Основные формы фальсификации отечественной истории хх века. Современные фальсификации истории великой отечественной войны

Ни для кого не секрет, что в основе разрушения Советского Союза и последующей дезинтеграции постсоветского пространства лежала масштабная фальсификация отечественной истории. Под предлогом приобщения к благам и ценностям западной цивилизации нашим народам навязывались всевозможные антиисторические концепции с единственной целью - дискредитировать нашу отечественную историю и сменить ментальность наших людей, лишить их национального самосознания, уважения к своей истории, к своим великим соотечественникам и предкам. Ибо народ, лишенный своей исторической памяти, своего исторического самосознания, прекращает свое историческое бытие, исчезает как народ. Разумеется, главный свой удар фальсификаторы направляли против советской истории как наиболее близкой и осязательной для наших людей и, следовательно, наиболее опасной для дезинтеграционных, антиисторических замыслов фальсификаторов.

Выделим наиболее характерные формы и приведем наиболее используемые примеры фальсификации отечественной истории ХХ века.

1. Важно уяснить, что сам процесс выбора и обоснования исторической темы может быть уже определенной формой фальсификации истории. Это когда несущественная, малозначащая тема изображается крупной и сложной проблемой, давно изученная - якобы не исследованной историками, а бесперспективная, локальная с точки зрения выхода на теоретические знания представляется актуальной и фундаментальной для исторической науки. Зачастую формулируются надуманные темы. К примеру, к какой войне готовился СССР - оборонительной или наступательной? Кто руководил страной во время Великой Отечественной войны - Сталин или Жуков? Очевидно, что сама постановка таких вопросов ориентирует уже на фальсификацию исторических событий.

2. Включение в объект изучения элементов, которые существуют вне предмета исторической науки, ее познавательных задач. К примеру, «бесовщина» по Достоевскому преподносится как действительная история 1861-1917 годов и последующих лет. Политические и религиозно-философские взгляды белой эмиграции о судьбе России трактуются как элементы исторической науки. Мнения писателей, журналистов объявляются в качестве научных фактов в процессе познания истории нашей страны.

Так 4 июня 1991 года в «Комсомольской правде» было опубликовано интервью А.И.Солженицина, которое он дал испанскому телевидению еще в 1976 году. В этом интервью, ссылаясь на «данные» профессора И.Курганова, А.И.Солженицин утверждает, что, дескать, от внутренней войны советского режима против своего народа с 1917 по 1959 годы страна потеряла 110 млн. человек: 66 млн. в результате Гражданской войны и последующей политики советской власти, а 44 млн. - во время Второй мировой войны от пренебрежительного, неряшливого ее ведения. Интервью было опубликовано под названием «Размышления по поводу двух гражданских войн». Смысл этих размышлений сводился к тому, чтобы обелить преступлении фашистов и франкистов в развязанной ими войне против республиканского правительства Испании в 1936-1939 годах, под видом приведения гротескной фальсифицированной статистики якобы преступной политики советского социализма против своего народа. И тем самым внедрить в ума испанцев в 1976 году и в сознание наших граждан в 1991 году, что социализм, так сказать, страшнее фашизма. Логика здесь была та же, что и у Геббельса: чем чудовищнее ложь, тем охотнее в нее поверят. И когда современный фальсификатор Ю.Л.Дьяков в книге «Идеология большевизма и реальный социализм» (М., Тула, 2009) воспроизводит так называемые «расчеты» профессора И.Курганова, которые в 1976 году повторял А.И.Солженицин, то, как правильно заметил российский историк В.Н.Земсков, все эти выводы и обобщения «нельзя назвать иначе, как патологическим отклонением от магистрального направления в данной области исторической науки» .

3. Фабрикация фальсифицированных документов, приписывание документам идей и смыслов, которых они не имели, и абстрагирование от тех функций, которые этим документам предназначались.

