армию, и 22 июня 1940 года Республика капитулировала.

Великобритания оказалась в сложном положении. Остатки её экспедиционного корпуса удалось эвакуировать через Ла-Манш. Как вспоминал Уинстон Черчилль, после поражения во Франции на Британских островах нашлось бы« …не больше 20 тысяч обученных людей, 200 пулемётов, 50 танков».

Казалось, всего один рывок немецкой армии через Канал - и победа обеспечена. Однако этому мешали флот и ВВС Великобритании, которые были готовы лечь костьми, но утопить вражеский десант в прибрежных водах. Английское радио дразнило немцев, транслируя в эфир слова Черчилля:

« Мы ждём обещанного вторжения, рыбы тоже».

Сэр Уинстон понимал, что они не придут. Немецкий флот не был способен обеспечить высадку, которую так желала армия. И чтобы сдержать порывы генералов переплыть Ла-Манш, немецким адмиралам предстояло убедить фюрера в нецелесообразности этой затеи с вторжением… Но как?

Высаживаемся или нет?

Вопрос о высадке в Англии интересовал командование кригсмарине ещё с начала войны. Однако обсудить эту тему с Гитлером главнокомандующему кригсмарине - гросс-адмиралу Эриху Редеру - удалось лишь 21 мая 1940 года. Он сказал фюреру, что десант возможен лишь« гораздо позднее, если вообще возникнут благоприятные условия». Таким образом Редер пытался донести до горячих голов в вермахте, что предпосылок для высадки нет.

Казалось бы, ему удалось убедить Гитлера. 18 июня на встрече Редера с армейцами представитель Верховного командования, полковник Вальтер Варлимонт, так и заявил: фюрер не говорил ни о каком плане высадки, поскольку сознает« экстраординарные трудности таковой».

Однако спустя две недели немецких адмиралов огорошило распоряжение фюрера о подготовке к вторжению в Англию. Верховный главнокомандующий решил: высадка осуществима при определённых условиях. И самое важное из них - господство в воздухе. Но дату операции, которая получила название« Морской лев», Гитлер оставил открытой.

Адмиралы почесали затылки. Им поручили оценить возможность переброски через Ла-Манш 25-40 дивизий. А именно: на чём их везти, как защитить десант в море и где его высадить. Единственное, что утешало моряков, - все приготовления были гипотетическими. Так как плана высадки пока не существовало. А это значит, что можно переубедить командование отказаться от операции.

Вопросы без ответов

Прежде чем заняться анализом ситуации, офицеры флота хотели понять, с чем им придётся иметь дело. Гросс-адмирал Редер отправил в штабы сухопутных войск и ВВС несколько вопросов. Его интересовало: какие войска будут участвовать в десанте, места их погрузки и высадки; сведения о необходимом оборудовании и боеприпасах, и даже состав войск в отдельных пунктах передислокации.

Однако он не получил нужных сведений. Ответы на вопросы флота штабы отсрочили. Чтобы быть в курсе, что вообще происходит в штабах армии и люфтваффе, Редер командировал туда нескольких своих офицеров. А вообще моряки желали создания единого командования высадкой, в котором они бы не играли главной роли, но имели определённую свободу, чтобы принимать решения по морским вопросам.

()

Пока генералы думали, адмиралы просчитывали детали операции. Пришли, например, к тому, что использовать 280-мм и 380-мм орудия в качестве прикрытия десанта в море будет неэффективно. Пушки будут стрелять очень медленно и неточно.

Кроме того, создавать боезапас для 380-мм береговой батареи пришлось бы за счёт новейших линкоров. В результате орудийные погреба« Бисмарка» и« Тирпица» останутся пустыми. Поэтому начальник отдела, отвечавшего за боеприпасы флота, был категорически против использования таких пушек и просил не строить иллюзии на этот счёт.

Отдельно стоял вопрос о минах. Они были нужны в огромном количестве, а у немцев столько не было. Но тут морякам помог Гитлер, который решил« ограбить» Муссолини. После капитуляции Франции итальянцам в руки попали запасы мин французского средиземноморского флота. И фюрер потребовал их.

Приказ № 16

Пока адмиралы прикидывали шансы, генералы убедили Гитлера действовать. 16 июля Верховное командование отдало приказ № 16 о подготовке к« возможному исполнению» вторжения в Англию. Цель: лишение Великобритании Британских островов как базы для войны с Германией, вплоть до их полной оккупации.

В приказе говорилось, что высадка десантов должна будет производиться широким фронтом от города-порта Рамсгита до острова Уайт. Немецким силам предстояло парализовать ВВС противника, создать проходы в минных полях, обеспечить защиту флангов десанта и контроль прибрежных вод береговой артиллерией. А кроме того, ослабить британский флот и связать его боем. Все приготовления к операции« Морской лев» должны были завершиться к середине августа 1940 года.

План вторжения

Непосредственно на кригсмарине возлагалась задача доставить транспортные средства к местам погрузки десанта и обеспечить защиту флангов во время переправы. А ещё создать береговые батареи и в дальнейшем управлять их стрельбой.

Редер удивился. Ещё недавно Верховное командование было против такой операции, но теперь отбросило сомнения и считало её реальной. Гросс-адмирал полагал:« наверху» явно не понимают трудности и исключительную опасность попытки« переплыть» Канал.

Его штаб считал шансы на успех минимальными.

Во время Норвежской кампании сыграл свою роль эффект неожиданности, но при форсировании Ла-Манша он бы отсутствовал. Англичане встретили бы немцев во всеоружии.

Моряки сомневались. Они не были даже уверены, что к сроку удастся собрать средства для десанта. Не говоря уже о более глобальных задачах: завоевании господства в воздухе или создании минных проходов у английского побережья. Да и сведений о возможных действиях вражеского флота у немецких сил попросту не было.

Поэтому на встрече с главкомом сухопутных войск, фельдмаршалом Вальтером фон Браухичем главком кригсмарине раскритиковал план вторжения. Он заявил, что армия явно не понимает, какую авантюру затевает. Но Гитлер и фон Браухич всё равно желали знать, успеет ли флот всё подготовить к положенному сроку.

Редер ушёл несолоно хлебавши готовить ответы на вопросы фантазёров из Верховного командования.

И как мы это сделаем?!

Тем временем армия определилась с планом завоевания Англии. Высадка должна была осуществляться в два этапа. C первой« волной» десанта на английский берег высадилось бы около 90 тысяч человек, несколько тысяч лошадей, более 500 танков. А также артиллерия, грузовики и другой транспорт. Вторая« волна» включала бы уже 160 тысяч человек и почти два миллиона тонн грузов.

Чтобы переправить через Ла-Манш только первую« волну» требовалось огромное количество транспортных средств. Но к концу июля в гаванях Остенде, Шербура и Гавра удалось собрать только 45 пароходов, чуть более 600 барж, почти две сотни буксиров и 550 моторных лодок.

Для управления транспортом только« первой» волны нужно было не менее 25 тысяч человек. Кригсмарине могли выделить только четыре тысячи. В виде крайней меры для комплектования экипажей десантных средств пришлось бы снять команды с« Тирпица»,« Шарнхорста»,« Гнейзенау»,« Шлейзвиг-Голштейна»,« Лейпцига» и трёх эсминцев.

Кроме этого, пришлось бы обобрать до нитки береговую оборону Германии и Норвегии, учебные части и береговые службы. А для доставки в Англию второй« волны» десанта предстояло использовать команды оставшихся кораблей. Это привело бы к тому, что ВМС Германии перестали бы существовать как боевая единица.

Учитывая всё это, а также множество других причин, штаб кригсмарине подготовил фюреру меморандум по операции« Морской лев».

Флот против

31 июля 1940 года гросс-адмирал Редер встретился с Гитлером для доклада. Он заявил фюреру: флот не может гарантировать начало операции раньше 15 сентября. Но и эта дата может рассматриваться, только если люфтваффе достигнет господства в воздухе - что пока вилами на воде писано.

Говорил Редер и о навигационных условиях, из-за которых для проведения операции пригодны лишь несколько дней каждого месяца. И что с учётом окончания подготовки конец сентября - самое раннее время, возможное для высадки. А к этому моменту подходящей погоды уже не будет. Что район высадки(Рамсгит - остров Уайт) не может быть защищён от вражеского флота фланговыми минными заграждениями даже при господстве люфтваффе в воздухе. А операция по переброске войск через Ла-Манш двумя« волнами» может затянуться на несколько недель. Поэтому она вряд ли возможна, так как хорошая погода в конце сентября и в октябре не ожидается.

Завершая доклад, гросс-адмирал сказал Гитлеру, что его штаб против высадки в этом году. И если уж и высаживаться, то надо всё хорошо подготовить. Поэтому десант стоит отложить до мая 1941 года. И провести его узким фронтом, в районе Дуврского пролива. А к тому времени может быть Геринг победит англичан в воздухе и они сами запросят мира. Тогда высадка вообще не будет нужна.

Конец« Морского льва»

Фюрер согласился с доводами моряков. Но вскоре изменил решение и приказал готовить высадку к 15 сентября на узком фронте. При этом Гитлер внимательно следил за сражением люфтваффе с английскими ВВС. Он ещё лелеял надежду на победу Геринга, который вёл с Великобританией свою войну.

Изменение первоначального плана армия встретила в штыки. Генералы хотели тонуть по всему Ла-Маншу, а не только у Дувра.

Это привело к настоящим« баталиям» между командованиями ВМС и сухопутных войск. По мнению адмиралов, в своём плане генералы почему-то не учитывали больших потерь при переправе, которые означали бы крах операции.

Как бы то ни было, 17 сентября Гитлер признал: вторжение не может быть осуществлено в запланированные сроки. Его необходимо перенести на более позднее время. Фактически это был отказ от проведения операции вообще, поскольку и в 1941 году немецкий флот не был способен её выполнить.

Редер не мог понять, почему фюрер так долго тянул с этим решением. Но Гитлер знал, что отказ высадки« неизбежно стал бы выгодой для англичан, укрепляющий их престиж». Потому и тянул время, пытаясь поддерживать у противника уверенность, что операция вот-вот начнётся.

Фюрер понимал: вторжение на Британские острова - это его последний козырь против Великобритании. А в игре с англичанами ему не хотелось остаться без козырей.« Морской лев» был большим блефом Гитлера.

Несомненно, после падения Франции Гитлер - и большинство его советников - предпочел бы переговоры о мире с Англией. Зять Муссолини, граф Чиано, в своем дневнике отметил: «Гитлер сейчас похож на азартного игрока, который, сорвав большой куш, хотел бы выйти из-за игорного стола, больше не рискуя».

Гитлер был настолько убежден в том, что игра закончена и Англия проиграла, что расформировал 15 своих дивизий, а 25 дивизий перевел на штаты мирного времени. Но англичане также оказались азартными игроками, они хотели рискнуть и отыграться.

В середине июля 1940 года Гитлер издал директиву № 16. Она начиналась следующей фразой: «Поскольку Англия, несмотря на ее безнадежное военное положение, не проявляет признаков готовности прийти к компромиссу, я решил подготовить десантную операцию против Англии и, если необходимо, провести ее». Операции было присвоено кодовое наименование «Морской лев». Многие историки утверждают, что приведенная выше фраза свидетельствует, будто Гитлер всерьез не собирался проводить эту операцию. Более убедительным подтверждением нереальности директивы № 16 считают сроки готовности к ее проведению: «Вся подготовка должна быть закончена к середине августа».

Получив эту директиву, главнокомандующий военно-морскими силами гросс-адмирал Редер отреагировал на нее немедленно. Адмиралы согласились с ней, указав, однако, что никакие даты действий не могут быть определены, пока люфтваффе не завоюют господство в воздухе над Дуврским проливом (Английский канал). В то же время они представили свой проект операции, и 28 июля командование сухопутных войск внимательно изучило его. Операторы военно-морских сил предложили район высадки десанта близ Дувра. Используя наиболее узкую часть пролива, они могли бы поставить минные поля на флангах коридора, по которому двигались бы корабли сил вторжения. Несмотря на трудности действий в мелководных районах Английского канала, в них находилась бы группа подводных лодок, другая же группа прикрывала бы фланг, обращенный к Северному морю. Согласно расчетам, военно-морскому флоту требовалось 10 суток для доставки первой ударной волны десанта на английский берег. Командование сухопутных войск пришло в ужас от этих расчетов.

Армия заявила флоту о необходимости высадить десант на участке южного побережья Англии от Фолкстона до Брайтона (главное направление) и на направлении Шербур - Плимут (отвлекающий десант). Сухопутным силам требовались танки и транспортные средства, что означало использование всех паромов для перевозки автотранспорта, а также средств переправки через пролив. Первый эшелон десанта должен был высадиться на берег за трое суток. Первоочередными объектами захвата намечались обширные районы Южной Англии, простирающиеся почти до самого Лондона. Если принимать все это серьезно, первый эшелон должен был включать 280 тысяч человек, 30 тысяч единиц транспортных средств и танков и 60 тысяч лошадей! Ознакомившись с предложениями флота, главнокомандующий сухопутными войсками вермахта Браухич и его начальник штаба Гальдер твердо заявили: «Мы не можем осуществить нашу часть этой операции с помощью средств, предоставляемых военно-морским флотом».

31 июля Гитлер вызвал главнокомандующих сухопутными и военно-морскими силами на свою дачу в Баварских Альпах, близ Берхтесгадена. Первым доложил свою точку зрения Редер. Подготовка идет так быстро, как позволяют обстоятельства. Военно-морские силы обшарили все порты оккупированной Европы в поисках подходящих транспортных средств, однако переоборудование их в военных целях и доставка в порты Дуврского залива не могут быть закончены ранее 15 сентября. Ввиду требования армейского командования о высадке на более широком фронте и в связи с перспективой осенних штормов, было бы лучше планировать высадку на май 1941 года, сказал Редер.

Гитлер не рассердился на это предложение, но указал, что английская армия будет более подготовлена к отражению вторжения в следующем году, и заметил, что погода в мае вряд ли намного лучше, чем в сентябре.

Отправив Редера домой, Гитлер продолжил рассмотрение плана операции «Морской лев» с командованием сухопутных войск. По поводу одного пункта он зашел настолько далеко, что выразил сомнение в «технической осуществимости» всей операции. Однако никакие сомнения подобного рода не отразились на директиве, изданной на следующий день. Она была подписана генералом-фельдмаршалом Кейтелем и исходила от верховного командования вермахта, лично контролируемого Гитлером. Подготовку надлежало закончить к 15 сентября. Тем временем люфтваффе должны были развернуть наступление крупными силами. В зависимости от результатов воздушных налетов в конце августа Гитлеру предстояло принять решение о вторжении.

Первоначальный состав группировок всех родов люфтваффе, выделенных для участия в десантной операции к началу битвы за Англию, был следующим:

Группировка, базировавшаяся на аэродромах севера Франции:

Группировка, базировавшаяся на аэродромах запада Норвегии и Дании:

Английская авиация имела в своем составе 609 (531) истребителей.

Переложив на Геринга и подчиненные ему силы решение ближайшей задачи, армейское командование провело ряд десантных учений, а военно-морские силы начали сосредоточивать в портах многочисленные транспортные средства, стянутые с многих рек и каналов оккупированной Европы. Везде кипела работа по переоборудованию транспортных средств для нужд десантных сил.

Черчилль не принимал всерьез угрозу вторжения. 10 июля он призвал военный кабинет не обращать внимания на операцию «Морской лев»: «…это была бы чрезвычайно рискованная и самоубийственная операция», - сказал он. В этом свете можно оценить смелое решение Черчилля отправить весной 1940 года танковые части в Египет. Этим же можно объяснить поддержку им Бивербрука, нового министра авиационной промышленности, который мобилизовал рабочую силу и реквизировал частные предприятия, направляя их на увеличение производства истребителей в ущерб производству других видов вооружения.

На этом этапе войны любое вторжение в Англию - с моря или с воздуха - встретило бы мощный отпор. Проводимые англичанами эксперименты - покрытие в прибрежных районах поверхности моря горящей пленкой - сулили потрясающие результаты; командование бомбардировочной авиации тайно готовило свои эскадрильи к применению химического оружия.

Кое-кому все это дает основание высказать предположение, что в 1940 году не существовало реальной угрозы вторжения, и делать вывод, что боевые действия истребительного авиационного командования не были решающей битвой за Англию. Но это - обманчивое утверждение. Если бы люфтваффе уничтожили английскую истребительную авиацию, фашистские бомбардировщики смогли бы сбросить со счетов все остальные преграды вторжению одну за другой. Получив такое господство в воздухе, которого люфтваффе добились в Польше всего за три дня, немецкие бомбардировщики, наводимые с помощью радиопеленгования, смогли бы уничтожить все главнейшие объекты от Уайтхолла до главных сил Флота метрополии. Для сил вторжения и ударной авиации не осталось бы непреодолимых преград, окажись небо над Англией во власти немцев.

Битва за Англию. Тактика

В прошлом продолжительность боев определялась количеством наличных боеприпасов, а также усталостью воинов и наступлением темноты. Только когда армии начали получать снабжение и боеприпасы на поле боя, термин «бой» перестал означать короткое столкновение при дневном свете. К XX столетию продолжительность боев стала неограниченной. Битва за Англию длилась не часами, а месяцами. Ее можно разделить на четыре этапа. Каждый из них характеризуется изменением тактики немцев и преследуемых ими целей, однако временные границы этих этапов четко не определены. Разные тактические приемы подчас применялись одновременно, и различные типы целей нередко подвергались ударам в один и тот же день.

Первый этап. Начавшись в июле, он продолжался около месяца и заключался в нанесении ударов по английским прибрежным конвоям и в воздушных боях над Дуврским проливом.

Второй этап. С 12 августа, названного немцами «Днем орла», когда начали наноситься главные удары. Они продолжались несколько более недели.

Третий этап. Руководители английских военно-воздушных сил назвали его «критическим периодом». Основными объектами ударов были аэродромы английской истребительной авиации на юго-востоке Англии. Продолжался с 24 августа до 6 сентября.

Четвертый этап. С 7 сентября. Удары авиации сосредоточены по Лондону, вначале в дневное, а затем в ночное время.

На первом этапе в районе Дуврского пролива люфтваффе сформировали группу в составе 80 пикирующих бомбардировщиков и 120 истребителей. Задача - закрыть пролив для английского судоходства. В июле и в начале августа немцы имели разумные основания для пресечения английского судоходства в этом районе. Было решено, что люфтваффе развернут действия всей авиации на этом театре боевых действий только после приказа Гитлера. Предполагалось, что верховный главнокомандующий будет координировать действия всех сил, участвующих в операции, приурочивая наступление с воздуха таким образом, чтобы вторгающаяся армия нашла силы английской обороны оглушенными и парализованными ударами с воздуха, как это получилось в Польше и во Франции.

Тем временем удары по конвоям в проливе осуществлялись немецким командованием по поговорке: «Нос вытащил - хвост увяз». Когда англичане посылали свои истребители для непосредственного прикрытия конвоя, немецкие истребители втягивали их в бой на уничтожение и вынуждали расходовать их ресурсы прежде, чем немецкие бомбардировщики подойдут для удара по судам. Если командование английскими истребителями уклонялось от втягивания их в бой, бомбардировщики люфтваффе беспрепятственно топили суда.

Командующий английской истребительной авиацией Даудинг в своих первоначальных планах вообще не предусматривал прикрытия судоходства и, оказавшись в такой неожиданной ситуации, был вынужден доложить штабу военно-воздушных сил и Адмиралтейству, что решить задачу прикрытия судов в море он может, только вводя в бой опасно большую часть своих сил. Поэтому конвои могут получить лишь минимальное воздушное прикрытие.

На этом этапе система радиолокационного наблюдения англичан была не слишком эффективна, поэтому немецкие истребители и бомбардировщики могли набирать высоту и строиться в боевые порядки за пределами «видимости» английских радиолокаторов. На пересечение пролива немецким самолетам требовалось всего пять минут, тогда как истребителю типа «спитфайр» требовалось 15 минут для набора высоты, чтобы вступить в бой с появившимся противником.

С ростом потерь в судах давление свыше на Даудинга усиливалось. От него потребовали перебазировать истребители на прибрежные аэродромы, чтобы самолеты можно было поднимать в воздух с появлением противника. Некоторое число истребителей перебазировали, однако для них было чрезвычайно опасно находиться так близко к боевым порядкам противника.

Используя сравнительно небольшие силы, немецкие командиры действовали тактически грамотно: разведав предварительно систему английской обороны, определив время, необходимое англичанам на то, чтобы обнаружить силы немцев, они наносили удары по многочисленным прибрежным конвоям. Обычно истребители держались в ближнем прикрытии бомбардировщиков, периодически отделяясь от них для разведки приближающихся английских истребителей.

Ответные действия Даудинга были нерешительными. Немецкий главнокомандующий Кессельринг обнаружил, что при одновременной атаке двух конвоев английская оборона вынуждалась к разделению сил на два направления. Этот прием хорошо сработал в 8 часов 24 июля, когда были нанесены два скоординированных удара: один по конвою, находившемуся в районе Дувра, другой - по конвою, который входил в устье Темзы. Прикрытие конвоя - 54-я эскадрилья из Рошфорда, - высланное против одной группы самолетов, обнаружило и вторую группу самолетов противника, и ему пришлось разделить силы, чтобы атаковать обе группы. Нападавшие на конвои бомбардировщики потерь не понесли, но и сами не причинили кораблям ущерба. Около 11 часов две ударные группы по 10–12 бомбардировщиков в каждой появились в устье Темзы для повторной атаки конвоя. Английский начальник Парк, руководивший обороной, направил для прикрытия конвоя 54-ю эскадрилью и, зная, что у немецких истребителей, сопровождавших бомбардировщики, скоро кончится горючее, поднял в воздух еще и 610-ю эскадрилью с задачей перехватить отходящие истребители противника. В действительности же 610-я эскадрилья наткнулась на 52-ю истребительную дивизию немцев, высланную для прикрытия отходивших «мессершмиттов». Завязался бой. Обе стороны потеряли по три истребителя.

25 июля. Типичный день боев в Дуврском проливе. Командующий авиацией немцев в зоне проливов Кессельринг затеял игру в «кошки-мышки» с конвоем 3\Л/-8 (21 угольщик и каботажные суда), шедшим Дуврским проливом в западном направлении. Только 11 из них прошли мыс Данджнесс, и только два судна дошли до пункта назначения, не получив повреждений. Вскоре после полудня группа истребителей «мессершмитт», летевшая бреющим полетом, направилась к Дувру. Их цель - отвлечь на малые высоты английские истребители и, расчистить путь для пикирующих бомбардировщиков. Английская 65-я эскадрилья ринулась в бой, завязавшийся на таких малых высотах, что один немец на вираже врезался в воду. Против сорока «мессершмиттов» в бой вступили еще две эскадрильи истребителей англичан. Как только вся английская истребительная авиация в районе конвоя была скована боем, конвой беспрепятственно атаковали три дивизии пикирующих бомбардировщиков (300–380 самолетов), подошедшие на средних высотах.

Корабли охранения конвоя открыли по ним огонь зенитной артиллерии и запросили о срочной присылке истребителей прикрытия. На помощь бросились девять истребителей «спитфайр». Прибыв, они увидели, что Кессельринг выслал на перехват им превосходящую численностью группу «мессершмиттов». Среди сбитых «спитфайров» был самолет командира английской группы.

Управляющий боем командир сектора ПВО понял, что, высылая на атакующие немецкие силы равное число своих самолетов, он скоро останется без истребителей. Поэтому после полудня, когда очередная группа из 50 бомбардировщиков «Ю-88» подошла для удара по конвою, он выслал на перехват только восемь истребителей 64-й эскадрильи. Их встретило прикрытие бомбардировщиков. Английские истребители неустрашимо пошли в атаку. На помощь им взлетели оставшиеся самолеты 64-й эскадрильи. Последние пошли в лобовую атаку на бомбардировщики. «Юнкерсы» потеряли строй и повернули назад. «Мессершмитты» прикрытия также отступили.

Когда конвой пришел на траверз Фолкстона, «мессершмитты» стали поливать суда конвоя пулеметным огнем с малых высот, чтобы отвлечь внимание судовых артиллеристов от 60 пикирующих бомбардировщиков Ю-87, зашедших в атаку со стороны полуденного солнца. Эта атака была мастерски приурочена к перерыву в воздушном прикрытии, и «юнкерсам» удалось потопить пять судов конвоя. Одновременно с бомбардировщиками конвой также был атакован фашистскими торпедными катерами. К наступлению ночи два поврежденных английских эсминца из охранения конвоя укрылись в гавани Дувра. После этого дня Адмиралтейство приняло решение отказаться от проводки конвоев Дуврским проливом в дневное время.

8 августа в проливе произошел еще один характерный бой. К этому дню потери англичан составили 18 судов и четыре эскадренных миноносца. В светлое время суток пролив стал настолько опасен, что эсминцы были выведены из него. Адмиралтейство стало планировать переход конвоев Дуврским проливом с наступлением темноты. Первый такой конвой SW-9 в составе 24 судов был сформирован в Саутенде. К проводке конвоев через этот опасный пролив, ставший таким в результате ударов немецкой авиации, английские власти толкала не только экономическая необходимость, но и вопросы престижа. Германская пропаганда утверждала, что Дуврский пролив закрыт немцами. Вечером 7 августа, выйдя из устья Темзы в охранении восьми кораблей эскорта, в том числе двух миноносцев, конвой направился вдоль побережья на запад.

На французском берегу против Фолкстона, в самой узкой части пролива, немцы устроили радиолокационную станцию, позволявшую наблюдать за прохождением конвоев. С наступлением рассвета их торпедные катера атаковали конвой и потопили три судна, нанеся повреждения еще трем судам.

Для уничтожения конвоя немецкое командование выделило авиакорпус под командованием Рихтхофена, специалиста по бомбометанию с пикирования. Высота облачности в этот день была около 700 метров, что затрудняло действия пикирующих бомбардировщиков. Их атакам мешали и аэростаты воздушного заграждения, буксируемые судами конвоя. Англичане выделили для прикрытия конвоя около пяти эскадрилий (примерно 80 истребителей). Несмотря на сопровождение истребителей, пикирующие бомбардировщики «Ю-87», прибывавшие в район местонахождения конвоя малыми группами, почти не смогли вести прицельное бомбометание по судам.

В полдень Рихтхофен применил другой тактический прием. Более 30 истребителей «Ме-109» и «Ме-110» сопровождали три дивизии «Ю-87» (около 300 бомбардировщиков), шедших плотными боевыми порядками. Английская сеть радиолокационного наблюдения своевременно обнаружила приближение крупной воздушной цели. Поэтому англичане успели прислать на прикрытие конвоя более 30 истребителей «спитфайр» и «харрикейн». Прибыв в район конвоя, «мессершмитты» искусно связали боем английские самолеты, обеспечив «юнкерсам» возможность беспрепятственно бомбардировать суда конвоя. За 10 минут были потоплены четыре торговых судна, а другие семь получили тяжелые повреждения. Во время атаки конвой распался, уцелевшие суда разошлись в разных направлениях, чем ослабили защиту аэростатами.

Решив уничтожить конвой до последнего судна, Рихтхофен к концу дня организовал еще один удар по остаткам конвоя, пытавшимся собраться в районе острова Уайт. В этой атаке участвовали 82 «Ю-87» и почти столько же истребителей. Английские самолеты, наведенные радиолокационными станциями, успели прибыть в район боя, однако завязавшаяся схватка в воздухе окончилась безрезультатно. К концу дня конвой был разгромлен; в районе боя стояла штормовая погода, поэтому многие суда, получив тяжелые повреждения, быстро тонули. По окончании атаки всего шесть судов еще двигались в направлении ближайших портов. Из них дошли только четыре судна. В штормовом море никто из спасшихся с потопленных судов не уцелел. Не было организовано и спасение английских летчиков со сбитых над морем самолетов. Зато у немцев была организована эффективная служба спасания на воде и все летчики были снабжены индивидуальными средствами спасения.

В августе в Дуврском проливе такие «престижные» конвои больше не появлялись. Если бы от их проводки отказались несколькими неделями раньше, не было бы и таких тяжелых потерь в английской истребительной авиации: за три недели июля она потеряла над морем не менее 220 летчиков. Было и одно светлое «окошко» в этот безрадостный день. Английское министерство авиации, принимая на веру доклады своих летчиков, объявило об уничтожении 60 немецких самолетов (фактические потери в этот день составили: у немцев - 31 самолет, у англичан было сбито 19 истребителей).

Тем временем наступил второй этап действий - «День орла». Еще в июле радиоразведка люфтваффе и немецкого почтового управления установила свои пункты радиоперехвата вдоль побережья Дуврского пролива. Операторы этих пунктов обнаружили интенсивный радиообмен англичан в полосе 12-метрового диапазона частот. Ряд специалистов предположили, что к этому радиообмену имеют отношение 100-метровые мачты неустановленного назначения, расставленные вдоль английского побережья пролива. В последующем немецкие радиоразведчики обнаружили другие факты, заслуживавшие внимания. На возбужденные радиопереговоры летчиков истребительной авиации отвечали более спокойные голоса по высокочастотному радиотелефону. Неизменные интенсивность и район радиообмена увязывались с руководством действиями самолетов английских военно-воздушных сил и информированием их о численности находящихся в воздухе соединений немецких самолетов, их местонахождении, курсах и высотах их полетов.

Разведка немцев, проанализировав все эти донесения, 7 августа направила такое разведывательное донесение оперативному командованию: «Поскольку английские истребители управляются с земли по радиотелефону, их силы привязаны к соответствующим наземным радиостанциям и, таким образом, ограничены в подвижности, даже принимая во внимание вероятность того, что часть наземных станций могут быть мобильными. Следовательно, сосредоточение крупных сил истребительной авиации в определенных пунктах за короткое время не может быть ожидаемо».

Это было гибельной ошибкой в оценке обстановки. Считая, что управление английской авиацией осуществляется примитивным способом по радиотелефону с наземных постов управления эскадрильями, привязанными каждая к своему местному посту, командование люфтваффе пришло к заключению, что удары, наносимые крупными силами авиации, будут отражаться только силами местного базирования. При этом немцы даже не принимали во внимание существование у англичан радиолокационных станций (РЛС).

С целью проверить это предположение и вскрыть возможность взаимодействия английских истребителей с вышеуказанными станциями было решено до «Дня орла» посвятить один день нанесению ударов по указанным станциям и аэродромам истребительной авиации, расположенным у южного побережья Англии.

С учетом данных метеорологической разведки, проведенной немецкими самолетами-разведчиками в Атлантике, начало операции было назначено на 13 августа, а днем раньше должны проводиться подготовительные удары. Английская разведка в этот период также добилась неплохих результатов, прослушивая радиосети люфтваффе. У самолетов - разведчиков погоды немецкие штабы запрашивали состояние погоды не вообще, а в вероятных районах планируемых ударов. Ответы на такие запросы передавались с воздуха. Важную роль для определения намерений немцев имело то обстоятельство, что каждый немецкий самолет, готовящийся к боевому вылету, проверял свою радиостанцию с выходом в эфир. Наблюдение за такими сигналами позволило довольно точно установить число самолетов, которые будут использованы в следующие 24 часа. С приближением дня начала операции английский командующий имел довольно ясное представление, что его атакуют силы противника, далеко превосходящие то, с чем он имел дело до этого.

12 августа в 8.40 16 «Ме-109» взлетели с аэродрома Кале. Их задачей было провести точечное бомбометание по английским радиолокационным станциям. К этому времени самолеты «Ме-109» 52-й авиадивизии уже пересекли Дуврский пролив и подходили к Кенту. С ближайшего аэродрома на перехват им были посланы «спитфайры» 610-й эскадрильи. В завязавшемся воздушном бою немцы преднамеренно сместили район боя к востоку, чтобы расчистить путь «Ме-109» ударной группы. Последние вышли к проливу на высоте 5500 метров и направились к Дувру. Первая четверка «мессершмиттов» вышла из строя и спикировала на 100-метровые мачты радиолокационной станции Дувра. Точно сброшенные бомбы сотрясли пилоны и уничтожили технические строения. Следующая четверка направилась на север, к графству Кент, где находилась еще одна РЛС. Сброшенная бомба упала так близко к постройке, в которой находился радиопередатчик, что бетонное сооружение сдвинулось с фундамента. В Рай бомбы поразили почти все сооружения станции. Последняя четверка «мессершмиттов» нанесла удар восемью 500-килограммовыми бомбами по Певенси, близ Брайтона, где вся станция взлетела на воздух. Из четырех атакованных радиолокационных станции уцелела только одна - в графстве Кент.

В образовавшейся в результате налета 160-километровой прорехе в системе радиолокационного наблюдения ни один истребитель не мог быть наведен на авиационные соединения, устремившиеся в эту дыру для атаки аэродромов истребительной авиации в Липмне и Хокинге. Особенно большой ущерб был нанесен аэродрому и авиации, базировавшимся в Хокинге.

Около полудня уцелевшая радиолокационная станция обнаружила большую группу самолетов, приблизившуюся к Брайтону с моря. Это была бомбардировочная авиадивизия - около 100 «Ю-88», в непосредственном сопровождении 120 «Ме-109». Сверху их прикрывали еще 25 истребителей «Ме-110». Не доходя до Брайтона, все соединение изменило курс на запад и последовало вдоль побережья в направлении на остров Уайт. Подойдя к мысу Спитхед, немцы круто повернули на север и сквозь разрыв в цепи аэростатов заграждения ринулись в атаку на причалы и доки военно-морской базы и города Портсмут. 15 «Ю-88» последовали дальше на запад.

213-я эскадрилья «харрикейнов», вылетевшая на перехват, не смогла войти в зону над Портсмутом: все небо там было покрыто разрывами зенитных снарядов с кораблей, находившихся в базе, и береговых батарей ПВО. Особенно интенсивной атаке подвергся линкор «Куин Элизабет», однако как ему, так и другим кораблям удалось избежать серьезных повреждений. Сильно пострадали от бомбежки береговые сооружения. Три «Ю-87» были сбиты. При выходе из зоны боя немецкие самолеты были атакованы «харрикейнами». В последней схватке был сбит самолет командира немецкого соединения.

Тем временем 15 «Ю-88», не участвовавших в атаке главных сил, вышли на остров Уайт и нанесли бомбовый удар по радиолакационной станции в Вентнор - одной из наиболее мощных на всем побережье Англии. Станция была уничтожена.

При отходе этой группы она была настигнута двумя эскадрильями «спитфайров», поздно замеченных «мессершмиттами» прикрытия, державшимися на слишком большой высоте. В результате 10 «Ю-88» были сбиты прежде, чем прикрывавшие их истребители пришли на помощь.

В это время свежая группа «мессершмиттов» из числа участвовавших в утреннем налете на радиолокационные станции была выслана для удара по прибрежному аэродрому Менстон. Этот удар пришелся на время, когда истребители прикрытия английского аэродрома ушли на базу. Взрывами более 150 бомб и пулеметным огнем были уничтожены мастерские, ангары и находившиеся на поле двухмоторные ночные истребители «бленхейм». Начавшаяся в июле битва за Англию непрерывно продолжалась уже полтора месяца, поэтому, наряду с большой усталостью летного состава, налет сильно отразился на моральном состоянии английских летчиков. Сотни пилотов и чинов технического персонала укрылись в бомбоубежищах и оставались в них в течение нескольких дней, несмотря на угрозы, приказы и увещевания их офицеров.

Но и в воздухе у английских летчиков проявлялись признаки морального и физического истощения. Один из «спитфайров», совершивших посадку на аэродром Менстон в этот день, пилотировался молодым летчиком-сержантом, постоянно участвовавшим в боевых вылетах со времени эвакуации Дюнкерка. Теперь он просто избегал вступления в бой и вел себя таким образом в течение нескольких дней. Он покидал строй при первом появлении противника, расходовал впустую весь боевой запас и уходил на свой аэродром. «Он не просто устал, он просто струсил», - жаловался один из офицеров эскадрильи. Опасаясь, что трусость сержанта может перекинуться и к другим пилотам, его отстранили от полетов и отправили в отпуск в ожидании перевода в другую часть.

Для немцев это был день явного триумфа люфтваффе: отличной подготовкой к всеобщему наступлению. И все же, когда командующий 2-м воздушным флотом Кессельринг послал вечером этого дня группу разведчиков-бомбардировщиков «дорнье» для удара по объектам на побережье графства Кент, они обнаружили, что пораженные утром радиолокационные станции ремонтируются и скоро приступят к работе. Только станция Вентнор была поражена настолько, что не поддавалась восстановлению.

Немецкая разведка с сожалением доносила, что ни одна английская радиолокационная станция не прекратила радиообмена. Ни один из возвратившихся экипажей не смог доложить, что ему удалось уничтожить радиомачты у англичан.

Задуманная Герингом операция «День орла» не имела достаточно убедительного замысла. Постановка слишком многих целей и задач вызывала распыление сил. Должны были уничтожаться суда и наземные объекты, торговые порты и гавани, прибрежное судоходство. Бомбардировке подлежали места базирования всех родов авиации, а также заводы, производящие самолеты, комплектующие части и вооружение. Корабли военно-морского флота также должны были атаковаться на всем протяжении от Дувра до Скапа-Флоу. Последнее было особенно трудно, так как люфтваффе не имели бронебойных бомб, необходимых для потопления крупных боевых кораблей.

Среди этого множества целей и задач Геринг не определил приоритетных, и никто не знал, как намереваются уничтожить истребительную авиацию англичан: бомбовыми ударами по местам базирования или в воздухе, вовлекая ее в воздушные бои.

Если стратегия была неопределенной, то и тактика была не лучше, потому что разведка люфтваффе имела лишь смутное представление о системе обороны англичан с помощью истребительной авиации. Например, налет на Портсмут и Вентнор был спланирован таким образом, что атакующие силы на части маршрута шли параллельно побережью Англии. Это было бы хорошо при подходе с моря, так как приближающиеся самолеты сливались бы с поверхностью моря на экранах радиолокаторов. Однако при этом было упущено из виду, что радиолокационная станция в Полинге, находящаяся восточнее, отлично просматривала приближающиеся самолеты, не говоря уже о бесчисленных постах визуального наблюдения, рассеянных по всему побережью и имеющих телефонную связь с системой наведения истребителей.

Упущением разведки люфтваффе было и то, что на картах, которыми пользовались немецкие штабы, не было указано: какими аэродромами пользуется истребительная авиация, какими - другие рода авиации и какие аэродромы не используются. В целом действия немцев свидетельствовали о глубоком непонимании системы управления истребительной авиацией англичан.

Не меньшую неинформированность разведка люфтваффе проявила в отношении расположения и сравнительного значения объектов авиационной промышленности Англии. Большинству английских школьников было известно, что на «спитфайрах» и «харрикейнах» установлены моторы «Роллс-Ройс Мерлин». Всего два завода выпускали эти моторы, и один из них находился в Дерби - всемирно известном местонахождении фирмы «Роллс-Ройс». Производство истребителей «спитфайр» было еще более уязвимо, так как лишь один завод выпускал эти самолеты, и это было хорошо известное предприятие «Супермарин», находящееся в Саутгемптоне, в опасной близости к базам немецкой бомбардировочной авиации.

Эти три цели заслуживали любых жертв ради их уничтожения, однако до даты «Дня орла» не предусматривалось нанесения ударов, которые оказались бы смертельными для истребительного командования.

13 августа «День орла» начался серией невероятных ошибок немецких штабов. Начнем с того, что разведчики погоды дали неверный прогноз, и немцам пришлось начинать в условиях низкой облачности, дымки и мороси. Герингу пришлось лично отложить операцию. Однако сигнал отбоя получили не все соединения. Одним из них была 2-я авиадивизия бомбардировщиков, вылетевшая в составе 70 самолетов «дорнье». При пересечении берега Франции к ним присоединилась истребительная авиадивизия - около ста «Ме-110», также не получившая сигнала об отмене вылета. Следуя в плотной облачности, немецкие бомбардировщики не были замечены английскими истребителями вплоть до самого выхода на цель, находившуюся близ устья Темзы, где и отбомбились, одновременно ведя бой с подоспевшими истребителями англичан. На отходе немцев атаковала 111-я эскадрилья, сбившая пять бомбардировщиков противника.

Тем временем неразбериха у немцев продолжалась. 2-я истребительная авиадивизия, вылетевшая на прикрытие 54-й бомбардировочной авиадивизии «Ю-88», потеряла своих опекаемых в условиях плохой видимости, когда бомбардировщики, едва оторвавшись от берега, повернули обратно по причине плохой погоды.

Другая группа бомбардировщиков из состава 54-й авиадивизии, вылетавшая на бомбардировку Портленда с задачей отвлечь английских истребителей от главных сил, была отозвана в базу, однако прикрывавшие их истребители «Ме-110» не получили этого приказания и продолжали полет самостоятельно. На подходе к Портленду их перехватили истребители английской 238-й эскадрильи. Хотя радиолокационная станция во Вентноре еще не вошла в строй, остальная сеть радиолокационного наблюдения и наведения уже заработала.

К полудню погода улучшилась. В штабах люфтваффе застучали телетайпы, передавая новые приказания, в воздух начали подниматься самолеты ударных групп, на этот раз знаменуя официальное начало операции. Планом предусматривалось нанести массированный бомбовый удар по военным объектам всей Южной Англии, обращая особое внимание на аэродромы истребительной авиации. Основным недостатком этого плана было то, что в люфтваффе понятия не имели, на каких именно аэродромах базировались истребители англичан. Случилось так, что все атакованные немцами аэродромы не имели отношения к истребительному командованию.

На острие удара следовала группа пикирующих бомбардировщиков «Ю-87», наносившая бомбовый удар по аэродрому Детлинг близ Мейдстоуна. Путь этой группе был расчищен отборной группой истребителей из состава 26-й авиадивизии. Эта группа вступила в бой со «спитфайрами», прикрывавшими аэродром, и отвлекла их на большие высоты, открыв, таким образом, путь для «юнкерсов». Последние отбомбились без помех, как на учении. Англичане лишились 22 самолетов и 76 человек летного состава, убитых на аэродроме.

Английское командование быстро усвоило полученный урок, и когда самолеты из 53-й истребительной авиадивизии пытались отвлечь английских истребителей к западу от острова Уайт, последние уже не поддавались на эту уловку. Фактически этот маневр ухудшил положение подходивших к району боя немецких бомбардировщиков. Девять «Ю-88» были обнаружены «спитфайрами» 609-й эскадрильи, и шесть из них были сбиты.

Фактически в этот день немцы потеряли шесть самолетов, англичане - 13 истребителей. На земле было уничтожено не менее 47 английских самолетов.

Немецкие ночные бомбардировщики также активно действовали в эти сутки, нанося удары по крупным городам Англии, Шотландии и Уэльса. Из всех этих атак две добились исключительно точных попаданий по авиазаводам в Белфасте и Бирмингеме.

В эти сутки самолеты люфтваффе совершили 1485 вылетов. Английские истребители ответили на это 700 вылетами. На следующий день количество самолето-вылетов было значительно меньше с обеих сторон, но теперь противники сцепились в боевой схватке, и поскольку летние дни становились значительно короче, люфтваффе должны были напрячь все силы, чтобы добиться быстрого, решающего завершения схватки.

Обе стороны продолжали преувеличивать нанесенный противнику ущерб. Это не слишком вредило англичанам, поскольку их стратегия заключалась просто в сбережении сил истребительного авиакомандования до тех пор, пока погода слишком испортится для того, чтобы предпринять попытку вторжения. Они никогда не надеялись уничтожить немецкие военно-воздушные силы.

Немцы же должны были уничтожить английскую истребительную авиацию, чтобы перенести затем удары на объекты, поражение которых обеспечивало бы вторжение. Поэтому для стратегии люфтваффе было жизненно важно постоянно иметь текущую картину состояния сил противника. Однако они этого не учли. В люфтваффе слишком полагались на донесение штабов о результатах боевых вылетов и не выделяли в первую очередь цели, наиболее важные с точки зрения поддержания боеспособности английской истребительной авиации. Даже когда цели избирались правильно, у немцев была тенденция сбрасывать их со счетов после боевых вылетов, как больше не существующие.

Разведка немцев точно оценивала боевой состав истребительной авиации противника по состоянию на июль. Однако она ошиблась в расчете пополнения материальной частью, поступающей от промышленности. Еще большую ошибку немцы допустили в расчете возможностей пополнения за счет ремонта самолетов.

Такие же ошибки были допущены в оценке возможностей пополнения истребительной авиации летным составом. Обстановка в этой области была тяжелой, но не такой, как считали в разведке люфтваффе.

Для того чтобы испытать боевые возможности истребительного авиакомандования, было решено атаковать противника одновременно со всех направлений. 5-й воздушный флот, базировавшийся на аэродромах Норвегии и Дании, приобрел значительный опыт нанесения изолированных ударов и воздушной разведки в районах Шотландии и севера Англии. Теперь этот флот должен был участвовать вместе с главными силами в намечаемой частной однодневной операции. Она началась 15 августа и, как уже бывало, сопровождалась еще одной путаницей в штабах люфтваффе. Синоптики предсказали на этот день плохую погоду, с низкой плотной облачностью. На основании этого прогноза Геринг решил не начинать в этот день действия главных сил. Вместо этого он решил провести разбор предыдущих боев, связанных с «Днем орла». С присущей ему склонностью к помпезности Геринг назначил совещание в своем дворце Каринхол в районе Берлина, куда и должно было прибыть все высшее командование авиационных сил, участвующих в операции.

К полудню облачность рассеялась, небо стало ясным и ветер почти стих. Самолеты-разведчики донесли, что такая ясная погода наблюдается на всем протяжении от Центральной Франции до большей части Англии.

Детальные планы намеченных массированных ударов крупными силами авиации давно были разосланы всем воздушным флотам. В головной эшелон атакующих сил был выделен 2-й авиакорпус, состоявший из трех дивизий бомбардировщиков различных типов. Командир корпуса вместе с другими вылетел на совещание к Герингу. Начальник штаба корпуса полковник Дикман, взглянув на ясное небо, решил проявить инициативу и отдал приказ на вылет по плану операции.