В настоящее время общеизвестно, что специально с целью дискредитации Сталина еще в хрущевские времена было сфабриковано подложное «донесение» советского разведчика Рихарда Зорге, якобы датированное 15 июня 1941 года и сообщавшее дату немецкого вторжения - 22 июня 1941 года. «На самом же деле Зорге такого донесения не посылал, так как не знал точной даты немецкого нападения на СССР» .

Или взять так называемую речь Сталина 5 мая 1941 года, которая фальсификаторами используется в качестве свидетельства подготовки СССР к нападению на Германию. А что же было в действительности? Точное название данного документа звучит следующим образом: «Краткая запись выступления на выпуске слушателей академии Красной Армии 5 мая 1941 года». Этот документ был реконструирован по воспоминаниям участников встречи в двух вариантах - русском и немецком. Русский вариант содержит несколько фрагментов: основной текст - речь - выступления в форме тостов. В частности, Сталин сказал: «Проводя оборону нашей страны, мы обязаны действовать наступательным образом. От обороны перейти к военной политике наступательных действий». «Не надо быть военным специалистом, - совершенно правильно указывает Г.Д.Алексеева, - чтобы понять, что речь идет о стратегии во время войны - от обороны к «наступательным действиям», а не о двух типах войн, как это трактуют некоторые современные историки, в том числе Невежин и Сахаров, который, надо заметить, никогда не изучал документов 1940-1941 годов» . Кстати, глубоко невежественны современные фальсификаторы и в своем понимании морального духа советского общества накануне и во время Великой Отечественной войны. Свою продажную душу и раболепное преклонение перед Западом они пытаются перенести на воинов Красной Армии, изображая последних в виде неких недоразвитых субъектов, уголовников и штрафников, которые боятся и ненавидят Сталина и советскую власть, и воюют с немцами только из-за своей глупости и из-под палки. Так, писатель Владимир Войнович в своем пасквильном романе «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина» изобразил советского воина маленьким, кривоногим, с красными ушами, глупым и забитым. А резонерствующий театрал Эльдар Рязанов назвал его «нормальным народным типом, подлинно русским характером». Отличие этих «деятелей искусства» от действительно выдающегося русского писателя Алексея Толстого с его «Русским характером» как раз и представляет собой отличие настоящего писателя-патриота от литературных и театральных пакостников и фальсификаторов. Последним в силу их прозападного лакейства никогда не понять, что могут быть воины, которые способны на высочайший героизм и самопожертвование во имя свободы своей Родины. Знаменитый белорусский скульптор Валентин Занкович, автор главного памятника мемориального комплекса «Хатынь» в казематах Брестской крепости нашел потрясающую надпись, сделанную защитниками крепости, которая широкой общественности еще не известна. Это лаконичные, но обжигающие душу слова: «Нас было пятеро. Мы умрем за Сталина». Вот и вся правда о морально-психологической атмосфере советского общества во время войны. В этих словах весь смысл, дух Великой Отечественной войны, нашей отечественной истории: нравственность, патриотизм и героизм наших людей.

4. Подмена научных знаний об исторических фактах информацией, содержащейся в источниках. Подобный подход приводит к грубым ошибкам. И самая существенная из них - неправомерное отождествление информации, сведений, зафиксированных в документах, с научными знаниями об исторических фактах. Вторая ошибка - это включение информации в научный текст без ее анализа и критической оценки, т.е. без научного осмысления, в форме пересказа источника. Именно при таком подходе и осуществляется фальсификация истории даже помимо сознания самого исследователя. Чтобы этого не происходило, необходимо провести всесторонний анализ источника. Лишь только после всестороннего анализа информация, содержащаяся в источнике, превращается в научное знание, которое уже используется историком в процессе познания тех или других исторических событий. Научное знание, приобретенное в результате всестороннего анализа сведений, содержащихся в источнике, зачастую играет и верификационную роль в определении достоверности ранее полученных научных знаний.