По этому плану бомбардировочные авиадивизии корпуса должны были нанести удары по четырем аэродромам в Южной Англии: Хокинг, Лимпне, Рочестер и Истчерч. Над вылетевшими авиадивизиями появился «зонтик» из истребителей, взлетевших позже, чтобы сэкономить горючее. Введя в действие 2-й авиакорпус, Дикман привел в движение другие соединения - от Ланниона в Бретани до Ставангера в Норвегии, в результате в воздухе разыгралась битва более интенсивная, чем в любой день операции. 5-й воздушный флот выслал в бой подразделение самолетов-разведчиков «Хейнкель-115С» для отвлекающих действий у побережья Шотландии, с целью оттянуть на север от района основного удара самолеты 13-й группы истребителей. Главные силы включали 72 бомбардировщика «Хейнкель-111», часть, специализировавшаяся в применении торпед против торговых судов. Сопровождал их 21 истребитель «Ме-110».

Для этих дальних рейдеров день начался неудачно. Навигационная ошибка привела главные силы так близко к району действия отвлекающего подразделения, что операторы английского радиолокатора приняли их за одну крупную группу. По тревоге была поднята в воздух дежурная 72-я эскадрилья, которая набрала высоту 6 тысяч метров и обнаружила под собой около ста самолетов противника. Англичане разделились на две группы: одна пошла в атаку на истребители сопровождения, вторая - на бомбардировщики. Управляющий действиями истребительной авиации в этом секторе проявил мужество, стянув в район боя дежурные эскадрильи с севера и с юга: от Шотландии до Йоркшира. Этот смелый тактический шаг позволил разгромить немецкую группу: англичане сбили 15 немецких самолетов, потеряв один истребитель.

Южная группа самолетов 5-го воздушного флота, состоявшая из бомбардировщиков «Ю-88», вылетела без истребительного прикрытия. Эта группа, атакованная двумя эскадрильями, прорвалась к намеченной цели, отбомбив аэродром в Дриффилде и уничтожив на аэродроме девять бомбардировщиков. Однако при этом было сбито семь «Ю-88».

Даже учитывая английские бомбардировщики, уничтоженные на аэродромах, немцы заплатили дорогую цену. Из самолетов 5-го воздушного флота было потеряно 20 процентов участвовавших сил. Это разочаровало командование люфтваффе. Стало ясно, что северные группы английских истребителей не были обескровлены отправкой самолетов для восполнения потерь южной группы - 11-й. Было также доказано, что немецкие соединения бомбардировщиков не могут действовать без эскорта одномоторных истребителей.

После этого дня боев одномоторный истребитель приобрел первостепенное значение. Ушли в прошлое теории, что скоростной бомбардировщик может уйти от преследования истребителей. С этого дня стало очевидно, что любой налет должен обеспечиваться самолетами, не уступающими тем, которые использует обороняющаяся сторона.

Теперь люфтваффе могли применять крупные силы бомбардировочной авиации только в пределах дальности действия их истребителей «Ме-109». В свою очередь, это позволило командованию английской истребительной авиации базировать все свои силы на аэродромах, находящихся за пределами радиуса полета тех же «Ме-109». С этого времени, если понадобится, они все еще смогут вести борьбу с немецкими рейдерами с аэродромов, не подвергающихся бомбардировке.

Из статистики потерь вытекало еще одно обстоятельство. Соединения бомбардировщиков люфтваффе могли избежать подрывающих моральное состояние потерь, только обеспечив два истребителя сопровождения на каждый бомбардировщик, следующий в боевом строю.

В этот день, например, немецкая авиация произвела 786 самолето-вылетов, из которых только 520 самолето-вылетов сделали бомбардировщики. Поэтому почти половина парка бомбардировщиков воздушных армий оставалась в бездействии на земле из-за недостатка истребителей сопровождения. На юге 2-й и 3-й воздушные флоты использовали истребители «Ме-109» как обычно, но и они не смогли предотвратить серьезные потери в самолетах более уязвимых типов, например «Ю-87» и «Ме-110». Немецкая авиация наносила большой ущерб аэродромам, подвергшимся ее ударам, однако сплошь и рядом она поражала объекты, не связанные с обеспечением истребительной авиации.

В воздушных боях, завязавшихся в тот день на всем протяжении от Шотландии до Девоншира, англичане потеряли сбитыми 34 истребителя и 16, уничтоженных на аэродромах. Люфтваффе потеряли около 75 самолетов. Недаром немцы стали называть этот день «Черным четвергом»…

Это была одна из величайших ошибок, допущенных немцами в войне. День 16 августа характерен продолжением давления на англичан. После 1786 самолето-вылетов, произведенных немцами в «Черный четверг», в следующие сутки их самолеты совершили 1700 вылетов.

Несмотря на приказ Геринга, радиолокационная станция Вентнор была атакована вторично. Пикирующие бомбардировщики вывели ее из строя на семь суток. Вечером этого дня летчики люфтваффе продемонстрировали свою тактическую выучку, когда два «Ю-88» проникли до аэродрома Брайз Нортон, близ Оксфорда. Их маршрут подхода и время налета были избраны таким образом, чтобы оказаться над аэродромом в тот момент, когда английские истребители, вышедшие из боя, возвратились на базу для перезаправки. Немецкие бомбардировщики сделали круг над аэродромом, как бы заходя на посадку, и даже выпустили шасси, чтобы быть похожими на английские бомбардировщики типа «бленхейм».

Бомбы, сброшенные на ангары, в которых находились заправляемые самолеты, уничтожили 47 машин; в дополнение к этому было повреждено 11 истребителей, находившихся в ремонтных мастерских. Немцы ускользнули, не встретив отпора. Эта атака продемонстрировала постоянно встававшую перед обороной дилемму - самолеты, оставляемые во время таких мощных атак на аэродромах, уничтожаются бомбами и пулеметным огнем противника. В то же время если поднимать в воздух все самолеты, то и им всем в одно и то же время придется возвратиться на базу для посадки на дозаправку и вооружение. Это означало бы неприкрытое небо и уязвимость еще большего числа самолетов от следующих атак.

В этот день английские летчики обратили внимание на изменение боевых порядков немецких самолетов. Истребители люфтваффе больше не держались на большой высоте над боевыми порядками бомбардировщиков, а шли на одной высоте с ними в голове и по бокам строя.

К 18 августа на летчиках английской авиации еще более явно стали сказываться симптомы глубокой усталости, последствия многодневного непрерывного участия в воздушных боях или дежурствах по готовности. В некоторых эскадрильях пилоты спали под самолетами или прямо в кабинах самолетов, редко кому удавалось выспаться две или три ночи подряд. Истребительные эскадрильи по плану командования истребительной авиации систематически передислоцировались с одних аэродромов на другие в целях уменьшения потерь на земле, а это также прибавляло усталости летному составу. Бесконечные вылеты по тревоге, полеты на больших высотах, недосыпание, потеря товарищей и физическое напряжение начали сказываться на моральном состоянии. Многие пилоты после боя на вопросы офицеров разведки отвечали, что не могут ничего вспомнить.

19 августа англичане ввели некоторые изменения в тактику своих истребителей. Приоритетной задачей была установлена оборона своих аэродромов. Истребительным частям было приказано избегать воздушных боев с истребителями сопровождения бомбардировщиков противника, любой ценой отвлекать их от прикрываемых ими боевых порядков и прежде всего стремиться к уничтожению бомбардировщиков. Этот простой тактический план устанавливал характер боевых действий, которые должны были вести истребительные части. Для защиты аэродромов базирования необходимо было перехватывать немецкие силы как можно раньше, чтобы не дать им возможности перестроиться в боевые порядки для бомбометания. Это также означало, что некоторые эскадрильи будут выделены для барражирования в районах своих аэродромов вместо вылета навстречу противнику.

Можно было возразить, что, раз люфтваффе сократили число вылетов из-за недостатка истребителей, следовательно, лучшей тактикой было бы сбивать истребители противника. Однако это обманчиво простой вывод. Уничтожение бомбардировщиков подразумевало, что экипажи немецких бомбардировщиков будут требовать еще больше истребителей сопровождения и настаивать, чтобы они держались на одной высоте с бомбардировщиками, а это означало бы, что немецкие истребители становились уязвимыми для английских самолетов.

День за днем велись ожесточенные бои, но это не приносило решительных результатов ни одной из сторон. Геринг провел совещание высшего командного состава. Не определив особо важные объекты ударов, он предложил воздушным силам самим выбирать цели своих атак (исключая Лондон) и усилить удары по аэродромам английских бомбардировщиков, чтобы помешать нанесению контрударов с их стороны.

Потери, понесенные пикирующими бомбардировщиками «Ю-87», и недостаточные успехи их ударов под давлением решительных оборонительных действий английских истребителей привели к решению прекратить их действия.

Геринг начал склоняться к признанию, что части, вооруженные двухмоторными истребителями «Ме-110», не имеют успеха, который он им предсказывал. Он предложил, чтобы их сопровождали истребители «Ме-109»: истребители прикрывают истребителей!

С точки зрения планирования боевых действии исключение самолетов «Ме-110» из класса истребителей вызвало бы немедленное сокращение парка истребителей на сотни самолетов. И все же это было признанием того, что было уже очевидно: отборные экипажи уничтожались, а уцелевшие были деморализованы. Будучи атакованным, истребитель «Ме-110» не был способен мгновенно набрать скорость, чтобы уклониться от огня атакующего истребителя противника.

При решении вопроса, как помочь воздушным армиям, Геринг пошел по другому пути. Он апеллировал к чувству ответственности летчиков истребительной авиации за прикрытие сопровождаемых ими самолетов. Он приказал, чтобы экипажи бомбардировщиков и летчики-истребители получили возможность встречаться друг с другом на земле и чтобы каждый экипаж всегда сопровождали одни и те же истребители. Бомбардировщики должны следовать более плотным строем, потребовал он и пригрозил, что будет отдавать под суд летчиков-истребителей, повернувших назад из-за плохой погоды.

Так или иначе, стало ясно, что одномоторный истребитель является ключом к победе в развернувшихся воздушных боях. Поэтому была проведена перегруппировка сил истребительной авиации и на главных направлениях были сосредоточены части, имеющие на вооружении истребители «Ме-109».

По данным разведки люфтваффе, на 16 августа потери англичан в истребителях с июля составили 574 машины и около 200 истребителей было потеряно на земле по различным причинам. Считая, что промышленность могла поставить не более 300 истребителей за этот же срок, немецкая разведка полагала, что англичане имеют не более 430 истребителей, из которых в строю около 300 машин. В действительности англичане имели более 700 истребителей, а к концу августа эта цифра должна была вырасти до 1081 машины, и еще 500 истребителей находились в ремонте.

Пополнение пилотами - вот в чем была главная слабость англичан. За неделю, прошедшую со «Дня орла», из строя вышло почти 80 процентов командиров эскадрилий. Их места заняли офицеры, часто не имевшие никакого боевого опыта.

Но если командирам эскадрилий не хватало боевого опыта, то ведомые ими пилоты часто имели налет на одноместном истребителе не более 10 часов. И при этом командование было вынуждено еще более сократить время учебной подготовки. Теперь пилотов обучали полетам всего за две недели, после чего их отправляли в бой. До июля этот же курс проходили за шесть месяцев.

Третий этап, характерный нанесением ударов по английским аэродромам, - это промежуток времени между 24 августа и 6 сентября. Налеты немецкой авиации сосредоточились на аэродромах 11-й истребительной группы, расположенных в прибрежной зоне, простирающейся от устья Темзы на запад до Портленда.

В первые дни этого критического периода немцы передислоцировали части своих истребителей «Ме-109» из района Шербура в район Кале, создав, таким образом, крупную группировку истребительной авиации.

Командование воздушных флотов выполняло приказ Геринга производить воздушные налеты круглосуточно. Группы бомбардировщиков различного состава, вплоть до одиночных бомбардировщиков, днем и ночью совершали налеты на все районы Англии.

Днем немецкие самолеты непрерывно появлялись у французского берега в районе Кале, сбивая с толку операторов английских радиолокаторов и не давая им возможности определить момент формирования крупной группы самолетов люфтваффе и своевременно обеспечить подъем в воздух своих истребителей. Этот прием часто позволял крупным формированиям немцев атаковать прибрежные цели и уходить безнаказанными. Теперь немецкие боевые порядки сопровождались большим числом истребителей, шедших в тесном строю с бомбардировщиками выше и ниже последних. Новая тактика позволила снизить потери бомбардировщиков, однако число сбитых немецких истребителей возросло.

С точки зрения командования люфтваффе, такая тактика оказалась эффективной. Тесные боевые порядки пробивали себе путь к намеченным объектам бомбовых ударов и иногда опустошали их.

Чтобы прорваться к аэродромам 11-й истребительной группы англичан, расположенным вокруг Лондона, немецкое командование часто направляло одну группу бомбардировщиков прямым курсом на цели бомбовых ударов, маскируя вторую группу, шедшую окружным путем через устье Темзы. 25 августа в предрассветные часы подобный ночной налет был произведен окружным путем на бомбежку нефтяных цистерн в Темзхейвен. Один из бомбардировщиков ударной группы сбился с курса и отбомбился по жилым кварталам Лондона. Этот факт привел в смятение английский военный кабинет и штаб 2-го воздушного флота немцев, только лондонцы не обратили на него внимания: предместья английской столицы уже подвергались бомбардировкам, все уже ожидали налетов. Тем не менее этот одиночный бомбардировщик являлся предвестником начала тотальных бомбардировок.

Черчилль немедленно распорядился произвести налет возмездия на Берлин. В следующую ночь 81 английский бомбардировщик участвовал в налете на фашистскую столицу, не ожидавшую такого сюрприза. Нацистское руководство, обещавшее, что ни одна бомба не упадет на головы берлинцев, поклялось отомстить за это «зверство».

В последующем боевые порядки немецких истребителей возвратились к прежней тактике прикрытия бомбардировщиков с больших высот, держась над ними. Разведка истребительного командования англичан сообщила, что немецкие истребители держались на высотах от 6 до 8 тысяч метров, а бомбардировщики обычно следовали на высоте 4 тысяч метров, причем для бомбометания некоторые порядки снижались до 1200 метров.

Летом 1940 года завязалась и вторая битва за Англию: ночные истребители стали каждую ночь вылетать на поиск - чаще всего неудачный - одиночных ночных бомбардировщиков, разбойничавших в небе Южной Англии. Английское командование не питало никаких иллюзий относительно возможности успешной борьбы с многочисленными ночными бомбардировщиками немцев. Поиски необходимых средств и тактики обороны против них в конце концов позволили прийти к желаемому результату. Искомым решением оказалось создание радиопомех наведению ночных бомбардировщиков немцев на цели. Но это пришло не сразу.

Так, серия ночных налетов была совершена на Ливерпуль. На протяжении четырех ночей подряд этот город и порт подвергались ударам групп в составе до 150 бомбардировщиков. Сильнейшие повреждения были нанесены докам и промышленным объектам.

Тем временем продолжались и дневные налеты. 26 августа облачная погода создала достаточное прикрытие, позволившее воздушным флотам нанести удары по аэродромам истребительной авиации в графствах Кент и Эссекс, а одной группе бомбардировщиков - по восточным предместьям Лондона. Опасаясь массированной атаки на Лондон, англичане подняли в воздух семь эскадрилий. Подходившее с юга соединение бомбардировщиков «Дорнье-17» оказалось лишенным прикрытия истребителей «Ме-109», которые, придя на предел дальности своего полета, были вынуждены повернуть обратно. Бомбардировщики также повернули на обратный курс, но понесли тяжелые потери.

Погода продолжала стабилизироваться, однако в первую половину дня 29 августа экраны английских радиолокаторов оставались пустыми. Лишь около 15 часов к английскому побережью направились небольшие группы бомбардировщиков «Хейнкель-111» и «Дорнье-17». Поскольку за ними просматривались более крупные воздушные цели, англичане подняли в воздух 13 эскадрилий истребителей. Несколько позже указанные цели были опознаны как большая группа истребителей. Это были пятьсот «Ме-109», сосредоточенных из всех воздушных флотов. За ними следовала большая группа «Ме-110». Немецкие истребители шли значительно выше бомбардировщиков.

Опасаясь, что ловушка захлопнется за вылетевшими на перехват бомбардировщиков английскими эскадрильями, управлявший их действиями английский авиационный начальник своевременно отозвал эти эскадрильи до вступления их в бой. При этом он руководствовался недавно полученной инструкцией не вступать в бой с немецкими истребителями в небе Англии.

Эта тактика англичан, требовавшая сбивать бомбардировщики и уклоняться от боя с истребителями противника, заметно способствовала подрыву морального состояния экипажей немецких бомбардировщиков, начавших нести серьезные потери.

День 30 августа ознаменовался изменением тактики немецкой авиации и началом боев, поставивших англичан на грань поражения. На рассвете в устье Темзы группа бомбардировщиков «Дорнье-17» под прикрытием истребителей «Ме-110» атаковала следовавший на север конвой. Случайно в этом районе оказалась эскадрилья «харрикейнов», завязавшая бой с «Ме-110».

Бой над устьем Темзы был спланирован немцами для отвлечения внимания противника от их главных сил. Первый эшелон из шестидесяти «Ме-109» пересек южный берег Англии в 10.30. Офицер, управлявший действиями английских истребителей, проигнорировал их, только оповестив свои эскадрильи о возможном скором появлении бомбардировщиков противника. Через 30 минут в небо над английским берегом вторгся второй эшелон: 40 бомбардировщиков «Хейнкель-111» и 30 «Дорнье-17», сопровождаемые сотней истребителей. К 12 часам все истребители английской 11-й группы были подняты в воздух и почти все вступили в бой.

Второй налет немцев последовал немедленно. Снова их атаки были нацелены на аэродромы. Вслед за ним последовала третья волна, подошедшая к Дувру несколькими эшелонами еще до отхода второй волны. Как и предыдущие, она была нацелена на аэродромы истребительной авиации. Девять бомбардировщиков совершили обход через устье Темзы и, атакуя с малых высот, нанесли объектам исключительно большие разрушения. В этих налетах немцы впервые применили тактику одновременного бомбометания по площадям.

Потери в этот день составили у немцев 36 самолетов, у англичан - 25 истребителей. Однако немцы смогли нанести опустошительные удары по аэродромам и, главное, нашли способ прорвать оборону противника. Теперь англичане не успевали произвести повторные заправки истребителей, чтобы встретить последующие эшелоны самолетов противника.

Особенно удачным для немцев был день 31 августа. В этот день немцам удавалось все. Для прикрытия 150 бомбардировщиков немецкие истребители совершили не менее 1300 вылетов. Первая волна истребителей на рассвете сбила три «харрикейна». За ней последовал налет бомбардировщиков. Атаки снова были нацелены на аэродромы. Удары наносились искусно и решительно. Не понеся потерь, немцы сбили четыре истребителя. Много истребителей было уничтожено на земле. До конца дня было совершено еще два налета.

Результаты дня: 33 истребителя - потери англичан, потери люфтваффе - 39 самолетов. Однако не только потери в истребителях беспокоили английское командование. Еще более угрожающими были низкая подготовка и переутомленность летного состава. Так, например, за две недели боев в августе 616-я эскадрилья потеряла четырех пилотов убитыми, пять ранеными, один пилот попал в плен и двух отчислили за отказ от вылета. Целые эскадрильи отказывались выполнять боевые приказы. Усталость начала сказываться и на моральном состоянии немецких частей: одна эскадрилья была расформирована за отказ от вылета в бой. Много немецких истребителей «Ме-109» было потеряно при аварийных посадках на воду или на сушу в результате нехватки горючего.

За те же две недели англичане потеряли 466 истребителей, а пополнение составило всего 269 машин. Из тысячи пилотов было потеряно 231 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Шесть из семи аэродромов 11-й истребительной группы были выведены из строя.

В последующие дни немецкая авиация продолжала наносить удары по аэродромам. 2 сентября группа бомбардировщиков «Дорнье-17», сопровождаемая истребителями «Ме-109», бомбила аэродромы Южной Англии. На перехват вылетела всего одна эскадрилья с последнего оставшегося в строю аэродрома. Господство в воздухе над Южной Англией было почти достигнуто. Наступило то, что позже назовут «критическим периодом». Если бы командование люфтваффе продолжило удары по аэродромам до полного их уничтожения, оно бы добилось полного господства в воздухе в этом районе. Однако этого сделано не было. Авиасоединениям была поставлена задача разрушения предприятий авиационной промышленности, что дало возможность англичанам приступить к восстановлению аэродромов истребительной авиации.

За два месяца потери немцев составили 800 самолетов, что сказалось на интенсивности боевых действий; парк истребителей сократился до 600 машин; 1 сентября число самолето-вылетов люфтваффе составило только 640 и в последующие пять дней ни разу не достигало тысячи.

По приказу оперативного штаба люфтваффе, датированному 1 сентября, атаки соединений всех воздушных армий были нацелены на 30 предприятий авиационной промышленности. В первый день бомбардировке подвергся авиазавод «Виккерс - Армстронг», погибло 700 рабочих.

Четвертый этап действий люфтваффе начался с переходом к дневным налетам на центральные районы Лондона. До этого Гитлер запрещал совершать налеты на Лондон, но английская авиация после ночного налета на Берлин 25 августа продолжала бомбить столицу фашистской Германии, и фюрер дал команду приступить к террористическим налетам на Лондон.

7 сентября в первом таком налете участвовало огромное соединение, насчитывавшее в своем составе до тысячи самолетов. Из них примерно одну треть составляли бомбардировщики. С земли оно выглядело подобно черному штормовому облаку, парившему на высоте примерно 3200 метров и покрывавшему площадь около 2100 квадратных километров.

По-видимому, англичане не ожидали этого налета. Поэтому первой реакцией при обнаружении немецкой воздушной армады было прикрытие аэродромов истребительной авиации и подъем с них всех способных летать самолетов.

Шедшая в авангарде 2-я бомбардировочная авиадивизия, до вступления в бой отпустившая своих истребителей сопровождения, израсходовавших горючее, атаковала цели в восточной части Лондона. Шедшие за ней другие волны бомбардировщиков нанесли удары по докам и промышленным предприятиям, расположенным на берегах Темзы. Только после того как главные силы немцев отбомбились, офицеры, управлявшие действиями английской истребительной авиации, сообразили, что на этот раз Лондон был главной целью налета, и перенацелили на отходящего противника все находившиеся в воздухе истребители.

В последовавшем бою англичане понесли невиданное поражение. Немецкие истребители сопровождения применили ряд новых контрманевров, парировавших тактические приемы англичан. Например, атака на один из флангов боевого порядка бомбардировщиков, имевшая целью отвлечь истребители сопровождения, уже не приводила к желаемому результату, потому что немецкие истребители, прикрывавшие боевой порядок сверху, смещались на обнаженный атакуемый англичанами фланг, а истребители, находившиеся на неатакованном фланге, перемещались на верхний ярус прикрытия. Тем более в этот день боевые порядки немцев шли на значительно большей высоте - 7 тысяч метров вместо обычных 5 тысяч метров, что также затрудняло действия английских истребителей.

В дополнение к смятению, вызванному бомбардировкой Лондона, во время которой немцы испытали свою новую фугасную бомбу весом 1630 килограммов, английская разведка решила, что вторжение с моря неизбежно, и поэтому были приведены в действие планы отражения вторжения, что повлекло за собой панику и сумятицу во всей стране. На самом же деле у гитлеровцев ничего не было готово к высадке.

Во второй половине дня последовало еще несколько налетов, продолжавшихся всю ночь. Весь Лондон был в огне пожаров.

Дневное бомбометание оказалось намного точнее, чем ночное, поэтому командующий истребительной авиацией в секторе Лондона Парк решил не допустить нового дневного опустошительного налета немецкой авиации на Лондон. 8 сентября для отражения следующего налета он передислоцировал свои истребительные эскадрильи на передовые аэродромы для перехвата атакующих сил, налетающих на Лондон с дуврского направления. 9 сентября этот замысел принес плоды: две группы немецких бомбардировщиков, шедшие на бомбежку доков и центральной части Лондона, были оттеснены английскими истребителями и сбросили бомбы по другим районам города и предместьям.

К этому времени лето кончилось, и погода стала быстро ухудшаться. Несколько раз в дневное время ударным группам немецкой авиации удавалось доходить до Лондона незамеченными и так же скрытно возвращаться на свои базы.

К 13 сентября численность боевого состава английской истребительной авиации дошла до крайне низкого предела: в строю боеспособных истребителей оставалось только 80 «харрикейнов» и 47 «спитфайров». Однако резервы были на подходе.

За неделю боев над Лондоном к 15 сентября обе стороны уже многому научились. Немцы наконец сообразили, что радиолокационные станции можно выводить из строя, создавая им радиопомехи. Англичане, проанализировав данные всех видов разведки, определили, что 15 сентября противник планирует совершить два налета бомбардировщиков на Лондон в дневное время. В соответствии с этим выводом были спланированы действия и дислокация истребителей.

Ожесточенный воздушный бой 15 сентября, в котором с обеих сторон участвовали крупные силы, - празднуемый как День битвы за Англию - дал лондонцам возможность увидеть почти 200 английских истребителей в небе над городом. Немцы в этот день выслали 400 истребителей прикрывать не более 100 бомбардировщиков. На этот раз немецкие истребители шли в авангарде бомбардировщиков с превышением последних по высоте.

В боях над Лондоном английская авиация не достигла господства в воздухе. В ночное время и днем немецкие воздушные флоты продолжали совершать налеты на Англию еще в течение долгого времени. Господство в воздухе над Дуврским проливом и Южной Англией все еще продолжало оспариваться, а между тем только господство немцев в воздухе могло обеспечить их вторжение с моря.

Сохранив до конца боеспособные силы, истребительное командование англичан выиграло битву за Англию. 17 сентября стало известно об официальном принятии решения отложить проведение операции «Морской лев» до дальнейшего распоряжения. В летних боях над Англией люфтваффе значительно выдохлись. Теперь Гитлер принялся за изучение карт России.

Результаты

7 сентября ожесточенные воздушные бои над Лондоном начались далеко после полудня, однако, несмотря на это, все новые и новые волны бомбардировщиков продолжали появляться в небе столицы Англии. Отбомбившиеся ранее эскадрильи бомбардировщиков совершили повторные вылеты на бомбометание в вечерние часы, и так продолжалось всю ночь до утра.

8 эту ночь не было необходимости в наведении бомбардировщиков на цели по радиопеленгам или в обозначении целей: вся восточная часть Лондона была охвачена пожарами и летчики за многие километры обнаруживали назначенные им цели.

На следующую ночь немецкие бомбардировщики возвратились. Они возвращались еженощно в течение 76 суток (исключая 2 ноября, когда погода была слишком плохой).

Ночные бомбардировки оказали незначительное влияние на ход войны. Эти налеты не нанесли ущерба торговле, промышленности или моральному состоянию народа, достаточного для того, чтобы приблизить Англию к капитуляции.

Хотя англичане считали создавшуюся обстановку отчаянно опасной, Гитлер оценивал ее иначе: раз безопасность тыла в Западной Европе обеспечена, это дает возможность и достаточно времени для подготовки к «блицкригу» против России.

Каков же был план действий люфтваффе при вступлении в эту тотальную попытку подавить волю Англии к дальнейшему сопротивлению? По-видимому, он заключался в следующем:

1. Подавить Англию посредством одних воздушных бомбардировок.

2. Лишить английскую авиацию господства в воздухе, чтобы обеспечить силы вторжения от ударов с воздуха. Фактически это означало уничтожение английской истребительной и бомбардировочной авиации.

3. Установить свое собственное господство в воздухе, чтобы обеспечить возможность нанесения воздушных ударов по английской армии и военно-морскому флоту. Это означало бы уничтожение английской истребительной авиации и возможность отзыва немецкой истребительной авиации для обороны Германии.

4. Подготовить условия для вторжения в Англию с моря. Это означало бы нейтрализацию английских бомбардировочной авиации и военно-морского флота при одновременном сохранении в целости английских портов и гаваней, чтобы вторгающиеся немецкие войска могли использовать их. В этом плане постановка минных заграждений с воздуха почти не предусматривалась.

В общем, люфтваффе имели возможности решения указанных задач. Однако стремление Геринга добиться прежде всего первой из перечисленных целей с самого начала обрекло эту кампанию на неудачу.

Привлечение и сплочение ученых, командования вооруженных сил и промышленности в Англии в целях реализации мероприятий по ведению войны было тем, чего немцы не догадались сделать. За это они и были наказаны. К этому времени многие видные ученые Германии уже бежали из страны или попали в концентрационные лагеря. Конечно, сейчас мало кто сомневается в том, что, если бы нацистский режим отказался от политики антисемитизма, он бы опередил всех в создании дальнобойных ракет с ядерными боеголовками и выиграл войну.

Вместо того чтобы экономно и целеустремленно использовать оставшиеся немецкие научные силы, фашистское военное ведомство призывало их в армию наряду с чернорабочими и клерками. Странная политическая система нацистской Германии позволяла производителям тратить силы и средства на дублирующие научные изыскания и разработку при выполнении одного и того же контракта, вызывая тем самым ненужные затраты времени и усилий для улучшения оборудования, которое и без того было уже достаточно совершенно.

Британские ученые часто в спешке создавали не особенно удачные образцы вооружения, но - в отличие от многих видов вооружения, создававшегося немцами, - эти образцы могли быть легко модифицированы подручными средствами и модифицировались.

Немецкие ученые имели более высокий статус, чем их английские коллеги, однако они не имели доступа во все военные учреждения - от сержантской столовой до кабинета министров, каким пользовались английские ученые. Трудно представить себе гражданских штафирок, указывающих лощеным нацистским штабным офицерам, что последние допустили те или иные ошибки или просчеты. А английские ученые сплошь и рядом делали это и поэтому имели возможность с поразительной быстротой доводить до боевых частей все сделанное ими в лабораториях.

Это было следствием доверия, которое английские военные, бизнесмены и политики испытывали к ученым. Одним из результатов этого доверия была большая роль, которую сыграла радиолокация в битве за Англию.

Германия не сделала ничего или очень мало, чтобы пересмотреть взгляды на роль науки в войне. В 1940 году немецкий генеральный штаб издал директиву, запрещавшую проводить научные исследования и разработки, если в пределах четырех месяцев они не обеспечивают результатов, которые могут быть использованы в военных целях. В результате этого драконовского требования была прекращена разработка великолепного истребителя с реактивным двигателем - «Ме-262». Создание такого истребителя было задержано на два года.

Неспособность понять важность создания такого истребителя была лишь компонентом более важного ошибочного взгляда на значение истребителей в современной войне. Даже после боев 1940 года люфтваффе не приняли мер по обеспечению приоритета производству этого так необходимого вида вооружения. Только в конце 1943 года немцы начали производить истребители в большом числе, но и тогда это были в большинстве последние модификации устаревшего к тому времени истребителя «Ме-109».

Многие неудачи немцев были следствием того, что руководители страны возлагали все надежды на «молниеносную войну». Даже в период затишья в военных действиях, наступившего после битвы за Англию, Германия все еще не имела долгосрочных планов ведения войны. Гитлер решил, что нежелание Англии заключить мир объясняется предположением, что рано или поздно Советский Союз будет воевать с Германией. Чтобы разрубить этот гордиев узел, Гитлер решил предпринять «блицкриг» против России. После этого, сказал он, Англия заключит мир. В то время как продолжались воздушные бои 1940 года и немецкая армия находилась в ожидании развития событий, Гитлер постепенно знакомил своих генералов со своими идеями, связанными с планом «Барбаросса».

И все же, если англичане и искали спасения, большинство из них смотрело не на восток, а на запад: на США.

Примечания:

Из книги Уильяма Ширера «Взлет и падение Третьего Рейха. История нацистской Германии» (Нью-Йорк, 1963).

Shirer W. The Rise and Fall of the Third Reich. A History of Nazi Germany. New York, 1963. p. 569–577.

Ширер, Уильям - американский историк и журналист, автор многих книг по истории Германии и второй мировой войны.

Из книги Лена Дейтона «Истребитель. Правдивая история битвы за Англию» (Нью-Йорк, 1977).

Delton L. Figter. The try history battle of Britain. New York, 1977. p. XII, 31, 38, 140, 145, 146, 156, 159, 160, 163, 164. 174–175, 186, 187, 189, 193–197, 200–203, 206–208, 212, 214, 216, 220, 224, 226, 227, 229, 231, 236, 237, 241, 245, 248, 250, 252, 255–259, 261, 262, 267, 268, 272–274, 288, 289.

Дейтон, Лен - английский журналист.

Первая цифра - число самолетов по списку, вторая цифра - число самолетов в строю.

После подписания 22 июня 1940 года в Компьене перемирия между немцами и французами в штаб-квартире фюрера, с 6 июня находившейся в Брюли-де-Пеш, небольшой лесной деревушке на бельгийско-французской границе, в 9 километрах к северо-северо-западу от Рокруа, воцарилось мирное настроение, которое основывалось на том, что теперь Гитлер был уверен в сговорчивости англичан. Они попросту не могли повести себя иначе после краха их союзников и тяжелого поражения, которое сами потерпели на континенте. Фюрер даже приказал начать частичную демобилизацию армии, чтобы как можно скорее дать немецкой промышленности остро необходимую ей рабочую силу. 25 июня Гитлер в компании двух приглашенных им прежних военных товарищей совершил поездку по театрам боевых действий Первой мировой войны. Затем он отправился в Шварцвальд на 1000-метровый Книбис (к западу от Фройденштадта), где для него перед Западной кампанией был сооружен командный пункт, получивший условное наименование Танненберг, и куда уже 25 июня была переведена штаб-квартира фюрера. Отсюда он несколько раз посетил возвращенный Эльзас, осмотрел там французские приграничные укрепления, но прежде всего набросал речь, которую после достигнутой победы намеревался произнести в рейхстаге. Она должна была завершиться очередным призывом Великобритании к миру, на который Гитлер возлагал большие надежды. Очевидно, в эти же дни он, воспользовавшись услугами дипломатов нейтральных стран в Лондоне, прозондировал почву относительно готовности британского правительства к миру.

Между тем в управлении оперативного руководства рассматривали вопрос о том, как вести войну дальше, если Великобритания проявит несговорчивость. При этом обсуждалась возможность высадки десанта в Англии. Этим занимался и Генеральный штаб сухопутных сил после окончания Французской кампании, хотя и без поручения, чтобы, если такая задача будет поставлена, не быть захваченным врасплох. По этой же причине гроссадмирал Редер начиная с 1939 года прорабатывал возможность вторжения в Англию. 21 мая, а потом 20 июня он обсуждал эту проблему с фюрером. При этом оказалось, что Гитлер не думал о вторжении, потому что, как и главнокомандующий сухопутными силами, считал его невыполнимым. К предложениям, представленным ему в Танненберге его военным рабочим штабом, он отнесся весьма сдержанно и в конце концов только 2 июля распорядился, чтобы были собраны информационные материалы и на всякий случай разработан план десантных операций. Относительно материальной подготовки к вторжению он не дал никаких указаний.

6 июля Гитлер со своим ближайшим окружением вернулся из Танненберга в Берлин, чтобы произнести в рейхстаге свою мирную речь. Там он, проанализировав имеющуюся информацию, очень быстро пришел к выводу, что зря надеется на уступчивость Англии. Судя по всему, британское правительство было настроено продолжать войну. Поэтому в своей речи на заседании рейхстага 19 июля он только сказал: «В этот час я чувствую долг перед собственной совестью еще раз призвать Англию проявить здравый смысл. Полагаю, я имею на это право, потому что теперь выступаю не как побежденный, а как победитель. Я не вижу причин продолжать эту борьбу. Я сожалею о жертвах, которые потребуются. И хочу избавить от них мой собственный народ… Господин Черчилль теперь может снова отмахнуться от этого моего заявления с криком, что оно – лишь плод моего страха и неуверенности в окончательной победе. Во всяком случае, я смотрю в будущее с чистой совестью». Призыв был неопределенным и, как и следовало ожидать, абсолютно безрезультатным.

Осознав, что боевой дух Великобритании остался несломленным, Гитлер вплотную занялся вопросом вторжения. Во время короткой остановки в Бергхофе 13 июля он выслушал доклад генерал-полковника фон Браухича и генерала Гальдера о проводимой ОКХ работе по планированию, согласился с предложениями и приказал немедленно начать практическую подготовку к высадке в Англии. Далее он приказал из 35 армейских дивизий с востока и запада, предназначенных для расформирования на родине, около 20 оставить, как кадрированные, и их личный состав разрешил привлекать к работе в народном хозяйстве только во время отпуска .

Через три дня – 16 июля – Гитлер издал созданную на основании предварительных проработок отдела обороны страны директиву на ведение военных действий № 16 с заголовком «О подготовке десантной операции против Англии». В ее первой части было сказано следующее:

«Поскольку Англия, несмотря на свое бесперспективное военное положение, все еще не проявляет никаких признаков готовности к достижению взаимопонимания, я принял решение: подготовить и, если это станет необходимым, провести операцию по высадке войск на ее территории.

Цель операции – устранить английскую метрополию как базу для продолжения войны против Германии и, если потребуется, полностью захватить ее.

Поэтому приказываю:

1. Высадка войск должна произойти в форме неожиданной переправы на широком фронте примерно от Рамсгейта до района западнее острова Уайт, причем на долю авиации выпадает роль артиллерии, а соединений военно-морского флота – роль саперов. Вопрос о целесообразности перед началом общей переправы предпринять частные операции (скажем, для овладения островом Уайт или графством Корнуолл) следует изучить с точки зрения, какая именно составная часть вермахта должна это сделать, и результат доложить мне. Принятие решения оставляю за собой. Подготовительные меры закончить до середины августа.

2. К этим подготовительным мерам относится создание таких предпосылок, которые сделают возможной высадку в Англии:

а) английская авиация должна быть настолько морально и фактически подавлена, чтобы она больше не противодействовала переправе германских войск в качестве заслуживающей упоминания боеспособной силы;

б) должны быть проделаны свободные фарватеры в минных полях;

в) плотными минными заграждениями следует преградить Дуврский канал (Па-де-Кале) на обоих его флангах, а также западный вход в канал Ла-Манш примерно по линии Олдерней – Портленд;

г) под прикрытием сильного огня береговой артиллерии овладеть прибрежной полосой и средствами артиллерии отрезать его;

д) желательно незадолго до переправы сковать английские военно-морские силы как в Северном, так и действиями итальянцев в Средиземном море, причем уже сейчас следует попытаться по возможности нанести налетами авиации и торпедными атаками урон английским военно-морским силам, находящимся в метрополии.

3. Организация и проведение приготовлений.

По моему приказу и после получения моих общих директив господа главнокомандующие руководят силами, выделенными из их составляющих частей вермахта.

Штабы оперативного руководства главнокомандующего сухопутными силами, главнокомандующего военно-морским флотом и главнокомандующего люфтваффе должны начиная с 1.08 находиться в пределах 50 километров от моей штаб-квартиры (Цигенберг). Мне представляется целесообразным общее размещение взаимосвязанных штабов главнокомандующего сухопутными силами и главнокомандующего ВМФ в Гиссене.

Главнокомандующий сухопутными силами для руководства десантными силами должен включить в штаб их командиров.

Операция получает кодовое название «Морской лев».

В следующих абзацах текста изложены задачи, порученные отдельным видам войск вермахта, отдельные планы и предложения. В настоящей книге они не рассматривались.

Как только начались практические приготовления, обнаружились большие трудности, которые не могли не сопутствовать подобному предприятию. Гроссадмирал Редер в своей памятной записке от 19 июля указал на то, что высадка не может быть произведена в портах Канала, поскольку те хорошо защищены, и первая волна десанта, скорее всего, будет высажена на необорудованный берег. Это очень сложно, учитывая приливно-отливные явления, течения и зыбь. Далее он обратил внимание на то, что противник до сих пор не считал необходимым полностью использовать свой флот, ибо пока вопрос о жизни и смерти для него не стоял. Тем не менее на десант он может обрушить всю боевую мощь, которой располагает. Также следует принять в расчет, что противник, даже если высадка первой волны десанта удастся в полном объеме, будет в состоянии направить крупные военно-морские силы между высадившимися на берег войсками и следующими за ними транспортами. Далее, следует точно выяснить состояние укреплений противника, удастся ли немецким военно-воздушным силам нанести береговой обороне настолько сильный удар, чтобы высадка могла быть произведена без сильной артиллерийской поддержки с моря. Решающее значение имеет своевременное завоевание превосходства в воздухе.

Гитлер отчетливо понимал все связанные с вторжением в Англию трудности. Во время совещания в рейхсканцелярии с главнокомандующими видами вооруженных сил вермахта, имевшего место 21 июля, он сказал, что вторжение на Британские острова – крайне рискованное предприятие, поскольку речь идет не о переправе через реку, а о пересечении водного пути, в котором господствует противник, готовый к обороне и настроенный крайне решительно. На фактор внезапности рассчитывать тоже нельзя. Армейская операция требует использования 40 дивизий, и самая сложная часть операции – обеспечение бесперебойного снабжения продовольствием и всевозможными военными материалами, поскольку вряд ли стоит рассчитывать на захват в Англии каких-либо запасов. Предварительным условием является обеспечение полного господства в воздухе, применение сильной артиллерии в Дуврском проливе и защита минными полями. Важным фактором является время года. В Северном море и на Канале погода во второй половине сентября обычно плохая, а в середине октября начинается туман. Поэтому основная операция должна быть завершена до 15 сентября. Командование военно-морского флота должно сообщить, к какому времени может быть подготовлен необходимый грузовой флот и гарантирована надежная фланговая защита. В завершение Гитлер объяснил, что считает вторжение в Англию большим риском, на который можно идти, только если нет другой возможности принудить Великобританию к миру.

Непосредственно после этого совещания Гитлер со своим ближайшим окружением отправился в Берхтесгаден , чтобы принять необходимые решения в уединении Бергхофа. Больше всего его занимал вопрос, что могло побудить англичан, находившихся, по его мнению, в безнадежном положении, к продолжению войны. Он полагал, что причины заключаются в том, что Великобритания рассчитывает на сильную помощь со стороны Соединенных Штатов Америки и, прежде всего, на изменение германо-русских отношений. Что касается Советского Союза, Гитлер не верил, что он в обозримом будущем проявит открытую враждебность по отношению к рейху, имея столь убедительное доказательство его военной мощи. Также фюрер был убежден, что московское правительство будет соблюдать заключенный в августе 1939 года договор, только пока это отвечает интересам русских. Также он полагал, что Сталин желает продолжения войны между Германией и Великобританией, что ослабит обе страны и развяжет ему руки в преследовании собственных внешнеполитических целей. Одновременно Гитлер считал возможным, что Советы в переговорах с британским послом в Москве или в Лондоне выразят определенную готовность к сближению с Великобританией, чтобы укрепить ее боевой дух. Вероятнее всего, англичане на это и надеются, потому что считают существующие дружеские отношения между Германией и Советским Союзом неестественными из-за политических и мировоззренческих противоречий между этими двумя государствами. Если теперь Великобритания, считал Гитлер, надеясь на то, что Советский Союз рано или поздно выступит против рейха, склонится к продолжению войны и ее даже силой оружия не удастся принудить к миру – перспективы десантной операции Гитлер, как мы уже видели, оценивал весьма скептически, – тогда придется у англичан эти надежды отнять. А это, в свою очередь, по мнению Гитлера, было возможно, только уничтожив Советский Союз. Размышляя таким образом, Гитлер в конце июля пришел к роковому выводу. Необходимо побороть Советский Союз силой оружия, чтобы выбить из рук Великобритании последнюю шпагу, на которую она могла бы рассчитывать на континенте, что непременно сделает ее более сговорчивой. Сначала Гитлер рассчитывал напасть на Советский Союз уже осенью 1940 года, но генерал-фельдмаршал Кейтель уведомил его, что развертывание немецких вооруженных сил на завоеванных восточных территориях требует основательной подготовки, которую за несколько недель выполнить невозможно. Кроме того, период осенней распутицы и русская зима существенно затруднят продвижение немецких войск. С другой стороны, взаимное соотношение сил, благодаря формированию новых подразделений, в ходе зимы можно изменить в пользу Германии. Выслушав возражения против начала осенней кампании, Гитлер согласился начать наступление против Советского Союза в мае следующего года.

Конечно, окончательного, не подлежащего отмене решения пока принято не было. До весны еще могло произойти какое-нибудь событие, которое сделало бы планируемую операцию против России, по крайней мере временно, ненужной. Например, отношения Советского Союза и Великобритании могли вконец испортиться, или воздушная и подводная война за короткое время могла оказаться настолько успешной, что высадка на Британских островах перестала быть чрезвычайно рискованным предприятием. В соответствии с предложением рейхсмаршала военно-воздушные силы должны были как можно скорее перейти к большим налетам на Британские острова и одновременно усилить торговую войну против вражеских и состоящих на службе у противника нейтральных судов. Изданная Гитлером 1 августа директива № 17 на ведение воздушной и морской войны против Англии содержала следующий текст:

«Чтобы создать предпосылки для окончательного поражения Англии, я намерен продолжать воздушную и морскую войну против Англии более энергично, чем это было до сих пор.

Поэтому я приказываю следующее:

1. Немецкая авиация должна всеми имеющимися в ее распоряжении силами как можно скорее уничтожить английскую авиацию. Удары должны быть направлены в первую очередь против авиационных частей, их аэродромов и баз снабжения, а также авиационной промышленности, включая промышленность, выпускающую зенитное вооружение.

2. После достижения временного или местного превосходства в воздухе необходимо продолжать воздушную войну против портов и особенно против расположенных внутри страны складов продовольствия.

Атаки на порты южного побережья должны вестись по возможности в незначительной мере, учитывая наши собственные планируемые операции.

3. Борьба против вражеского военного и торгового судоходства с воздуха, напротив, может отойти на второй план, за исключением случаев, когда речь идет об особенно благоприятной цели, или она окажет дополнительное влияние в рамках пункта 2, или явится необходимой для подготовки десантов для наших дальнейших операций.

4. Активизация воздушной войны должна осуществляться таким образом, чтобы люфтваффе в любой момент можно было привлечь для поддержки военно-морских операций против подходящей цели. Военно-воздушные силы также должны быть готовы принять участие в полную силу в операции «Морской лев».

5. Я оставляю за собой право принимать решение о террористических актах, как мере возмездия.

6. Активизация воздушной войны может начаться 5 августа. Точное время будет установлено ВВС после завершения подготовительной работы, с учетом погодных условий.