5. В частности, это касается и так называемой концепции тоталитаризма, которую нынешние фальсификаторы и просто недалекие историки положили в основу изучения отечественной истории ХХ века. Американский историк Стивен Коэн в своей книге «Переосмысливая советский опыт: политика и история с 1917 года», изданной на русском языке в 1986 году, констатировал: «Все советологические концепции, созданные вне подлинной истории, социологии, культуры и даже подлинной политики, получили наиболее полное воплощение в «тоталитарной модели» 1953-1956 гг.» . Стивен Коэн указывает, что эти исследования финансировались не только частными фондами (Рокфеллера, Карнеги), но и Министерством обороны, ЦРУ США. Кстати, советское Министерство обороны, КГБ такой деятельностью никогда не занимались, и в этом отношении американистика, англоведение в СССР приобретали иной тип развития в системе научных знаний, где история зарубежных стран освещалась более корректно, чем это имело место в западной советологии, в которой, по словам С.Коэна, антикоммунизм и антисоветизм стали источником и базой для появления «тоталитарной школы», модели тоталитаризма. Анализируя позиции авторов «тоталитарной школы» Коэн пришел к выводу, что «они стали отождествлять сталинскую Россию с гитлеровской Германией, советский коммунизм с нацизмом и т.д.» . Вот откуда, оказывается, заимствовали сегодняшние доморощенные фальсификаторы свои убогие идейки об отождествлении Сталина с Гитлером и СССР с фашистской Германией. Из фашистской и западной реакционной историографии 1940-1950 годов.

Важно отметить, что многие западные советологи полностью отвергли концепцию тоталитаризма, придя к выводу, что ее несоответствия и идеологические обертоны слишком очевидны и что единственная ее функция состоит в навешивании оскорбительных ярлыков на советскую систему правления. Как отметил американский историк М.Карпович, научные труды в США «слишком часто создавались в атмосфере лютой ненависти к нынешнему русскому (советскому -Л.К.) режиму» .

Таким образом, заключает российский историк Г.Д.Алексеева, «заимствованный из американской советологии 1940-1960 гг. тоталитаризм и его многословное тиражирование в академической литературе 1990-2010 гг. стало свидетельством не только теоретической беспомощности появившихся противников советской власти и науки. По причине научного бессилия, нравственной деградации, предательства историки превратились в проповедников западных канонов, которые, потеряв научное содержание в США уже в 1960-е гг., в России 1990-х гг. стали играть идеологическую и политическую роль без какой-либо существенной научной перспективы» .

В 2015 году великое событие в нашем историческом календаре - 70-летие победы советского народа в Великой Отечественной войне над немецко-фашистскими захватчиками. В этом плане есть резон остановиться еще на некоторых фальсификациях, связанных с событиями Великой Отечественной войны.

Известно, что фальсификаторы, пытаясь дискредитировать великий подвиг наших народов в годы Великой Отечественной войны внедряли в массовое сознание установку, что руководство СССР будто бы всех пленных воинов Красной Армии записало в разряд предателей. Это была сознательная кощунственная фальсификация, когда Сталину приписывалось выражение - «у нас нет пленных, у нас есть предатели». На самом же деле эта фальсификация была сочинена в писательско-публицистической среде в 1956 году на волне критики культа личности Сталина. Эта фальсификация до сих пор имеет широкое хождение в публицистике, кинофильмах, художественной литературе.

Следует заметить, что в уголовном законодательстве СССР не фигурировало такое «преступление», как «сдача в плен». В статье 193 тогдашнего Уголовного кодекса РСФСР в перечне воинских преступлений было зафиксировано: «Сдача в плен, не вызывавшаяся боевой обстановкой» . Само собой разумеется, что понятия «сдача в плен» и «сдача в плен, не вызывавшаяся боевой обстановкой» - не тождественные понятия. Поэтому не существовало никакого отождествления понятий «пленные» и «предатели». К предателям относились те, кто таковыми и являлись на деле (полицаи, каратели, выпускники разведывательно-диверсионных школ, чиновники оккупационной администрации и т.п.), а к военнопленным такое определение в принципе не применялось.

Фальсификаторы Великой Отечественной войны сочинили также миф о неких «расстрельных списках», «расстрелах» части репатриантов, т.е. возвращающихся людей в СССР (военнопленных, остарбайтеров, перемещенных лиц, коллаборационистов) якобы сразу же по прибытии в советские сборные пункты. Это была также чудовищная ложь. Правда в том, что подавляющее большинство репатриантов не подвергалось не только никаким расстрелам, но даже и каким-либо репрессиям. Парадокс здесь состоял в том, что многие прямые пособники фашистов были удивлены тем, что в СССР с ними обошлись далеко не так сурово, как они ожидали.

Приведем показательный пример. Летом 1944 года при наступлении англо-американских войск во Франции к ним попадало в плен большое количество немецких солдат и офицеров, которых обычно направляли в лагеря на территории Англии. Вскоре выяснилось, что часть этих пленных не понимает по-немецки и что это, оказывается, бывшие красноармейцы, попавшие в немецкий плен и поступившие затем на службу в немецкую армию. По статье 193 тогдашнего Уголовного Кодекса РСФСР за переход военнослужащих на сторону противника в военное время предусматривалось только одно наказание - смертная казнь с конфискацией имущества. Англичане знали об этом, но, тем не менее, поставили в известность Москву об этих лицах и попросили забрать их в СССР. 31 октября 1944 года 9 907 репатриантов на двух английских кораблях были направлены в Мурманск, куда они прибыли 6 ноября 1944 года. Среди этих репатриантов, перешедших на службу в немецкую армию, высказывались предположения, что их расстреляют сразу же на мурманской пристани. Однако официальные советские представители объяснили, что Советское правительство их простило и что они не только не будут расстреляны, но и вообще освобождаются от привлечения к уголовной ответственности за измену Родине. Больше года эти люди проходили проверку в спецлагере НКВД, а затем были направлены на 6-летнее спецпоселение. В 1952 году большинство из них было освобождено, причем в их анкетах не значилось никакой судимости, а время работы на спецпоселении было зачтено в трудовой стаж.

Антисоветчики-фальсификаторы, критикующие англо-американцев за выдачу Советскому Союзу этих людей, не улавливают одну тонкость в тогдашней психологии английских и американских политиков и чиновников. А эта тонкость заключена в том, что англичане и американцы вполне могли предполагать, что попавшие к ним в плен в немецкой военной форме бывшие красноармейцы, на самом деле являются людьми Сталина и выполняют какую-то роль в его политической игре. Отсюда, естественно, рождалось желание побыстрее очистить от них Западную Европу, а следовательно, вернуть их всех в СССР. «Позднее, - как отмечает российский историк В.Н.Земсков, - англо-американцы в какой-то мере отрешились от указанных подозрений, но до этого успели выдать советским властям немало активных противников большевизма и Советской власти» .

Здесь надо иметь в виду и то обстоятельство, что приближающаяся победа СССР над фашистской Германией во многом способствовала гуманизации политики в отношении военнопленных и интернированных гражданских лиц вплоть до обещания непривлечения к уголовной ответственности тех из них, кто поступил на военную службу к противнику и совершил действия в ущерб интересам СССР в результате фашистского насилия и террора над советскими военнопленными. Это относилось и к упомянутым репатриантам, прибывшим 6 ноября 1944 года в Мурманск, так как было известно, что они в массе своей поступили на военную службу к противнику, не выдержав пытки голодом и жестокого обращения в немецких лагерях. Поэтому никак нельзя согласиться с распространенной фальсификацией в литературе и публицистике репатриации советских граждан исключительно как якобы нарушения прав человека или даже гуманитарного преступления. Абсолютно прав В.Н.Земсков, что «в основе этого процесса, несмотря на все имевшие место издержки и негативные явления, лежала естественная и волнующая эпопея обретения Родины большими массами людей, насильственно лишенных ее чужеземными завоевателями» .

И последнее, что необходимо отметить, говоря о фальсификации отечественной истории ХХ века. Это о так называемых сталинских репрессиях. Общественному сознанию постсоветских стран усиленно навязывается извращенное представление о том, что в СССР большинство населения пострадало от репрессий и якобы было ими запугано. Важно отметить, что разоблачение этой фальшивки было сделано не только объективными отечественными историками, но и западными. В этом плане представляют интерес выводы американского историка Роберта Терстона, издавшего в 1996 году монографию «Жизнь и террор в сталинской России. 1934-1941».