Военно-морской флот может одновременно приступить к предлагаемой активизации морской войны».

Военно-воздушные силы вели всестороннюю подготовку к активизации воздушной войны. Основная масса воздушных соединений, которые насчитывали в конце июля более 2669 готовых к взлету боевых самолетов, а именно 1015 бомбардировщиков, 346 пикирующих бомбардировщиков, 933 истребителя и 375 истребителей-бомбардировщиков, входила в состав 2-го и 3-го воздушных флотов под командованием генерал-фельдмаршалов Кессельринга и Шперле. Все они были сосредоточены на побережье Канала и в Северной Франции. Только относительно тактики наступления пока ясности не было. Только 31 июля Геринг решил, что оба воздушных флота должны сначала стремительным ударом мощными истребительными силами и увеличенными, в зависимости от развития ситуации, бомбардировочными соединениями подавить британские военно-воздушные силы. Затем в первые же дни следует, для имитации массированного налета на Лондон, направить атаки на его окрестности, чтобы выманить и уничтожить вражеские истребители. Нужно было еще несколько дней, чтобы в подробных обсуждениях и штабных играх разъяснить экипажам предусмотренную тактику. Только после этого рейхс-маршал планировал назначить дату начала наступления с воздуха, причем решающую роль играл погодный фактор.

Между тем гроссадмирал Редер 31 июля во время совещания в Бергхофе, на котором также присутствовали главнокомандующий и начальник Генерального штаба сухопутных сил, сообщил фюреру, что приготовления к операции «Морской лев» не могут быть завершены раньше чем 13 сентября. Успешное траление мин в Канале, а также установка минных заграждений на обоих флангах, при условии благоприятной погоды и обеспечения собственного превосходства в воздухе, до того времени тоже могут быть выполнены. Далее он обратил внимание присутствующих на то, что в последней декаде сентября на Канале обычно устанавливается ненастная погода, и выразил свое мнение о том, что весна больше подходит для подобных десантных операций, чем осень. Редер особенно подчеркнул, что привлечение к операции большого числа буксиров и барж, а также всех без исключения рыболовных судов повлечет за собой 30-процентное сокращение судоходства по внутренним водным путям Германии и поставит под вопрос снабжение населения страны рыбой. В заключение он повел речь о подробных соображениях по вопросам осуществления планов командования при переправе через Канал, ширине фронта, времени дня высадки и последовательности по времени отдельных волн десанта, существовавших в ОКХ и командовании ВМФ. Армия придерживалась мнения, что высадка может вестись с базы Остенде – Шербур на побережье от Норт-Форленда до залива Лайм. Редер возразил, что военно-морские силы не смогут защитить переправу на таком широком фронте, и предложил сначала ограничиться узкими участками Остенде – Дил, устье Соммы – Истборн. Также первые высадки должны начаться не так, как хочет армия, – в предрассветных сумерках, а в более удобное для военно-морского флота время, а именно днем, через два часа после высокого прилива. Гроссадмирал Редер обозначил 15 сентября как самый ранний срок начала операции «Морской лев», а май – июнь как самое благоприятное для ее проведения время и объяснил требования флота.

На это Гитлер ответил, что английская армия в метрополии в данный момент, несомненно, находится в очень тяжелом положении, но уже к весне будет иметь в своем распоряжении не менее 30 – 35 полностью вооруженных дивизий. С другой стороны, в отношении обоих флотов до этого времени никаких изменений в пользу Германии ждать не приходится. К тому же невозможно предвидеть, что может случиться в течение зимних месяцев. В этом отношении лучше, чтобы операция «Морской лев» была проведена теперь, только сначала необходимо подождать, какое влияние окажет усиление воздушной войны. Не даст она решающих результатов, тогда подготовка к высадке десанта будет приостановлена. А пока вермахту следует ориентироваться на начало операции 15 сентября.

После ухода Редера генерал-фельдмаршал фон Браухич высказал серьезные опасения в отношении требования гроссадмирала Редера стянуть всю переправу в Дуврский пролив. После этого Гитлер приказал продолжить подготовку к переправе на удобном для армии широком фронте, но оставил за собой права окончательно решить этот спорный вопрос позже. Впрочем, он снова подчеркнул, что при операции, учитывая безнадежную слабость Германии на море, встретятся большие трудности, и обрисовал главнокомандующему сухопутными силами и начальнику Генерального штаба свои соображения относительно нападения на Советский Союз весной 1941 года. Он считал, что сумеет разгромить русских в короткой военной кампании. ОКХ предстояло разработать оперативный план будущей кампании и начать предварительную подготовку. В течение зимы для армии должно быть сформировано 40 новых дивизий, и, таким образом, ее мощь будет доведена до 180 дивизий. Все это не должно затрагивать мероприятий по подготовке операции «Морской лев».

В ночь с 3 на 4 августа Гитлер со своей свитой вернулся из Берхтесгадена в Берлин, чтобы в предстоящей воздушной войне поддерживать тесную связь с командованием люфтваффе. Начало активной воздушной войны затянулось из-за установившейся неблагоприятной погоды, и, поскольку улучшения погоды пока не ожидалось, Гитлер, на этот раз один, 8 августа снова отбыл в Бергхоф, где собирался оставаться до начала массированных действий люфтваффе.

У гроссадмирала Редера после совещания 31 июля создалось впечатление, что требование флота относительно осуществления переправы первоначально на небольшом участке нашло одобрение у Гитлера. Начальник штаба руководства морскими операциями адмирал Шнивинд, чтобы не допустить никаких сомнений, в письме от 2 августа, адресованном в Генеральный штаб сухопутных сил, еще раз уточнил точку зрения моряков. Он пояснил, что переправе, пока для нее невозможно использовать британские порты и военно-морские силы противника остаются в Канале, можно обеспечить эффективную защиту только на небольшом участке: Остенде – Дил, Этапль – Бичи-Хед. Здесь возможна переправа в виде непрерывного потока морских транспортных средств вместо предусмотренных ранее эшелонов, используя расположенные западнее и восточнее французские и бельгийские порты и защищенный береговой артиллерией путь вдоль материкового побережья. Фланги можно защитить минными заграждениями, подводными лодками и катерами, а также береговой артиллерией.

ОКХ тотчас выразило протест у начальника управления оперативного руководства, сославшись на недвусмысленное распоряжение, данное фюрером 31 июля, касательно продолжения приготовлений к операции «Морской лев». Генерал-фельдмаршал фон Браухич утром 5 августа прибыл на встречу с главнокомандующим кригсмарине. В процессе беседы противоречия двух главнокомандующих не были урегулированы. Но гроссадмирал Редер обещал прислать начальника штаба руководства морскими операциями в штаб-квартиру ОКХ в Фонтенбло, чтобы найти единое решение спорного вопроса о ширине переправы. Он также сказал, что морской флот пока продолжит подготовку к переправе на более широком участке, как хотелось бы армии.

Обмен мнениями между начальником Генерального штаба сухопутных сил и начальником штаба руководства морскими операциями имел место вечером 7 августа в поезде особого назначения, который ехал из Фонтенбло в Париж. Он обнаружил полнейшую несовместимость точек зрения сторон. Требование адмирала Шнивинда еще больше сузить участок переправы, вести ее с базы Дюнкерк – Булонь и высадиться между Фолкстоном и Бичи-Хед генерал-полковник Гальдер решительно отклонил. Он пояснил, что такой плацдарм слишком узок, а перерезанная бесчисленными водными потоками болотистая низменность на этом участке побережья слишком неблагоприятна для высадившихся войск и в первую очередь мобильных соединений, чтобы применить тактику клиньев для прорыва обороны противника, которая может опираться на окружающие весь фронт высадки полукруглые высоты. К этому надо еще добавить, что, по мнению морского командования, на фактор внезапности можно не рассчитывать, поскольку переправа самых первых войск займет относительно длительное время. Рассчитанная моряками общая продолжительность переправы первой волны давала противнику время создать настолько сильный оборонительный фронт, что не оставалось ни одного шанса на его скорый прорыв, который стал бы существенным фактором быстрого успеха операции. Все же речь шла о шести днях для шести дивизий первого эшелона, включая армейские войска, и еще семи днях для следующих шести дивизий с армейскими войсками и зенитчиками. Генерал-полковник Гальдер настаивал на одновременной высадке в районе Дила и существенном расширении фронта высадки на запад. Адмирал Шнивинд считал первое выполнимым, только если предварительно обойти по земле с фланга вражескую береговую оборону на участке Фолкстон – Рамсгит. Второе же, учитывая разные технические и тактические причины, в первую очередь находящиеся в Портсмуте британские военно-морские силы, полагал вообще немыслимым. Поэтому беседа завершилась безрезультатно.

Между сухопутными силами и люфтваффе тоже существовало различие во мнениях, особенно по вопросу использования парашютных и десантных войск при высадке. Люфтваффе хотели их использовать только после завоевания плацдарма в качестве подвижного резерва. Напротив, армия придерживалась мнения, что для завоевания сильного плацдарма нужны мощные парашютные войска. Впрочем, люфтваффе почти не занимались подготовкой к операции «Морской лев», вероятно, из-за надежд их главнокомандующего на то, что Великобритания после усиления воздушной и морской войны уже проявит сговорчивость и готовность к миру. А явная несовместимость точек зрения армии и флота по вопросу ширины фронта при переправе даже побудила рейхсмаршала снова начать воздушные налеты на порты Канала и минирование южного побережья, которое в преддверии запланированной высадки было почти полностью прекращено.

Поскольку никак не находилось отправной точки для преодоления противоречий между армией и флотом, оба главнокомандующих обратились к фюреру. Генерал-фельдмаршал фон Браухич 12 августа передал начальнику ОКВ памятную записку, в которой были подробно изложены противоречащие друг другу мнения относительно проведения операции «Морской лев». Также было сказано, что необходимо, по крайней мере, одновременно с главной высадкой перебросить силы из Гавра в бухту Брайтона, где местность вполне пригодна для действий мобильных формирований, и высадить войска у Дила, чтобы быстро захватить важные высоты севернее Дувра. Помимо этого, в течение четырех дней первые эшелоны из десяти дивизий с соответствующими армейскими частями будут высажены на берег между Рамсгитом и западнее Брайтона. Только когда на этом широком фронте – так заканчивалась записка – перейдут в наступление достаточно сильные и сплоченные войска, есть шанс быстро достичь первой цели операции – линии устье Темзы – Саутгемптон.

На основании этой памятной записки начальник штаба оперативного руководства вермахта генерал Йодль, оценивая ситуацию, выразил свои мысли по спорным вопросам следующим образом.

Запланированная операция не должна сорваться ни при каких обстоятельствах, поскольку неудача может иметь политические последствия, далеко выходящие за рамки военных. Если же есть желание исключить неудачу, необходимо, как это подсказывает здравый смысл, согласно предложениям армии, одновременно высадиться на берег от Фолкстона до бухты Брайтона. На этом участке в течение четырех дней должно быть высажено на берег десять дивизий, а в течение четырех следующих дней через Дуврский пролив за ними должно последовать еще по крайней мере три дивизии с полной экипировкой, даже если сильное волнение не позволит использовать для перевозки баржи. Высадившиеся западнее войска должны быть при необходимости усилены воздушным десантом. Предпосылкой удачи является полное отсутствие на южном побережье Англии, по крайней мере в Портсмуте, британских военно-морских сил и недопущение сильного противодействия британской авиации.

По его мнению, люфтваффе выполнят оба вышеназванных условия. Если же морской флот, что теперь вполне ясно, не в состоянии выполнить первые три требования, тогда высадка в Англии может считаться актом отчаяния, который следует предпринимать только в крайней ситуации, в которой Германия не находится. Ибо Великобританию можно поставить на колени и другими способами, а именно:

1. Продолжением воздушной войны вплоть до полного уничтожения военной экономики Южной Англии.

2. Усилением подводной войны, благодаря полному использованию французских баз.

3. Взятием Египта при помощи итальянского наступления, в случае необходимости поддержанного немцами из Ливии.

4. Взятием Гибралтара совместно с Италией и Испанией.

Все прочие операции, которые для подавления Великобритании не являются абсолютно необходимыми, а, скорее, желательными, не должны иметь место, цели будут достигнуты без каких-либо усилий при окончательной победе. Ибо речь идет не о достижении той или иной цели, а о победе над Великобританией, чья воля к сопротивлению должна быть сломлена еще до весны 1941 года если не посредством вторжения на острова, то другими средствами. При этом, конечно, требуется более тесное, чем раньше, сотрудничество со странами оси. Все силы должны быть сосредоточены на решающем направлении, прежде всего на ведение воздушной и морской войны против английской метрополии. Италия выказала определенную готовность помочь. Эту готовность необходимо максимально использовать. Договорившись с дуче, решающую битву с Англией можно вести не параллельно, а вместе.

Разъяснение главного вопроса, которого желал генерал Йодль, последовало 13 августа во время доклада главнокомандующего кригсмарине Гитлеру, который опять прибыл из Бергхофа в Берлин, поскольку получил сообщение от рейхс-маршала, что в этот день начнется активная воздушная война против Англии. На совещании присутствовали адмирал Шнивинд, генерал-фельдмаршал Кейтель, генерал Йодль и адъютант фюрера от ВМФ капитан 2-го ранга фон Путткаммер. Относительно памятной записки главнокоманду ющего сухопутными силами гроссадмирал Редер дал следу ющие объяснения: морское командование признает требования армии и считает их полностью оправданными, но не видит возможности пойти им навстречу. Шансы на успех высадки в бухте Брайтона и в районе Дила одновременно с главной переправой представляются ничтожными уже для первого эшелона и уж тем более для следующих. Поэтому проведение такой операции недопустимо. Кроме того, необходимые для одновременной высадки десяти дивизий с соответствующими армейскими частями на берег между Рамсгитом и западнее Брайтона транспортные средства нельзя ни доставить, ни разместить в портах отправления, и быстрый подвоз следующих сил и достаточного снабжения по тем же причинам представлялся невозможным. Дополнительного тоннажа для высадки в заливе Лайм, ввиду этих требований армии, вообще нет. В заключение гроссадмирал сказал, что проведение операции «Морской лев», учитывая имеющиеся в распоряжении ограниченные средства, может быть только последним средством, если Великобританию не удастся принудить к миру никаким другим путем.

Гитлер целиком и полностью одобрил такую постановку вопроса и сказал, что намерен проводить эту операцию, только если особенно благоприятное исходное положение будет надежной гарантией удачного исхода. Ибо неудача значительно повысит престиж англичан. Прежде всего следует дождаться эффекта активизации воздушной войны. А что пока будет предприниматься, он скажет после беседы с главнокомандующим сухопутными силами.

Упомянутая беседа состоялась в новой рейхсканцелярии уже на следующее утро при вручении маршальских жезлов генералам, произведенным 19 июня в генерал-фельдмар шалы. Гитлер кратко остановился на приготовлениях к операции «Морской лев» и только отметил, что они должны продолжаться и завершиться до 15 сентября. Решение, будет ли эта операция вообще проводиться или нет, Гитлер оставил до прояснения общей ситуации. После нового обсуждения проблемы со своими военными советниками он приказал подготовку к высадке в заливе Лайм, за неимением достаточных возможностей, прекратить. Тем не менее, как и прежде, «прыжок-отплытие» был предусмотрен от линии Остенде – Гавр, чтобы избежать концентрации тоннажа в нескольких расположенных близко к противнику портах и замаскировать направление главного удара операции. В случае если переправа на таком пространстве в до сих пор предусмотренной форме не будет обеспечена морским флотом, необходимо проработать условия однократной переправы на этом фронте достаточных сил без тяжелой техники вспомогательными средствами морского флота. Тогда следующие силы и снабжение будет ограничено Дуврским проливом. При этом на долю люфтваффе выпадает задача поддержать высадку, используя воздушно-десантные войска, а именно сбросить меньшие силы на высоты севернее Дувра, а основные силы – в районе Брайтона с целью нанесения удара в северном направлении совместно с десантом. Все эти распоряжения были получены главнокомандующими вермахта 15 августа в виде проекта директивы для доработки к утверждению.

Стараясь сгладить противоречащие друг другу точки зрения, военный рабочий штаб фюрера – отдел обороны страны – после подробнейших обсуждений с офицером связи сухопутных сил при штабе руководства морскими операциями полковником фон Вицлебеном предпринял попытку взять на себя миссию посредника. Признав, что широкое пространство Канала в районе Брайтона не может быть защищено от нападений британского флота, а атлантическая волна делает невозможным использование при переправе груженых барж, было выдвинуто предложение переправить туда две полковые группы по 2100 человек в 500 моторных лодках вместимостью 10 человек с таким же грузом. Одновременно две полковые группы 7-й авиационной (парашютной) дивизии численностью около 5 тысяч человек должны быть сброшены над южным Даунсом с заданием обеспечить безопасность от нападения английских резервов с севера и способствовать высадке морского десанта. Артиллерия и дальнейшие подкрепления должны подвозиться по воздуху до тех пор, пока не удастся захватить достаточно обширный плацдарм. Задачей люфтваффе будет, прежде всего, заменить отсутствующую артиллерию и нанести удар по британским войскам, развернутым на линии Саутгемптон – Лондон. Особенно сильный эффект обещает возыметь нанесенный желательно накануне высадки деморализующий население воздушный налет на Лондон, в результате чего потоки мирных жителей устремятся из города во все стороны и создадут заторы на дорогах.

Военно-морской флот согласился на это предложение и выделил для переправы обоих полков 200 моторных лодок и 100 парусно-моторных судов прибрежного плавания. Но армия потребовала сверх этого еще 70 пароходов для переправы в бухту Брайтона четырех дивизий основных сил, сосредоточенных в районе Гавра. Морское командование сочло это требование невыполнимым, ибо столь мощному транспортному потоку не может быть обеспечена надежная защита, и ожидаемая потеря большого числа пароходов поставит под вопрос всю переправу. Вместо этого моряки предложили перевезти из Гавра только часть упомянутых четырех дивизий на 25 пароходах – это максимум, который они могли выделить, – а остальных вывезти в голландские порты для переправы оттуда. Это армия также сочла неприемлемым из-за масштабных перемещений войск по воде и суше побережья пролива.

Под напором отдела обороны страны моряки в конце концов согласились выделить для Гавра 50 пароходов, из которых половина с передовыми частями четырех дивизий при благоприятной ситуации последует в рамках лодочного десанта прямо в бухту Брайтона. Вторая половина с оставшимися частями этих дивизий сначала последует вдоль французского побережья до Булони, чтобы там, примкнув к основному транспортному потоку, направиться в направлении Истборна и Гастингса и, когда позволит ситуация, также прибыть в бухту Брайтона вдоль английского побережья.

Поскольку командование сухопутных сил не было удовлетворено и этими крайними уступками, упорствуя в своих первоначальных требованиях, после доклада генерал-фельдмаршала фон Браухича 26 августа Гитлер принял решение в пользу морского флота. В нем он подчеркнул, что операции сухопутных сил должны быть приспособлены к не подлежащим изменению фактам относительно наличного тоннажа и обеспечения безопасности погрузки на суда и переправы. На этих основных принципах должны были отныне вестись приготовления к операции «Морской лев». Но решения о времени ее начала Гитлер пока так и не принял, поскольку у него все еще не сложилось мнения относительно влияния активной воздушной войны на общую ситуацию.

Еще раньше, чем был отдан приказ о начале воздушного наступления, генерал-фельдмаршалы Кессельринг и Шперле по собственной инициативе, воспользовавшись улучшившейся 11 августа погодой, нанесли ряд ударов по противнику силами своих воздушных флотов. Под сильным прикрытием истребителей и истребителей-бомбардировщиков немецкие бомбардировщики и пикирующие бомбардировщики в этот день нанесли удары на портовым сооружениям Портленда и Веймута, а также по конвоям, следующим вдоль южного и восточного берегов Англии. В ночь на 12 августа они бомбили портовые сооружения Бристоля, Кардиффа и Мидлсбро. 12 августа и в ночь на 13-е бомбардировке подверглись Портсмут и Рамсгит, Мидлсбро, Шилдс и Ньюкасл. Кроме того, 11-го имели место многочисленные воздушные сражения с британскими истребителями над Ка налом, в которых противнику были нанесены серьезные потери. 11-го и в ночь на 12 августа в боях участвовало примерно 230 бомбардировщиков, 620 истребителей и истре бителей-бомбардировщиков, а 12-го и в ночь на 13-е – 300 бомбардировщиков и 1160 истребителей и истре бителей-бомбардировщиков. Собственные потери за два дня составили 53 самолета, а потери противника были значительно выше и составили 176 самолетов .

Учитывая перспективу благоприятной погоды, рейхс-маршал только 12 августа принял решение о начале на следующее утро активной воздушной войны. Разработанное до мельчайших деталей воздушное наступление началось по плану, и 3-й воздушный флот успешно выполнил свою задачу в районе Портсмута. Но 2-й воздушный флот из-за резкого ухудшения погоды был вынужден прервать свои действия в окрестностях Лондона. Только одна эскадрилья, не получившая приказа о возвращении, атаковала наземные сооружения противника в районе Истчерча восточнее британской столицы. И новая атака обоих воздушных флотов на территорию юго-восточнее Лондона и портовые сооружения Борнмута была преждевременно прервана из-за погодных условий.

На 14 августа рейхсмаршал приказал, чтобы оба воздушных флота, по возможности одновременно – в 9.00, перелетели через британское побережье, приняли воздушный бой с британскими бомбардировщиками и атаковали аэродромы противника восточнее и южнее Лондона, а также в районе Саутгемптона и северо-восточнее Плимута. При подлете к цели и уходе от нее следовало избегать военно-морских баз и военных кораблей, обладающих мощными силами зенитной защиты. Если погода не позволит перелететь через британское побережье до 10.00, тогда общее время налетов будет установлено заново, если же она не позволит одновременно использовать оба воздушных флота, они могут самостоятельно атаковать аэродромные сооружения в своих районах боевых действий, причем им потребуется более сильное прикрытие истребителей. Если же из-за погодных условий и это будет невозможно, тогда небольшие группы или отдельные самолеты должны совершать налеты на предприятия британской авиационной промышленности. Главной целью наступления было и остается прежде всего уничтожение вражеских сил истребительной авиации.

Неблагоприятная погода не позволила нанести утром 14 августа единый удар. Поэтому во второй половине дня начались отдельные атаки на аэродромы, порты и промышленные предприятия, а также склады и места расположения войск. Они продолжались до конца дня и ночью. В них участвовало 398 истребителей и 91 бомбардировщик. Потеряли 16 машин, не добившись существенного успеха. Когда же наконец 15 августа были задействованы оба воздушных флота, а также 5-й воздушный флот из Норвегии, боевые группы подверглись жестким атакам английских истребителей. А отдельные истребители или не смогли взлететь из-за погоды, или заблудились в облаках. В результате было потеряно 55 машин, а противник, по слишком завышенным оценкам, – 108 машин . Почти такие же высокие потери стали результатом ударв 2-го и 3-го воздушных флотов 16 и 18 августа, которые во основном пришлось наносить без достаточного прикрытия истребителями. А противник за два дня потерял около 100 машин, которые были сбиты в воздухе или уничтожены на земле. Во второй половине августа погода оставалась настолько неблагоприятной, что пришлось ограничиваться отдельными налетами и ударами небольших сил. Только в самом конце месяца наступило некоторое улучшение погоды, так что 28 августа и в ночь на 29-е в атаках принимало участие 400 бомбардировщиков и 576 истребителей, с направлением главного удара на Ливерпуль и Биркенхед. 29-го проведены налеты на Ливерпуль и Бирмингем.