Вот к каким выводам на основе документальных фактов и статистики пришел американский историк. «Система сталинского террора в том виде, в каком она описывалась предшествующими поколениями западных исследователей, никогда не существовала. Влияние террора на советское общество в сталинские годы не было значительным, массового страха перед репрессиями в 1930-е годы в Советском Союзе не было. Репрессии имели ограниченный характер и не коснулись большинства советского народа. Советское общество, скорее, поддерживало сталинский режим, чем боялось его. Большинству людей сталинская система обеспечивала возможность продвижения вверх и участие в общественной жизни» .

Не надо быть специалистом, чтобы не признать абсолютную правильность выводов Роберта Терстона. Даже больше. Сложившаяся в довоенные годы социально-политическая система в сознании многомиллионных масс народа прочно ассоциировалась с идеалами справедливости, дружбы и прогресса. И советская цивилизация однозначно расценивалась подавляющим большинством наших граждан как самая гуманная и справедливая на всей нашей планете. И это было так в действительности.

1. Земсков, В.Н. О масштабах политических репрессий в СССР // Политическое просвещение. - М., 2012. - № 1.
2. Алексеева, Г.Д., Маныкин, А.В. Историческая наука в России XXI века / Г.Д.Алексеева, А.В.Маныкин. - М., 2011.
3. Земсков, В.Н. Народ и война: страницы истории советского народа накануне и в годы Великой Отечественной войны. 1938-1945 / В.Н.Земсков. - М., 2014.
4. Thurston, R. Life and Terror in Stalin"s Russia 1934-1941 / R.Thurston. - New Haven, 1996.

Разгром германского нацизма и японского милитаризма в годы Второй мировой войны привёл к падению реакционных режимов во многих государствах Европы и Азии, создал благоприятную обстановку для свободного демокра-тического развития народов различных стран, в т.ч. числе в прошлом колониально-зависимых. И советские Вооруженные силы сыграли в этом опреде-ляющую роль.

Все эти факты истории искажаются западной историографией. Уже больше полувека консервативно настроенные историки не жалеют чёрной краски, чтобы опорочить освободительную миссию советских Вооружённых сил, извратить её гуманистическую сущность, цели советской внешней политики в предвоенный период и в годы войны, нанести удар по историческому сознанию народов не только России, но и всего бывшего СССР. Потому сейчас всё острее становится борьба за историческую правду, которая базируется на реальных фактах прошлого.

После завершения Второй мировой войны её события и уроки не раз подвергались различным "ревизиям" и фальсификациям политическими и военными руководителями Запада, многими историками-приверженцами идеи "холодной войны", бывшими немецкими генералами и т.д. После распада СССР не обошли тему войны, причём в негативном для него плане, и многие иссле-дователи и СМИ наших бывших союзников по Варшавскому Договору. Волна "новых трактовок" захлестнула общественное сознание не только постсоветских республик, но и самой России, где появились свои фальсификаторы. При этом основной удар наносится по сознанию молодежи.

Огромная и многотрудная работа по исследованию войны хотя и ведётся уже десятки лет, но окончания её в обозримом будущем не предвидится. Пока вскрыт лишь поверхностный пласт, многие же тайны войны ещё лежат в секретных фондах. Тем не менее, историческая связь времён не только сохранилась, но и развивается. Открывая всё новые факты, профессиональные исследователи и энтузиасты-поисковики показывают, что история никуда не исчезает. Поскольку большое видится на расстоянии, время помогает нам уточнять вчерашние суждения, делать выводы об истинном значении конкретных событий, разоблачать фальсификаторов.

О "виновниках" и "соучастниках"

На фото: капитан Виктор Бурутин, погибший 16 июля 1942 года под Воронежом, дед Александра Бурутина.