К концу августа военно-воздушные силы Германии никак не могли счесть удовлетворительными итоги активной воздушной войны против Англии. И не только первая цель – обладание превосходством в воздухе путем уничтожения британской истребительной авиации – не была достигнута. Но германское командование считало Королевские ВВС значительно ослабленными и оценивало их потери начиная с 8 августа в 1115 истребителей , наряду с 92 бомбардировщиками. Конечно, было понимание, что из них большое число может быть быстро отремонтировано и вернется в строй и что следует считаться с месячным пополнением в 300 машин из числа новых. Собственные потери 252 истребителей и 215 бомбардировщиков тоже никак нельзя было назвать незначительными . Количество немецких воздушных налетов на Великобританию возросло со 122 в июне и 271 в июле до 691 в августе. Причем во время последних налетов сбрасывалось 3085 тонн бомб, не говоря уже о бесчисленных зажигательных бомбах. Налеты производились в первую очередь на аэродромы и предприятия авиационной промышленности. Успехом считалось разрушение 18 аэродромов и сильные повреждения еще 26, так же как и существенное снижение выпуска продукции на 3 самолетостроительных, 3 алюминиевых заводах и 19 предприятиях по выпуску аккумуляторных батарей. Только незначительные потери понесли британские бомбардировщики, причем относительно точного количества уничтоженных машин в разных источниках приводятся разные данные. Так, например, по мнению бывшего военно-воздушного атташе в Лондоне генерала Венингера, следует ориентироваться примерно на 800 машин . Британский флот также не понес ощутимого ущерба, поэтому ситуация со снабжением британской метрополии отнюдь не ухудшилась.

Сводная оценка ситуации сводилась к тому, что британская истребительная авиация в сентябре, если погода позволит безо всяких ограничений продолжать активную воздушную войну, может быть настолько сильно выведена из строя, что налеты на британские промышленные предприятия и аэродромы станут намного результативнее. Кроме того, может быть нанесен настолько большой ущерб запасам, что Великобритания будет поставлена перед вопросом, сумеет ли она продолжать войну.

Английские налеты на Германию едва ли увеличились в сравнении с предыдущим месяцем, но с западных приграничных территорий распространились до центральных областей рейха. К тому же британские бомбардировщики в ночь на 29 августа впервые бомбили Берлин. Восемь бомб и множество зажигательных бомб были сброшены на жилой квартал в районе Герлицкого вокзала. При бомбежке 8 человек погибли и 28 были ранены. 31 августа последовала вторая бомбежка, на этот раз на Берлин-Сименсштадт, ставшая причиной большого пожара и частичного снижения выпуска продукции на 14 дней.

Гитлер, который с 17 августа снова находился в Бергхофе , получив сообщение о первом воздушном налете, тотчас вернулся оттуда в Берлин, чтобы вместе с рейхсмаршалом обсудить дальнейший ход воздушной войны и ответный удар по Лондону, который он желал нанести объединенными силами при благоприятной погоде.

В начале сентября над Южной и Центральной Англией установилась зона высокого давления, и благоприятная погода использовалась для дневных и ночных налетов, главным образом на аэродромы в окрестностях Лондона, в результате чего британская истребительная авиация оказалась существенно ослабленной – в истребительных эскадрильях теперь насчитывалось вместо 12 – 15 только 5 – 7 самолетов. После этого был нанесен так называемый ответный удар по Лондону. Он начался с налета в ночь с 6 на 7 сентября на доки и днем 7 сентября – на восточный и западный районы города. В нем участвовало 300 бомбардировщиков. В последующие дни и ночи налеты продолжались, даже после ухудшения погоды, начавшегося 8 сентября. При налете обоих воздушных флотов 15 сентября над Лондоном произошли большие воздушные сражения, которые завершились для немецких ВВС, из-за недостаточного истребительного прикрытия, потерей 56 самолетов. Противник потерял около 70 машин. Тремя днями позже вблизи британской столицы имели место бои истребителей, которые, как и упомянутые выше воздушные бои, показали, что британское истребительное прикрытие значительно усилилось. Это объяснялось тем, что британцы забрали из летных школ весь имеющийся контингент, даже до окончания подготовки, а с самолетостроительных заводов – все только что построенные истребители, иногда даже неокрашенные. Но и потери британских истребителей после начала активной воздушной войны были чрезвычайно высоки. Британский министр авиации в середине сентября упомянул о потере 621 машины .

Поэтому пришлось, помимо использования многих бомбардировочных соединений против Лондона, британских промышленных центров и портов, снова возобновить борьбу против британской истребительной авиации, которую считали уже сокрушенной. Но тем не менее теперь появилась уверенность в собственном превосходстве и своей способности успешно вести активную воздушную войну. Этому в немалой степени способствовала основанная на информации нейтральных стран переоценка влияния немецких воздушных налетов на Лондон. В период с ночи на 6 сентября до утра 19 сентября, то есть меньше чем за 14 дней, на него было сброшено 5187 тонн фугасных бомб и 6907 кассет зажигательных бомб по 36 штук в каждой. Для того времени это было весьма впечатляющее количество.

Британские налеты на Германию в начале сентября распространились еще дальше в центральные районы страны и неоднократно затрагивали Берлин, противовоздушная оборона которого была усилена 29 тяжелыми и 14 легкими зенитными батареями, а также 11 прожекторными батареями. В середине месяца их интенсивность существенно уменьшилась. Зато усилилась британская разведка над бельгийско-французским побережьем Канала, за которой тотчас последовали сильные воздушные налеты на порты. 18 сентября, к примеру, было потоплено 80 барж.

А тем временем продолжались приготовления к операции «Морской лев». Генеральный штаб сухопутных сил, опираясь на полученные от фюрера и ОКВ указания, разработал инструкцию по развертыванию, согласно которой теперь 16-я армия (штаб-квартира в Рубе) из гаваней между Роттердамом и Кале высадится на побережье от Фолкстона до Истборна, а 9-я армия (штаб-квартира в Лимси, севернее Руана) из Булони и Гавра переправится в район Брайтона. Операция пройдет под командованием группы армий «А» генерал-фельдмаршала фон Рундштедта. Для приведения в соответствие с имеющимся в наличии тоннажем силы вторжения были ограничены 25 дивизиями, из которых 13 должны были вести первое наступление, а остальные 13 следовать в резерве. Кроме того, в Нормандии находилась в полной готовности 6-я армия, чтобы при необходимости усилить фронт вторжения или, если позволят обстоятельства, переправиться из Шербура в район Веймута. Трудности доставляла разная продолжительность переправы первых эшелонов в 9-й и 16-й армиях. Если одной для этого требовалось только три дня, другая рассчитывала не менее чем на 16 дней. Эта неравномерность могла быть устранена только другим распределением войск или портов. Дувр и важные высоты к северу от него должны были быть взяты с земли при поддержке парашютистов. Первую цель наступления составляла линия устье Темзы – Гилфорд – Портсмут. Впрочем, начальник Генерального штаба сухопутных сил придерживался мнения, что на принятом теперь узком участке операции ее первоначально задуманный масштаб невыполним. Речь может идти только о том, чтобы нанести последний удар уже почти поверженному в результате воздушной войны противнику, так сказать, добить его. Об этой точке зрения он и уведомил 30 августа через полковника Хойзингера, первого офицера оперативного отдела Генерального штаба сухопутных сил, генерала Йодля.

По данным отдела иностранных армий Генерального штаба сухопутных войск, британские сухопутные войска на территории метрополии насчитывали в конце августа 35 дивизий, из которых только половина была полностью готова к использованию. По имевшимся данным, 16 дивизий находились на побережье, еще 19 – в оперативном резерве . Общая численность сухопутной армии на Британских островах оценивалась в 1 миллион 640 тысяч человек, из которых 320 тысяч человек имели военную подготовку, 100 тысяч резервистов, 900 тысяч новобранцев и 320 тысяч народных ополченцев.

30 августа начальник отдела обороны страны сообщил генералу Йодлю, что после сбора данных окончательное решение фюрера относительно проведения операции «Морской лев» должно последовать за 8 – 10 дней до ее начала, то есть при намеченной в настоящее время дате, между 5 и 7 сентября. Однако в этот же день морское командование проинформировало, что подготовка кригсмарине из-за усилившихся налетов англичан на бельгийско-французские порты до 15 сентября не может быть завершена. Гитлер, который и без того по существующему положению дел с ведением воздушной войны считал предпосылки для проведения операции невыполненными, 3 сентября наметил новую дату начала – 21 сентября, с принятием окончательного решения 11 сентября.

От командования сухопутных сил 2 сентября поступило потребованное в директиве от 27 августа сообщение относительно намеченной структуры предназначенных для перевозки сил и предположительной временной последовательности переправы. Из него следовало, что, если не произойдет ничего непредвиденного, до вечера шестнадцатого дня после начала операции высадится пять штабов корпусов с 10 дивизиями, включая корпусные подразделения и тыловые службы. А в течение четырех недель всего может быть переправлено 16 дивизий. Гроссадмирал Редер 6 сентября доложил фюреру о планомерном ходе приготовлений и высказал мнение, что при условии достигнутого превосходства в воздухе есть все основания рассчитывать на выполнение флотом поставленных перед ним задач.

Хотя после этого следовало принимать в расчет своевременное завершение приготовлений, Гитлер 10 сентября решил не отдавать предварительных распоряжений о начале операции «Морской лев», потому что, как он объяснил генерал-фельдмаршалу Кейтелю, результаты активизации воздушной войны еще полностью не проявились. Для высадки следует иметь в виду не 21, а 24 сентября, поскольку наступит более благоприятная фаза Луны. Отсрочка предварительного распоряжения не имеет столь далекоидущих последствий, как отсрочка окончательного приказа в (S-3) день. Ибо при сдвиге последнего противник получит время для траления установленных на входах в Канал начиная с (S-10) дня фланговых заграждений и постановки новых мин на водных путях перехода. На люфтваффе сдвиг окончательного приказа тоже окажет крайне неблагоприятное воздействие, потому что с (S-10) дня выделенная для участия в операции зенитная артиллерия должна будет выдвигаться со своих прежних позиций, а значит, не может быть использована для других целей.

14 сентября после полудня Гитлер собрал главнокомандующих и начальников Генеральных штабов трех видов вооруженных сил вермахта у себя в берлинской рейхсканцелярии и в продолжительном выступлении изложил им свое видение ситуации. Он объяснил, что успешная высадка в Англии, несомненно, в течение короткого времени закончит войну, однако настоятельной необходимости проводить операцию «Морской лев» в обозримом будущем не существует. Морской флот подготовил все находившиеся в пределах его возможностей подготовительные работы для переправы, а военно-воздушные силы имеют огромное влияние. Однако из-за неблагоприятной погоды люфтваффе не удалось полностью уничтожить британскую истребительную авиацию, и поэтому превосходство в воздухе, необходимое для успешного проведения десантной операции, все же не достигнуто. Поэтому начало операции будет снова перенесено. Новое решение он примет 17 сентября. О полной отмене операции речь пока не идет, более того, все приготовления должны продолжаться в полном объеме, независимо от окончательного решения, впредь до особого распоряжения, и отвлекающие маневры должны быть еще более усилены, чтобы держать англичан в напряжении. Ибо преждевременный отвод даже только части собранного в портах Канала тоннажа судов не останется тайным для противника, и изматывающий нервы страх перед высадкой десанта исчезнет. Продолжение приготовлений будет также и дальше стягивать британские военно-воздушные силы к портам на этой стороне Канала, что даст немецким истребителям благоприятную возможность для атаки, а с другой стороны, уменьшит налеты противника на рейх. Это скажется на настроении немецкого народа. Люфтваффе будут продолжать налеты на Лондон, расширяя обстреливаемое пространство. Как и прежде, в первую очередь бомбить следует военные и необходимые для обеспечения жизнедеятельности больших городов объекты. Терроризирующие налеты на жилые кварталы станут последним средством воздействия, применять которое пока не следует.

В дополнение к этому выступлению начальник штаба оперативного руководства вермахта после обсуждения с генералом Варлимонтом сообщил, что фюрер накануне с большим оптимизмом отозвался о влиянии налетов люфтваффе на Лондон. В такой ситуации он не думает, что следует идти на такой большой риск, как высадка десанта. Однако он неоднократно откладывал свое решение. Это никоим образом не означает, что фюрер намерен форсировать проведение операции, тем более без достижения необходимой предпосылки – установления господства в воздухе. Скорее, для него встает вопрос о переправе через Канал, когда речь идет о том, чтобы добить смертельно раненную воздушной войной Англию.

17 сентября миновало, а Гитлер так и не принял окончательного решения. Двумя днями позже он счел необходимым, ввиду угрожающе больших потерь тоннажа судов в портах отправления из-за налетов британской авиации, отдать приказ рассредоточить тоннаж и остановить дальнейшее развертывание транспортного флота. При этом обеспечивалась возможность своевременного «воссоединения» тоннажа при благоприятных погодных условиях в течение десятидневного срока после отдачи предварительного приказа до начала десантной операции. Десять пароходов, которые были готовы к выходу из Норвегии для проведения, при необходимости, отвлекающих маневров, вместе с еще шестью пароходами транспортного флота должны были вернуться к своему прежнему использованию – осуществлять снабжение немецких войск в Норвегии.

Довольно скоро выяснилось, что при рассредоточении тоннажа, удовлетворяющем требованиям противовоздушной обороны, десятидневного срока для его воссоединения недостаточно. Поэтому ОКХ и командование военно-морского флота вышли с представлением об увеличении этого промежутка времени от 14 дней до трех недель. Гитлер колебался, и гроссадмирал Редер 26 сентября предложил до 15 октября оставить все как было, а затем запланированную операцию вообще отменить или, по крайней мере, отложить ее до весны, ибо погодные условия и волнение моря в зимние месяцы не позволят ее провести. Рейхсмаршал в этих дискуссиях не участвовал, поскольку уже давно был убежден, что в обозримом будущем до высадки десанта в Англии дело не дойдет. Поэтому в военно-воздушных силах приготовления велись вяло и основные обсуждения с участвующими в операции сухопутными войсками начались только непосредственно перед датой ее начала.

30 сентября Генеральный штаб сухопутных войск предпринял новый шаг. В направленном в штаб оперативного руководства вермахта послании было отмечено следующее. Сосредоточение большого количества техники и крупных сил в непосредственной близости от портов отправления, как этого требует установленный десятидневный срок, при постоянных воздушных налетах английской авиации на побережье Канала ведет к весьма чувствительным потерям в живой силе и технике. При поддержании теперешней степени готовности страдает подготовка участвующих войск и не могут быть проведены предусмотренные на зимний период организационные мероприятия – передача примерно трети личного состава подразделений новым формированиям, зачисление на их место новобранцев. Среди подготовленных для участия в операции «Морской лев» подразделений находятся саперные и другие части, входящие в отправляемые на восток дивизии и остро необходимые там. Их исключение и замена другими формированиями при существующей степени боевой готовности невозможна. Если существует намерение поддерживать ее на протяжении зимних месяцев, так чтобы операция «Морской лев» могла быть проведена в любое время после предусмотренного на сбор периода, как последний удар по близкой к окончательному краху Англии, тогда ОКХ предлагает продлить этот период до трех недель. Если же, напротив, есть желание поддерживать боевую готовность исключительно с целью оказания военного и политического давления на Англию, тогда она может быть снижена с помощью отвлекающих маневров настолько, чтобы обеспечить возможность выполнения предписанных организационных мероприятий.

Столь весомым аргументам Гитлеру нечего было противопоставить. 12 октября он принял решение о переносе операции «Морской лев» на весну и радикальном сокращении приготовлений к ней. Одновременно он приказал продолжить отвлекающие мероприятия.

Это решение Гитлеру облегчил тот факт, что воздушная война так существенно и не приблизилась к достижению поставленной цели. Во второй половине сентября этому мешала неблагоприятная погода, однако налеты на Лондон продолжались, правда, в значительной степени переместились на ночное время, чтобы избежать кровопролитных сражений с британскими истребителями, которые в последнее время стали встречать немецкие бомбардировщики над Каналом. Их мощь теперь оценивалась в 500 самолетов 1-го класса . Всего в сентябре был произведен 741 налет на Англию, в том числе 268 на Лондон, на который было сброшено 6224 тонны фугасных бомб и 8456 кассет с зажигательными бомбами. На прочие цели было сброшено только 1097 тонн бомб и 1723 кассеты с зажигательными бомбами. Потери среди мирного населения Великобритании до конца сентября составили, по данным англичан, 8500 человек убитыми и 13 тысяч ранеными. В то же время британские военно-воздушные силы сбросили на территорию рейха только 390 тонн фугасных бомб, однако своими упорными налетами на побережье Канала нанесли весьма значительный ущерб. Были отмечены неоднократные попадания в склады и эшелоны с боеприпасами, а 25 сентября была выведена из строя система водоснабжения Гавра.

898 бомбардировщиков против 1015 в начале августа;

375 пикирующих бомбардировщиков против 346 в начале августа;

730 истребителей против 933 в начале августа;

174 истребителя-бомбардировщика против 375 в начале августа.

Общая численность, таким образом, с начала августа сократилась почти на 500 машин – на пятую часть. Поступление новых самолетов не восполняло потери – доказательство большого расхода сил в активной воздушной войне .

Неблагоприятные погодные условия в первой декаде октября позволили совершать только отдельные беспокоящие полеты и использовать в воздушной войне против Англии небольшие подразделения. С улучшением погоды начиная с 10 октября был проведен ряд сильных ночных налетов на Лондон, в которых участвовало до 250 самолетов . После временного ухудшения погоды в конце месяца была нанесена новая серия ударов по Лондону, в которых с 27 по 31 октября днем участвовал 791 бомбардировщик и 981 истребитель, а ночью 1018 бомбардировщиков, и было сброшено 879 тонн фугасных бомб и 435 кассет с зажигательными бомбами. Стоит упомянуть и о налете днем 29 октября 123 легких истребителей-бомбардировщиков и 75 бомбардировщиков с сильным истребительным прикрытием на 15 аэродромов истребительной авиации в районе Лондона, который оказался весьма эффективным. В конце октября производилось минирование с воздуха восточного, южного и западного побережья Великобритании специально сформированным IX авиационным корпусом.

Всего в октябре было выполнено 783 воздушных налета на Англию, из них 333 – на Лондон, сброшено примерно такое же количество бомб, как в сентябре. Потери среди мирного населения Великобритании возросли до 15 тысяч человек убитыми и 21 тысячи ранеными. Количество британских воздушных налетов на рейх составило 601. При этом вражеские бомбардировщики нередко долетали до Берлина. В ночь на 8 октября берлинцы пережили налет, в процессе которого было сброшено не больше 50 фугасных бомб. Потери составили 25 человек убитыми и около 50 ранеными. Противовоздушная оборона города тем временем была доведена до 45 тяжелых, 24 легких и 18 прожекторных батарей. Также здесь впервые были применены ночные истребители, которыми в начале октября было укомплектовано 4 эскадрильи.

В воздушных налетах на Англию начиная с 25 октября принимали участие также итальянские бомбардировщики и истребители. Две бомбардировочные и две истребительные группы итальянцев общей численностью около 100 машин прибыли в Бельгию и были подчинены воздушному флоту генерал-фельдмаршала Кессельринга. Итальянские бомбардировщики хорошо выдержали испытания необычными для итальянцев погодными условиями, но об истребителях этого сказать было нельзя.

До цели воздушной войны в конце октября все еще оставалось очень далеко, да и по этому поводу иллюзий больше ни у кого не было. Тем не менее начальник штаба люфтваффе утверждал, что настроение у людей очень хорошее. Люди находились в напряжении, но не в чрезмерном, а пополнение людьми и техникой велось вполне удовлетворительно . Установилась тенденция, во избежание больших потерь, атаковать британские промышленные предприятия и аэродромы отдельными самолетами из облаков. Таким образом, генерал Ешоннек намеревался в ходе зимы добиться существенных успехов. Лондон должен был подвергаться налетам больших соединений бомбардировщиков, главным образом по ночам, а днем – только атакам быстрых истребителей-бомбардировщиков с 250-килограммовыми бомбами. Нанесенный городу ущерб считался немалым, жизнь в нем значительно усложнилась, производство снизилось или было вообще уничтожено, тяжелой была и транспортная ситуация. Имелись основания опасаться возникновения эпидемий. Даже в британской прессе начали проявляться признаки депрессии. Об этом 21 октября рассказывал немецкий военный атташе в Вашингтоне генерал фон Беттихер. Это же говорилось в информации, представленной немецкими дипломатическими миссиями в Лиссабоне и Софии. Поэтому смотрелось в будущее с оптимизмом и надеждой на полную победу.

Относительно стабильная погода, установившаяся в начале ноября, способствовала продолжению активной воздушной войны. Вначале главный удар был направлен на Лондон, на который до ночи с 11 на 12 ноября за одиннадцать дней 195 бомбардировщиков сбросили 96 тонн бомб, а за десять ночей – в ночь на 4-е налета не было – 1231 бомбардировщик сбросил 1618 тонн фугасных бомб, но только 12 тысяч кассет с зажигательными бомбами . Начиная с середины месяца главный удар был перенесен на британские промышленные центры. Самый мощный, с точки зрения англичан, налет имел место в ночь на 15 ноября и был направлен против Ковентри. С 500 самолетов было сброшено около 600 тонн фугасных бомб и тысячи зажигательных бомб. В ночи с 19 до 22 ноября настала очередь Бирмингема, который также подвергся сильным налетам. В течение последней недели ноября и в начале декабря были атакованы британские порты, прежде всего Бристоль, Ливерпуль и Саутгемптон, а в ночь на 30 ноября снова имел место 361 вылет на Лондон.

Продолжение атак на военные предприятия и порты противника обещало решающий успех и по мнению главнокомандующего кригсмарине. В докладе Гитлеру 3 декабря он сказал: «Становится совершенно ясно, что разрушение британских промышленных предприятий и портов вместе с прекращением подвоза, благодаря действиям немецких подводных лодок совместно с люфтваффе, является чрезвычайно опасным для англичан. Поэтому такие действия должны продолжаться и далее и ни в коем случае не ослабляться и не прекращаться. Действуя продолжительное время, они смогут стать смертельными, возможно, уже этой зимой».

Погодные условия над Англией допускали в течение следующих трех месяцев совершать только единичные налеты . Только во второй декаде марта они позволили совершить ряд мощных налетов на Лондон, Бирмингем, Шеф филд и Глазго, а также на портовые сооружения Портс мута, Плимута, Ливерпуля и Гулля. Всего за этот месяц на Англию было сброшено 4207 тонн фугасных бомб и более 200 тысяч зажигательных бомб. В апреле 1941 года интенсивность воздушной войны снова возросла, причем, как и прежде, главной целью оставались промышленные центры и портовые сооружения. В ночи на 17-е и 20-е имели место самые мощные налеты на Лондон. В них участвовали соответственно 666 и 776 самолетов и было сброшено около 700 тонн фугасных бомб и более 40 тысяч зажигательных бомб. Последние сильные немецкие налеты в ночи на 5, 6 и 11 мая были направлены против Белфаста, Глазго и Лондона. Затем воздушная война постепенно утихла вследствие переброски крупных сил для участия в предстоящей кампании против Советского Союза.

Ее главная цель – уничтожение британской истребительной авиации и установление господства в воздухе над Каналом и Южной Англией – так и не была достигнута. Высказанное Гитлером на совещании с главнокомандующим сухопутными силами и начальником Генерального штаба сухопутных сил мнение, что британские военно-воздушные силы весной 1941 года будут не сильнее, чем в начале зимы, а люфтваффе уже в мае более крупными силами приступят к выполнению новых грандиозных задач, на деле не подтвердилось. По оценке штаба люфтваффе, у противника имелось на 1 января 600 боеспособных истребителей и 1020 бомбардировщиков, а в конце февраля – 700 истребителей и 1100 бомбардировщиков, и они с тех пор, несомненно, получили немалое подкрепление, тем более что нанести противнику в зимние месяцы серьезные потери не удалось. Кроме того, следует учитывать, что с ноября 1940 года Соединенные Штаты Америки передавали Великобритании около 50 процентов продукции своего быстро развивающегося самолетостроения . Возрастающая сила британских военно-воздушных сил проявлялась и в том, что противник начиная с середины декабря вел налеты на крупные немецкие города и промышленные центры, в которых, правда, пока участвовало не более 120 бомбардировщиков. Немецкие потери в зимние месяцы оставались в границах допустимых, однако активная воздушная война стоила люфтваффе большого числа самых опытных летчиков. Восполнить эту потерю было очень трудно. Длившаяся почти год воздушная война против Англии забрала лучших, так что люфтваффе вышли из этой войны с весьма существенными потерями. Надежда адмирала Редера на то, что немецкие воздушные атаки на британские промышленные центры и порты, возможно, уже этой зимой окажутся для англичан смертельными, тоже не осуществилась. Хотя нанесенный ущерб действительно был велик и выпуск продукции, как и пропускная способность портов, снизились, об уничтожении системы жизнеобеспечения речи не было. И после прекращения воздушной войны в июне 1941 года несломленными оставались решимость и упорство английского народа.

После октябрьской отсрочки операция «Морской лев» больше всерьез не принималась в расчет, потому что в обозримом будущем представлялось мало шансов создать предпосылки, необходимые для ее проведения. Тем не менее генерал Йодль 4 ноября поручил генералу Варлимонту в разрабатываемом отделом обороны страны проекте директивы о подготовке операций, которые предусматривают взятие Гибралтара, поддержку наступления итальянцев в Египте и оккупацию Греции, подчеркнув, что подготовка операции «Морской лев» должна продолжаться. Дело в том, что нельзя было полностью исключить необходимость или возможность весной следующего года к ней вернуться. В представленном на следующий день проекте директивы относительно операции «Морской лев» на первом месте значилось следующее: «Я имею намерение в первой половине 1941 года при наступлении благоприятной ситуации осуществить высадку десанта. Усилия командования трех видов вооруженных сил вермахта должны быть направлены на улучшение во всех отношениях базы для этой операции». Кроме того, начальник штаба оперативного руководства вермахта 6 ноября заявил генералу Варлимонту, что принятая отделом обороны страны формулировка относительно операции «Морской лев» выражает в первую очередь точку зрения сухопутных сил, а не фюрера. Гитлер, хотя и считает ее решающей для хода войны, придерживается убеждения, что вопрос о ее проведении можно рассматривать только после создания предпосылок успеха. Сообразно этой позиции генерал Йодль отодвинул упомянутый отрывок из директивы на последнее место и видоизменил его следующим образом: «Поскольку при изменении в общей ситуации может возникнуть необходимость или возможность весной 1941 года вернуться к операции «Морской лев», три вида войск вермахта должны прилагать усилия к улучшению во всех отношениях базы для этой операции».

Из этой одобренной Гитлером редакции явствовало, что в возможность высадки в Англии весной 1941 года уже никто не верит. В уже упомянутой беседе Гитлера с генерал-фельдмаршалом фон Браухичем и генерал-полковником Гальдером 5 декабря Гитлер заявил, что больше не считает проведение операции «Морской лев» возможным. И генерал Йодль на следующий день ориентировал начальника отдела обороны страны на то, что операция больше всерьез не рассматривается, и поэтому материальные приготовления к ней можно прекратить. Последние, по существу, ограничивались созданием мореходной морской баржи, которым, согласно полученной директиве, занимались с середины ноября все три вида войск вермахта. Эта задача 10 декабря была возложена только на кригсмарине, с условием, что строительный проект будет ограничен испытанием и усовершенствованием отдельных опытных образцов, чтобы не допустить лишней нагрузки на программу вооружения.

В беседе с первыми лицами трех видов войск вермахта, состоявшейся 9 января 1941 года в Бергхофе, Гитлер снова приказал прекратить приготовления к операции «Морской лев» в той мере, в какой они не служат созданию специальных устройств и дезинформации противника. До сих пор он придерживался мнения, что вторжение в Великобританию возможно, только если установлено господство в воздухе, а сама Англия парализована, иначе такая операция была бы преступлением. На встрече с дуче в Бергхофе 18 – 20 января Гитлер, описывая свои мысли относительно создавшейся ситуации, заявил, что нападение на Британские острова – последняя цель. В этом отношении Германия находится в весьма непростой ситуации, как говорится, «и хочется и колется». Если все пойдет не так, как хотелось бы, положение станет намного хуже, чем было раньше. Повторить десантную операцию будет невозможно, ибо в случае неудачи материальные потери окажутся слишком большими. Англия сможет больше не волноваться относительно возможности немецкого вторжения и использовать свои главные силы в любом другом месте. А пока вторжение не состоится, англичане будут вынуждены считаться с его возможностью. Но высадка десанта возможна только после создания определенных предпосылок, что осенью невозможно. То, что они не могут быть созданы до весны, Гитлер в беседе с дуче благоразумно не упомянул, хотя, в этом сомневаться не приходится, был в этом убежден. Вдобавок гроссадмирал Редер 4 февраля сообщил ему, что кригсмарине для новой подготовки к операции «Морской лев», включая программу строительства новых барж, необходимо не менее шести месяцев.

Таким образом, операция «Морской лев» была пока отменена. Гитлер придавал большое значение только поддержанию и, если возможно, усилению мероприятий для дезинформации противника, причем не так англичан, как русских, ввиду намеченной Восточной кампании. После достижения решающего начального успеха Гитлер имел в виду весной 1942 года вернуться к вопросу о высадке в Англии. При этом подразумевалось, что к этому времени кампания против Советского Союза будет победно завершена. И то, что кампания на востоке развивалась совсем не так, как планировал фюрер, окончательно похоронило план вторжения в Великобританию.

Уместно будет сделать здесь некоторые критические замечания относительно плана Гитлера, предусматривавшего высадку в Англии, и в особенности причин, приведших к отказу от этого намерения.

Если Гитлер после победы над Францией действительно думал, что война уже выиграна и остается только внушить эту мысль Англии, то он явно ошибался. Тот холодный отказ, которым было встречено в Англии его крайне неопределенное мирное предложение, показал, что ни английское правительство, ни английский народ не склонны к такой мысли.

Перед Гитлером и его ОКБ встал теперь вопрос: «Что же теперь?» Этот вопрос неизбежно встает перед государственным деятелем или полководцем, когда в период войны стратегические промахи или неожиданные политические события, например, вступление новых государств в войну на стороне противника, создают совершенно новое положение. Тогда ничего другого не остается, как изменить «военный план». В таком случае соответствующих деятелей можно упрекнуть в том, что они переоценили силы своего государства и недооценили силы врага, что они неправильно оценивали политическую обстановку.

Но если государственные и военные деятели должны задать себе вопрос «Что же теперь?» после того, как военные операции согласно их расчетам – в данном случае даже сверх всяких расчетов – привели к победе над врагом, если разбитый противник спасся на своих островах, то приходится спросить себя, а существовал ли вообще у немецкой стороны какой-либо «военный план».

Конечно, никакая война не идет по раз установленной программе, по плану, который выработала одна сторона. Но если Гитлер пошел в сентябре 1939 г. на риск войны с Францией и Англией, то он должен был заранее подумать, как справиться с этими государствами. Ясно, что немецкое Главное командование до кампании во Франции и во время этой кампании не имело «военного плана» относительно того, что необходимо делать после победы в войне или как продолжать ее. Гитлер надеялся на уступчивость Англии. Его военные советники в свою очередь полагали, что нужно ждать «решений фюрера».

На этом примере особенно ясно видно, к чему приводит нецелесообразная организация высших военных органов, сложившаяся у нас вследствие передачи Главного командования вооруженными силами Гитлеру без одновременного создания ответственного за руководство всеми военными действиями имперского Генерального Штаба.

Фактически наряду с главой государства, определявшим политику, не было военной инстанции, которая отвечала бы за руководство военными действиями. ОКБ Гитлер уже давно низвел до положения военного секретариата. Начальник ОКБ Кейтель вообще не был в состоянии давать советы Гитлеру по стратегическим вопросам.

Командующим тремя видами вооруженных сил Гитлер практически не предоставил почти никаких прав для оказания влияния на общее руководство военными действиями. Они могли только иногда высказывать свое мнение по вопросам ведения войны, но Гитлер принимал решения, в конце концов, только на основании своих соображений. Во всяком случае, он оставил за собой право инициативы, так что мне неизвестен ни один случай (за исключением вопроса о Норвегии, когда гроссадмирал Редер первый подал ему мысль о действиях в этом районе), когда важное решение в вопросах общего ведения войны исходило бы от командования одного из видов вооруженных сил.

Так как никто не имел права составлять «военный план», и менее всего, конечно, ОКБ, то практически все сводилось к тому, что все ждали проявления «интуиции фюрера». Одни, как Кейтель и Геринг, – в суеверном почитании Гитлера, другие, как Браухич и Редер, – пав духом. Ничего не меняло и то обстоятельство, что в штабах трех видов вооруженных сил имелись мнения, затрагивавшие вопросы ведения войны на длительное время. Так, гроссадмирал Редер еще зимой 1939/40 г. дал задание Главному штабу военно-морских сил изучить технические возможности и условия операции по высадке десанта в Англии. Но не оказалось ни одной военной инстанции, ни одной личности, которая бы в духе деятельности подлинного начальника Генерального Штаба была признана Гитлером не только экспертом или исполнителем, но и военным советником по вопросам общего руководства военными действиями.

В настоящем же случае результатом подобной организации высших военных органов было то, что после окончания кампании на западе нашего континента, как уже было сказано, стоял вопрос: «Что же теперь?»

Наряду с этим вопросом высшее германское руководство стояло перед двумя фактами:

1. Факт существования не разбитой и не согласной на переговоры Великобритании.

2. Тот факт, что Германия в связи с возможным рано или поздно вступлением в войну Советского Союза, ставшего теперь ее непосредственным соседом (как бы Кремль и ни казался сейчас миролюбиво настроенным по отношению к Германии), находилась под скрытой угрозой войны, о которой упоминал Гитлер еще в 1939 г., когда он подчеркивал необходимость немедленно достичь победы на западе.

Эти факты указывали на то, что Германия должна закончить войну с Англией в самое короткое время. Только в том случае, если это удастся, можно было считать, что Сталин окончательно упустил возможность использовать раздоры между европейскими государствами для продолжения своей экспансионистской политики.

Если не удастся найти мирный путь решения вопроса, Германия должна пытаться путем применения военной силы быстро разделаться со своим в то время последним врагом – Англией.

Трагедией этого короткого промежутка времени, определившей на долгое время судьбу Европы, было то обстоятельство, что обе стороны не искали серьезно путей мирного решения вопроса на разумной основе.

Совершенно уверенно можно сказать, что Гитлер предпочел бы избежать войны с Британской империей, так как его основные цели находились на востоке. Но способ, который он избрал на заседании рейхстага после окончания кампании во Франции для столь неопределенного мирного предложения Великобритании, вряд ли мог вызвать благоприятный отклик у другой стороны. К тому же сомнительно, чтобы Гитлер, которым к тому времени уже овладела преступная мания величия, был готов к миру на основе разума и справедливости, если бы Англия сама сделала серьезное предложение об этом. К тому же Гитлер был уже в плену своих прежних дел. Он отдал половину Польши и Прибалтику Советскому Союзу – факт, который он мог ликвидировать только ценой новой войны. Он открыл путь к удовлетворению стремлений Италии к захвату областей, находившихся под господством Франции, и тем самым очутился в зависимости от своего союзника. Наконец, после Праги ему перестали верить в мире, и он потерял всякое доверие у держав, которые, возможно, и проявили бы готовность заключить с ним договоры, отвечавшие его стремлениям.

Немецкий народ, однако, в своей массе восторгался бы Гитлером, если бы он после победы над Францией добился согласованного мира на разумной основе. Народ не хотел присоединения к Германии областей, в которых преобладало польское население, он также не одобрял идеи некоторых фантазеров, которые, ссылаясь на древнюю историю, хотели обосновать эти притязания, указывая на то, что когда-то это были области Священной Римской империи германской нации. В Германии, за исключением некоторых фанатиков из партии, никогда не верили серьезно в идею «народасподина», призванного повелевать в Европе или даже во всем мире. Народу нужно было только, чтобы Гитлер утихомирил свою свору пропагандистов, проложив путь к достижению разумного мира.

С другой стороны, английский национальный характер, так полно воплотившийся в личности главы правительства Черчилля, препятствовал тому, чтобы Англия в той фазе войны серьезно искала тогда – да и позже – разумного конструктивного соглашения. Приходится удивляться упорству англичан, при всех обстоятельствах решивших продолжать начатую борьбу, как бы ни угрожающе иногда было их положение. К этому нужно еще добавить, что это ожесточение, «непреклонная ненависть» к Гитлеру и его режиму (у некоторых политиков и по отношению к прусской Германии) притупили способность распознать еще более грозную опасность, которая создалась в Европе в лице Советского Союза. Очевидно также, что английская политика находилась в плену традиционных соображений о «европейском равновесии» (ради восстановления которого Англия, в конце концов, и вступила в войну), которые предполагали свержение ставшего слишком могущественным государства на континенте. Закрывали глаза на то, что в изменившемся мире надо было восстанавливать «мировое равновесие» ввиду того, что Советский Союз стал большой силой, и ввиду той опасности, которую представляла для Европы эта страна, преданная идее мировой революции.

К тому же глава английского правительства Черчилль был слишком воинственным. Это был человек, который думал исключительно о войне и желанной победе и смотрел на политическое будущее через призму этих военных целей. Только спустя несколько лет, когда Советы подошли уже к Балканам – этому нервному узлу Великобритании, Черчилль распознал заложенную здесь опасность. Но в то время он ничего не мог сделать, имея союзниками Рузвельта и Сталина. Сначала он верил в силы своего народа и в то, что США, в конце концов, будут вести войну во главе со своим президентом на стороне Англии. Но как мало в то время была готова к этому основная масса американского народа при всей его антипатии к Гитлеру!

Скрытая угроза, которая исходила для Германии от Советского Союза, не могла, конечно, укрыться от взгляда такого человека, как Черчилль. Что касается войны, то он рассматривал ее как надежду для Англии. Напротив, мысль о соглашении с Германией не находила места в его мозгу, так как после подобного соглашения с большой вероятностью последовала бы в ближайшее время борьба между обоими тоталитарными государствами. Хотя здравое взвешивание сильных и слабых сторон обоих государств не позволяло с уверенностью ожидать полной победы одного из них, можно было надеяться на то, что они оба свяжут себя такой войной на долгое время, что приведет к их взаимному ослаблению. Эта ситуация неизбежно будет иметь следствием то, что обе англо-саксонские державы получат роль мировых судей. Возможно также, что война между обоими тоталитарными государствами приведет к гибели их режимов.

Во времена диктатур, идеологий, «крестовых походов», взвинчивания масс народа безудержной пропагандой слово «Разум» нигде, к сожалению, не пишется с большой буквы. Так в ущерб обоим народам и к несчастью Европы получилось, что обе стороны избрали путь решения спора между Англией и Германией с помощью оружия.

Вопрос «Что же теперь?», который встал перед немецким главным командованием после окончания войны с Францией, был решен, следовательно, в духе продолжения войны против Англии. Но тот факт, что по изложенным мною причинам у Германии не было никакого плана войны, который предусматривал бы продолжение военных действий после кампании во Франции, должен был привести к тяжелым последствиям. После того как Гитлер принял план (но не решение) повергнуть Англию в результате вторжения, не было сделано никаких практических приготовлений для решения этой задачи. Результатом было то, что мы упустили лучший шанс – немедленно использовать слабость Англии. Предпринятые теперь для наступления меры заняли много времени, так что удача высадки была сомнительной уже из-за одних метеорологических условий.

Этот последний факт наряду с другими, о которых я еще буду говорить, дал Гитлеру повод или предлог, отказавшись от вторжения, вообще отвернуться от Англии, чтобы затем выступить против Советского Союза. Результаты известны.

Прежде чем остановиться на причинах этой решающей перемены фронта, я остановлюсь на возможностях, которые бы возникли в том случае, если бы Гитлер был готов вести войну с Англией до последнего.

Здесь были возможны три пути. Первый путь – попытка поставить Англию на колени путем блокады ее морских коммуникаций. Германия имела для этого благоприятные предпосылки, поскольку она теперь владела побережьем Норвегии, Голландии, Бельгии и Франции в качестве баз для авиации и подводных лодок.

Менее благоприятно было положение с необходимыми для этого средствами борьбы.

Военно-морской флот ни в коей мере не располагал даже приблизительно достаточным количеством подводных лодок, не говоря уже о тяжелых кораблях, особенно авианосцах, с которыми могли бы взаимодействовать подводные лодки. К тому же оказалось, что борьба Англии с подводными лодками будет эффективной до тех пор, пока английская авиация не окажется разгромленной.

Что касается немецкой авиации, то на ее долю выпали бы в этой борьбе следующие задачи:

– завоевать господства в воздухе, по крайней мере, в такой степени, которая исключала бы воздействие английской авиации на подводную войну;

– парализация английских портов путем их разрушения;

– эффективное взаимодействие с подводными лодками в борьбе против вражеских транспортов.

Практически это должно было иметь предпосылкой уничтожение английской авиации и разрушение военного потенциала Англии.

Ход «битвы за Англию» показал, что немецкая авиация в 1940 г. не была достаточно сильной, чтобы выполнить эту задачу. Не стоит решать сейчас вопрос о том, были ли бы результаты иными, если бы условия погоды в августе и сентябре не были столь неблагоприятными (чего нельзя было ожидать) и если бы германское руководство в самый, по-видимому, критический для врага момент не прекратило бы борьбу с английской авиацией и не бросило бы самолеты на Лондон.

Во всяком случае, летом 1940 г. ввиду ограниченного количества бомбардировочной авиации и отсутствия истребителей с большим радиусом действия вряд ли можно было с уверенностью ожидать быстрого достижения цели: уничтожения английской авиации и разрушения военного потенциала Англии. Война, которая в основном должна была быть решена с помощью технических средств, все еще требовала намного больше сил и времени, чем мы предполагали. В войне между приблизительно равноценными противниками быстрый исход, как правило, достигается только лучшим военным искусством и реже – в результате борьбы вооруженных сил до истощения одного из противников, как это неизбежно произошло бы здесь.

Надо было с самого начала, следовательно, готовиться к длительной войне. Чтобы обеспечить успех, нужно было так же умножить военную авиацию, как был увеличен в свое время подводный флот.

Я должен совершенно ясно заявить, что мысль, будто такая большая страна, как Великобритания, может быть быстро поставлена на колени «оперативной воздушной войной» в духе генерала Дуэ, была, во всяком случае в то время, только мечтой. То же выявилось позднее и в воздушной войне союзников против Германии. Во всяком случае, надо было, если решили победить Англию путем блокады морских коммуникаций, обратить всю военную мощь страны на усиление подводного флота и авиации. Для этого необходимо было сократить сухопутную армию с целью высвобождения рабочей силы.

В затягивании этой войны скрывалась главная опасность. Никто не мог знать, как долго еще будет выжидать Советский Союз. Если бы мы встали на путь сокращения сухопутной армии и связали нашу авиацию борьбой против Англии, то Советский Союз, если бы и не вступил в войну, встал бы на путь политического шантажа.

Другая опасность скрывалась в возможности вступления Америки в войну на ее ранней стадии. Вряд ли она стала бы спокойно смотреть на то, как медленно душат Англию. В эту войну авиации и военно-морских сил Америка могла вступить сравнительно рано, но в случае немецкого вторжения в Англию в то время она опоздала бы.

Все же, если бы Германия имела действительно единое военное руководство, было бы возможно решиться на этот путь с надеждой на успех, правда, учитывая существование постоянной угрозы вмешательства со стороны Советского Союза или Америки. И это, конечно, только в том случае, если строго ограничиться целью уничтожения английской авиации и блокады ее морских коммуникаций. Любое отклонение в сторону сомнительных идей борьбы против духа вражеского народа путем налетов на города могло только поставить под угрозу успех войны.

В качестве второго возможного пути, которым можно было бы пойти, чтобы победить Англию, называют войну за Средиземное море. Гитлеру или немецкому военному командованию вообще делали упрек в том, что они никак не могли отрешиться от оков континентального мышления. Они якобы никогда не могли правильно оценить значение Средиземного моря как жизненной артерии Британской империи. Возможно, что Гитлер мыслил континентальными понятиями. Но другой вопрос – привела ли бы потеря Средиземного моря Англией действительно к отказу ее от продолжения войны, а также, какие последствия имело бы для Германии завоевание района Средиземного моря.

Бесспорно, потеря позиций на Средиземном море была бы для Великобритании тяжелым ударом. Это могло бы сильно сказаться на Индии, на Ближнем Востоке и тем самым на снабжении Англии нефтью. Кроме того, окончательная блокада ее коммуникаций на Средиземном море сильно подорвала бы снабжение Англии. Но был бы этот удар смертельным? На этот вопрос, по моему мнению, надо дать отрицательный ответ. В этом случае для Англии оставался бы открытым путь на Дальний и Ближний Восток через мыс Доброй Надежды, который никак нельзя было блокировать. В таком случае потребовалось бы создать плотное кольцо блокады вокруг Британских островов с помощью подводных лодок и авиации, то есть избрать первый путь. Но это потребовало бы сосредоточения здесь всей авиации, так что для Средиземного моря ничего бы не осталось! Какой бы болезненной ни была для Англии потеря Гибралтара, Мальты, позиций в Египте и на Ближнем Востоке, этот удар не был бы для нее смертельным. Напротив, эти потери скорее ожесточили бы волю англичан к борьбе – это в их характере. Британская нация не признала бы этих потерь для себя роковыми и еще ожесточеннее продолжала бы борьбу! Она, по всей видимости, опровергла бы известное утверждение, что Средиземное море – это жизненная артерия Британской империи. Очень сомнительно также, чтобы доминионы не последовали за Англией при продолжении ею борьбы.

Второй вопрос состоит в том, какие последствия имел бы исход решающей борьбы за Средиземное море для Германии.

Первое заключается в том, что Италия могла явиться для этой борьбы хорошей базой, но что ее вооруженные силы внесли бы в борьбу весьма скромный вклад. Это положение не требовало подтверждения событиями, поскольку тогда уже все было ясно. В частности, нельзя было ожидать, что итальянский флот будет в состоянии изгнать англичан из Средиземного моря. Германия, следовательно, должна была нести всю тяжесть этой борьбы, кроме того, дело могло осложнить то обстоятельство, что итальянский союзник рассматривал бы Средиземное море в качестве своей акватории и выставил бы свои притязания на занятие там господствующего положения.

Если бы мы хотели лишить Великобританию ее позиций на Средиземном море, надеясь нанести ей этим смертельный удар, то надо было забрать Мальту и Гибралтар и изгнать англичан из Греции и Египта. Не подлежит сомнению, что немецкие вооруженные силы, если бы они перенесли свои действия в район Средиземного моря, в военном отношении решили бы эту задачу. Однако этот путь неизбежно повел бы дальше. Захват Гибралтара требовал или согласия Испании, которого фактически нельзя было получить, или нужно было оказать давление на Испанию. В обоих случаях это привело бы к окончанию нейтралитета Испании. Германии ничего бы не оставалось, как организовать охрану побережья Пиренейского полуострова с согласия или против воли испанского и португальского правительств и одновременно взять на себя снабжение этого района. Необходимо было бы считаться с сопротивлением как в Испании, так, прежде всего, и в Португалии, которая считала, что ее колонии в этом случае будут вскоре оккупированы англичанами. Во всяком случае, Пиренейский полуостров надолго поглотил бы значительную часть немецкой армии. Насильственная оккупация стран Пиренейского полуострова могла бы оказать катастрофическое для нас воздействие на США и латиноамериканские страны.

Если бы не удалось достичь действительного взаимопонимания с Францией, что было почти исключено ввиду итальянских и испанских претензий на французские колониальные области, то в дальнейшем стало бы необходимым занятие французской северной Африки, если мы были намерены не допустить, чтобы Англия когда-нибудь вновь овладела районом Средиземного моря.

Если бы мы изгнали англичан из Египта (а в случае, если бы они закрепились и в Греции, – то и оттуда), этот путь и в восточной части Средиземного моря в дальнейшем неизбежно привел бы к странам Ближнего Востока, особенно ввиду того, что требовалось бы отрезать пути снабжения Англии нефтью. Существовало мнение, что создание базы на Ближнем Востоке дало бы Германии два преимущества. Первое – возможность угрозы Индии. Второе – выход во фланг Советскому Союзу, что могло бы удержать Советский Союз от вступления в войну против Германии. Я думаю, что такой ход мыслей является неправильным. Не говоря уже о том, что было очень сомнительно, какое влияние окажет укрепление немецкой армии на длительный период в странах Ближнего Востока на позицию этих народов, можно сделать два вывода:

– операции из района Ближнего Востока против Индии или против Советского Союза уже по одной причине использования коммуникаций никогда не могли проводиться в том объеме, который гарантировал бы действительный успех; морская мощь Англии постоянно в этом случае играла бы решающую роль;

– появление Германии на Ближнем Востоке ни в коем случае не удержало бы Советский Союз от вступления в войну против Германии, наоборот, скорее привело бы к этому.

Вся суть вопроса борьбы за район Средиземного моря заключается, на мой взгляд, в следующем. Утеря позиций на Средиземном море не была бы смертельным ударом для Англии. Далее, решающая борьба за Средиземное море надолго связала бы крупные немецкие силы, что сильно увеличило бы соблазн для Советского Союза начать войну против Германии. Это тем более возможно, что те призы, которые он, вероятно, хотел получить, а именно Балканы и господствующее влияние на Ближнем Востоке, можно было завоевать только в войне против Германии.

Путь через Средиземное море для достижения победы над Англией был тем обходным путем, который можно сравнить с путем Наполеона, когда он надеялся нанести смертельный удар Англии, пройдя через Египет в Индию. Этот путь должен был надолго отвлечь немецкие силы на отнюдь не решающее направление. Это положение давало, с одной стороны, возможность вооружения Британского материка, а с другой – большой шанс Советскому Союзу против Германии. Путь через Средиземное море в действительности был уклонением от решения вопроса, которого не надеялись достичь в войне против Британских островов. В результате этого был избран третий путь, обсуждавшийся в 1940 г., – путь вторжения на Британские острова.

Прежде чем перейти к этому вопросу, необходимо заметить относительно ведения войны в Средиземном море, что в ней фактически, как потом часто было и в России, Гитлер никогда своевременно не сосредоточивал необходимые силы. Кардинальной ошибкой был отказ от захвата Мальты, что вполне возможно было сделать на более ранней фазе войны. Этот отказ сыграл решающую роль, в конце концов, для последовавшей затем потери Северной Африки со всеми вытекающими отсюда последствиями. Во всяком случае, в июле 1940 г. Гитлер составил план вторжения на Британские острова (но не принял окончательного решения) и дал указания о проведении соответствующей подготовки.

Операция должна была готовиться под шифрованным названием «Морской лев», но проводиться только при определенных предпосылках. О форме проведения этой операции, о трениях, которые возникли в связи с этим вопросом, прежде всего, между ОКХ и Главным штабом военно-морских сил, уже сообщалось другими лицами, представлявшими противную сторону. Писали также о причинах или предлогах, которые, в конце концов, должны были оправдать отказ от этого мероприятия.

Здесь я затрону поэтому только три важных вопроса:

– Могло ли вторжение в Англию вынудить ее отказаться от борьбы, то есть, принесло ли бы оно нам в случае успеха операции полную победу?

– Могли ли мы вообще рассчитывать на успех вторжения и какие последствия имел бы провал этой операции?

– Каковы были причины, заставившие в конце концов Гитлера отказаться от вторжения и тем самым от достижения победы над Англией и повернуть армию против Советского Союза?

По первому вопросу надо сказать, что вторжение было бы самым быстрым путем победы над Англией. Оба другие пути, о которых мы говорили выше, не могли привести к быстрой победе. Но была ли бы эта победа окончательной? Возможно и весьма вероятно, что правительство Черчилля даже после завоевания Британских островов пыталось бы продолжать войну из Канады. Последовали ли бы за ним поэтому пути все доминионы – этот вопрос мы не будем обсуждать. Во всяком случае, завоевание Британских островов не означало бы окончательного поражения Британской империи .

Важнейшим, видимо, было следующее: после завоевания Британских островов немцами враг потерял бы базу, которая, по крайней мере, тогда была необходима для наступления с моря на европейский континент. Осуществить вторжение через Атлантику, не пользуясь при этом в качестве трамплина Британскими островами, было в то время абсолютно невозможно, даже и в случае вступления Америки в войну. Можно не сомневаться также и в том, что после победы над Англией и вывода из строя английской авиации, изгнания английского флота за Атлантику и разрушения военного потенциала Британских островов Германия была бы в состоянии быстро улучшить обстановку на Средиземном море.

Можно было, следовательно, сказать, что, даже если английское правительство после потери Британских островов пыталось бы продолжать войну, оно вряд ли имело шансы выиграть ее. Последовали ли бы за Англией в этом случае доминионы?

Не перестала ли бы существовать скрытая угроза, которую представлял собой Советский Союз для Германии, если бы Советы не рассчитывали в ближайшем будущем на открытие «второго фронта» в Европе? Не мог ли бы тогда Сталин с согласия Гитлера повернуть в Азию?

Предприняла ли бы Америка свой «крестовый поход» против Германии, если бы она одна должна была по существу нести тяжесть войны?

Никто не может сейчас и не мог тогда дать на это решительного ответа.

Конечно, Германия также не имела тогда возможности добиться мира по ту сторону морей. Одно только ясно: ее положение после успешного вторжения на Британские острова было бы несравненно выгоднее, чем когда-либо, в результате того пути, на который встал Гитлер.

С военной точки зрения, следовательно, вторжение в Англию летом 1940 г., если была надежда на успех этого предприятия, несомненно, было правильным решением. Что должно было произойти или могло произойти в случае успеха Германии в этой операции с целью достижения ничейного мира, который всегда должен был быть целью разумной германской политики, не относится к области военных вопросов.

Лучше вновь вернемся к военной стороне дела и, следовательно, к решающему вопросу, могло бы быть вторжение в Англию в 1940 г. успешным?

Конечно, мнения о том, имела ли операция «Морской лев» шансы на успех или нет, всегда разделяются. Одно ясно, что эта операция была связана с чрезвычайным риском. Ссылка на необходимость колоссального технического снаряжения, которое понадобилось союзникам при вторжении в 1944г. (десантные суда для высадки танков, плавучие гавани и т. д.), недостаточна для того, чтобы сделать вывод о провале немецкого, вторжения, обеспеченного тогда по существу значительно более примитивными переправочными средствами. Недостаточно также указать на абсолютное превосходство союзников в 1944г. в воздухе и на море, как бы ни важны были оба эти фактора.

С другой стороны, если Германия летом 1940 г. даже и приблизительно не имела столько преимуществ, то у нее имелось одно решающее преимущество, а именно то обстоятельство, что она вначале не могла встретить на английском побережье какую-либо организованную оборону, обеспеченную хорошо вооруженными, обученными и хорошо управляемыми войсками. Фактически летом 1940 г. Англия была почти абсолютно беззащитна на суше перед вторжением. Эта беззащитность была бы почти полной, если бы Гитлер не дал уйти из Дюнкерка английскому экспедиционному корпусу.

Успех вторжения в Англию летом 1940 г. зависел от двух факторов:

1. От возможно более раннего проведения этой операции с тем, чтобы нанести поражение Англии на суше еще в момент ее полной беззащитности и чтобы одновременно использовать благоприятные метеорологические условия лета (в июле, августе и начале сентября в Ла-Манше море было обычно спокойно).

2. От возможности в достаточной степени парализовать действия английской авиации и флота на период форсирования и захвата плацдармов.

Очевидно также, что ввиду непостоянства погоды, а также неясности того, сможет ли немецкая авиация обеспечить себе превосходство в воздухе над Ла-Маншем хотя бы на этот период, операция «Морской лев» всегда была связана с очень большим риском.

Учитывая этот риск, ответственные высшие инстанции медлили и со многими оговорками рассматривали вопрос об этой операции.

Уже тогда было ясно, что у Гитлера не лежало сердце к этой операции. В исполнительных органах можно было заметить отсутствие при этих приготовлениях настойчивости и энергии со стороны высших инстанций. Генерал Йодль, начальник штаба оперативного руководства вооруженными силами, даже видел в этой попытке вторжения своего рода шаг отчаяния, делать который никак не заставляла общая ситуация.

Командующий военно-воздушными силами Геринг, которого руководство вооруженными силами, как всегда, недостаточно строго контролировало, не рассматривал воздушную войну против Англии, которой он руководил, как часть – хотя и самую существенную – операции по вторжению всей германской армии. Методы использования авиации, которые, в конце концов, сильно потрепали ее материальную часть и личный состав, показывают скорее, что он рассматривал воздушную войну против Британских островов как самостоятельный оперативный акт и в соответствии с этими установками руководил ею.

Главный штаб военно-морских сил, который первым поставил вопрос о вторжении в Англию, при исследовании практических возможностей проведения этой операции пришел к выводу, что эту операцию при определенных предпосылках можно провести. Но, несмотря на это, он лучше всего отдавал себе отчет в слабости своих средств.

Наиболее положительную позицию занимало, пожалуй, ОКХ, хотя оно сначала (до победы над Францией) вообще не рассматривало вопрос о возможности вторжения на Британские острова. Совершенно ясно, однако, что те, кто в первую очередь рисковал собой при операции «Морской лев», – предназначенные для вторжения части сухопутной армии, – как раз наиболее интенсивно готовились к ней и подходили к этому делу с верой в успех. Я думаю, что я имею право утверждать это, так как подчиненный мне 38 ак должен был действовать в первом эшелоне армии вторжения, из Булони в Бексхилл-Бичи Хэд. Мы были убеждены в возможности успеха, но не недооценивали и опасности. Вероятно, однако, мы недостаточно знали то, что тревожило два других вида вооруженных сил, особенно военно-морской флот.

Известно, что в основном две причины, или два предлога, заставили Гитлера отказаться, в конце концов, от плана операции «Морской лев».

Первое – тот факт, что подготовка этой операции займет много времени, в результате чего первый эшелон вторжения сможет начать форсирование самое раннее 24 сентября, то есть в то время, когда – даже в случае удачной операции первого эшелона – не будет никакой гарантии, что в проливе можно ожидать метеорологических условий, способствующих дальнейшему проведению операций.

Второе и решающее обстоятельство состояло в том, что нашей авиации в этот период не удалось достичь необходимого воздушного превосходства над Англией.

Если даже мы согласимся с тем, что в сентябре 1940 г. эти факторы могли казаться решающими для отказа от вторжения в Англию, то тем самым мы не дадим еще ответа на вопрос, было ли возможно вторжение при другом руководстве в Германии. Но именно об этих факторах, в конечном счете, идет речь, когда мы оцениваем решение Гитлера уклониться от решающей битвы с Англией и напасть на Советский Союз.

Речь идет, следовательно, о вопросе, были ли оба названных фактора – затягивание операции «Морской лев» и недостаточные результаты воздушной битвы за Англию – неизбежными.

Что касается первого из этих факторов – откладывание срока высадки до последней декады сентября, – то ясно, что этого можно было избежать. Если бы существовал какой-либо «военный план», в котором заранее был бы предусмотрен также вопрос о нанесении поражения Англии, то значительная часть технических приготовлений к вторжению могла бы быть предпринята еще до окончания кампании на западе. Если бы существовал такой план, то было бы немыслимо, чтобы Гитлер дал возможность по каким-либо причинам уйти из Дюнкерка английскому экспедиционному корпусу. По крайней мере, оттягивания сроков высадки до осени не произошло бы, если бы немецкое руководство приурочило вторжение к моменту поражения Франции, то есть к середине июня, а не к середине «июля. Подготовка к вторжению на основе поступившего в июле приказа при полном использовании всех возможностей могла быть вообще закончена к середине сентября. Если бы решение было принято четырьмя неделями раньше, то это дало бы возможность начать форсирование пролива уже в середине августа.

Что касается второго фактора, ставшего причиной отказа от операции «Морской лев», – недостаточные результаты «воздушной битвы за Англию», – то в связи с этим необходимо сказать следующее: надо считать ошибкой военного руководства намерение достичь превосходства в воздухе над Англией посредством изолированной воздушной войны, начатой за много недель до наиболее раннего срока вторжения.

Руководство хотело достичь гарантии успеха вторжения посредством овладения воздушным пространством над Англией еще до вторжения. Тем самым только растратили силы немецкой авиации в преждевременных боях, проводившихся при неблагоприятных условиях.

При здравой оценке собственных и вражеских сил и возможностей командование военно-воздушных сил, по меньшей мере, должно было бы иметь сомнения в том, достаточно ли своих сил и способны ли они добиться решающего успеха в борьбе против английской авиации и авиационных заводов, ведя бои над Англией.

Сначала командование немецких военно-воздушных сил недооценивало английскую истребительную авиацию, переоценивало действия своей бомбардировочной авиации и было застигнуто врасплох наличием у противника эффективной системы радарных установок. Кроме того, было известно, что у наших бомбардировщиков и, прежде всего истребителей был недостаточный радиус действия и тем самым недостаточная глубина вторжения. Вражеская авиация смогла уйти от наносившихся нами ударов, имевших цель уничтожить ее. При этом мы не говорим уже о том, что немецкие истребители должны были вести бой над Англией при более неблагоприятных условиях, чем противник. Бомбардировщики не могли получать достаточного прикрытия истребителями, если они совершали полеты, превышавшие радиус действия истребителей. Только одно это соображение должно было побудить командование воздушных сил начать решающие бои против английской авиации лишь в тот момент, когда она должна была бы принять бой в равных условиях, то есть над проливом или над побережьем, в непосредственной оперативной связи с вторжением.

Немецкое командование, наконец, сделало еще одну ошибку, изменив оперативную цель воздушных налетов, несмотря на упомянутые ранее, частично предвиденные, частично неожиданные неблагоприятные условия борьбы, как раз в тот момент, когда успех операции висел на волоске. 7 сентября главное направление атак было перенесено на Лондон – цель, не стоявшую ни в какой оперативной связи с подготовкой вторжения.

Как бы ни было желательным добиться превосходства в воздухе еще до начала вторжения, все же здравый учет всех факторов должен был заставить немецкое Главное командование использовать авиацию для решающего удара только в непосредственной связи с вторжением.

Конечно, можно возразить, что при таком способе использования сил немецкой авиации она имела бы слишком много задач, а именно:

– налеты на английские воздушные базы в Южной Англии;

– прикрытие с воздуха посадки десантов на суда во французских портах;

– защита транспортов при пересечении пролива;

– поддержка первого эшелона войск вторжения при их высадке;

– воспрещение действий английского флота во взаимодействии с военно-морским флотом и береговой артиллерией.

Но эти задачи не надо было решать все одновременно, хотя по времени они должны были решаться быстро одна за другой. Так, например, английский флот, за исключением легких кораблей, базировавшихся на порты Южной Англии, мог, видимо, вступить в бой лишь тогда, когда первый эшелон войск вторжения уже высадился бы.

Судьба сражения зависела бы от исхода большой воздушной битвы, которая разыгралась бы над проливом или над Южной Англией, с того момента, когда начали бы операции армия и военно-морской флот. В этой битве условия для немецкой авиации были бы значительно благоприятнее, нежели при ее налетах на британский материк. Такой способ ведения войны естественно означал бы, что все было бы поставлено на карту. Но это и было той ценой, которую надо было заплатить в тех условиях, если уж вообще решились предпринять вторжение.

Если Гитлер в сентябре 1940 г. по упомянутым выше причинам отложил план вторжения в Англию, то эти причины тогда, может быть, действительно были основательными. Что эти причины вообще тогда вскрылись, зависело от того, что внутри германского Главного командования не было никого, кроме политического деятеля Гитлера, кто отвечал бы за общее руководство военными действиями. Не было инстанции, которая бы своевременно подготовила план войны против Англии и которая была бы в состоянии руководить вторжением как единой операцией всех трех видов вооруженных сил.

Если германское командование летом 1940 г. в результате описанных мною причин упустило шанс успешно закончить войну с Англией, то причины этого заключаются, во всяком случае, не только в недостатках организации высшего командования, но в значительной мере в политической доктрине Гитлера.

Очевидно, не подлежит сомнению, что Гитлер имел желание избежать войны с Англией и с Британской империей. Он часто говорил, что не в интересах Германии уничтожить Британскую империю. Он считал, что она представляет крупное политическое достижение. Если даже и не доверять полностью этим заявлениям Гитлера, то одно все же ясно: Гитлер знал, что в случае уничтожения Британской империи наследником будет не он и не Германия, а Америка, Япония или Советский Союз. Если исходить из этих соображений, то его позиция по отношению к Англии всегда будет понятна. Он не хотел войны с Англией и не ожидал ее. Он хотел, если это было возможно, избежать решающей схватки с этой державой. Эта его позиция и то обстоятельство, что он не ожидал такой полной победы над Францией, объясняет нам и то, почему Гитлер не имел плана войны, предусматривавшего после победы над Францией победу и над Англией. В конце концов, он не хотел высаживаться в Англии. Его политическая концепция противоречила стратегическим требованиям, выявившимся после победы над Францией. Роковым было то обстоятельство, что его политическая концепция не нашла симпатии со стороны англичан.

В противоположность этому Гитлер всегда был настроен против Советского Союза, хотя он в 1939 г. и заключил договор со Сталиным. Он не доверял этой стране и одновременно недооценивал ее. Он опасался традиционных экспансионистских устремлений русского государства, которому он, правда, Московским пактом сам снова открыл ворота на запад.

Можно предполагать, что Гитлер сознавал, что когда-нибудь оба этих режима, ставшие непосредственными соседями, столкнутся. Далее, политик Гитлер был одержим идеей «жизненного пространства», которое он считал себя обязанным обеспечить немецкому народу. Это жизненное пространство он мог искать только на востоке.

Если обе приведенные мною мысли и допускали отсрочку столкновения с Советским Союзом до более позднего времени, то они должны были с новой силой овладеть умом такого человека, как Гитлер, после того, как он, победив Францию, практически стал хозяином на континенте, тем более, что угрожающие скопления советских войск на восточной границе Германии возбуждали сомнения относительно будущей позиции Кремля.

Теперь Гитлер был поставлен перед вопросом о вторжении в Англию. Он, без сомнения, понимал большой риск, связанный тогда с таким предприятием. Если бы вторжение не удалось, то действовавшие там силы немецкой армии и флота были бы потеряны. Немецкая авиация также была бы значительно ослаблена в этой безуспешной битве. С чисто военной точки зрения, однако, даже неуспех вторжения в Англию не означал еще такого ослабления германской военной мощи, которое нельзя было бы восстановить. Более серьезными были бы политические последствия. Взять хотя бы тот факт, что провал вторжения укрепил бы стремление англичан продолжать войну. Можно указать, далее, на позицию Америки и Советского Союза, которую они заняли бы в этом случае. Но, прежде всего подобное явное военное поражение, каким был бы провал вторжения в Англию, серьезно подорвало бы престиж диктатора в Германии и во всем мире.

Но такой опасности диктатор не мог подвергать себя. Он всегда уклонялся от мысли о решительной схватке с Англией (а в силу неправильного понимания английской политической концепции тешил себя надеждой прийти, в конце концов, к соглашению с этой страной), так он и на этот раз испугался риска. Он хотел избежать риска решающей битвы с Великобританией. Вместо того чтобы победить эту страну, он надеялся убедить ее в необходимости соглашения, пытаясь выбить из ее рук последний «континентальный меч», на который Англия, видимо, возлагала надежды. Этим уклонением от, безусловно, большого военного и политического риска Гитлер совершил великую ошибку. Ибо одно было ясно: если Гитлер побоялся начать битву против Англии в благоприятный момент, то Германия рано или поздно должна была очутиться в критической обстановке. Чем дольше затягивалась война с Англией, тем больше становилась опасность, грозившая Германии с востока.

После того как Гитлер отказался от решающего сражения с Англией летом 1940 г. и упустил единственный для него шанс, он больше уже не мог играть на «выжидание». Под давлением необходимости он решил теперь попытаться путем превентивной войны ликвидировать такого противника, как Советский Союз, поскольку на западе больше не было такого противника, который был бы ему опасен на континенте.

В действительности же Гитлер из страха перед риском вторжения в Англию пошел на еще больший риск войны на два фронта. Однако вследствие запоздалого планирования вторжения и, в конечном счете, отказа от него он потерял целый год. Год, который мог бы решить исход войны. Потеря времени, которую Германии уже нельзя было возместить.

С отменой операции «Морской лев» 38 корпус вернулся в конце сентября к нормальной боевой жизни. Наши переправочные средства были выведены из портов, подвергавшихся налетам английской авиации. Но еще ничего не было известно о намерениях Гитлера относительно Советского Союза, так как окончательное решение о нападении на Советский Союз было принято много позднее. Первый намек на надвигающиеся события я получил только тогда, когда был вызван весной 1941 г. для получения новой задачи.