Фальсификация истории событий, итогов и уроков Второй мировой и Великой Отечественной войн всегда была важнейшей чертой части современной западной военной историографии и пропаганды. Особенно это касается предыстории Второй мировой войны, в которой существуют грандиозные на-громождения лжи и фальсификаций.

Основное направление фальсификаций в том, что главным и даже единственным виновником Второй мировой войны, с одной стороны, "назначается" Гитлер, а с другой стороны, в том, что СССР в лице Сталина представляется соучастником в ее развязывании.

Цель всего этого - запутать вопрос о причинах Второй мировой и Великой Отечественной войн; оправдать правительства и финансовую олигархию ведущих мировых держав того времени - главных виновников произошедшего; представить в искажённом свете предысторию войн.

Многие западные историки исходят из решающей роли Гитлера в развязывании Второй мировой войны. Эта точка зрения приводится в мемуарах генералов вермахта и трудах некоторых историков, которые в "неукротимой и злой воле" фюрера пытаются найти объяснение всех трагических событий, связанных с этой войной.

Версию о виновности в развязывании войны одного лишь Гитлера сочинили сначала нацистские военные преступники, представшие перед трибуналом в Нюрнберге. Как тогда признал Черчилль, "заинтересованным группам было выгодно, попав в плен к союзникам, подчёркивать свои попытки сохранить мир".

Пытаясь взвалить всю вину на Гитлера, немецкие генералы в своих послевоенных мемуарах стремились снять вину с германского генштаба и всего немецкого генералитета. Фельдмаршал Манштейн, например, уверял, будто целью генштаба в 1918-1930 гг. было не ведение наступательной или реваншистской войн, а восстановление безопасности государства. Разумные политики и генералы стремились, мол, решить всё мирным путём, предъявив "умеренные" претензии к соседним странам, в частности, к Польше. Но когда вдруг появился Гитлер, всё изменилось.

Многие западные историки в унисон с гитлеровскими генералами, твердившими о невозможности противостоять стремлению Гитлера к войне, до сих пор пишут, что Вторая мировая война возникла не закономерно, т.е. не вытекала из политики правящих и финансово-монополистических кругов Германии, а была преднамеренно развязана Гитлером, задача которого состояла в "Великом разрушении".

В этой связи процитирую известного французского исследователя Второй мировой войны А.Мишеля, который в 1980 г. писал, что Гитлер - это "глубокий психопат и преступник". Но при этом он делает существенное пояснение: "Крупные собственники и промышленники оказали поддержку Гитлеру, благодаря которой он сумел захватить и удержать власть. Нацисты в полной мере использовали тенденции господствующих кругов: их социальный и религиозный консерватизм, страх и ненависть по отношению к социализму и даже либерализму, пангерманский шовинизм".

Другая основная фальсификация - утверждение о "соучастии" Советского Союза или "равной ответственности СССР и Германии" за развязывание Второй мировой войны. В этой связи западные историки любой ценой пытаются снять с западных держав ответственность за политику "умиротворения" Гитлера, которая привела к войне.

По-прежнему яростным атакам подвергается советско-германский договор о ненападении, известный как пакт Молотова-Риббентропа. В последнее время эта тема снова раздувается на Западе, и особенно в странах Восточной Европы, в бывших советских республиках Прибалтики, некоторых других государствах ближнего зарубежья, да и у нас, в России.

При этом забывается, что до заключения пакта Германия в марте 1938 г. захватила Австрию, а в сентябре того же года в результате политики западных демократий по подталкиванию Гитлера на Восток состоялся Мюнхенский сговор. Гитлеру была отдана Судетская область Чехословакии. Польша, воспользовавшись специально включённым пунктом об урегулировании проблемы польских и венгерских меньшинств Чехословакии, 1 октября 1938 г. захватила входившую ранее в состав Чехословакии Тешинскую Силезию. Венгрия оккупировала юг Словакии. Своим поведением тогдашние правители Польши и Венгрии способствовали ликвидации Чехословакии, окончательный захват которой был осуществлён весной 1939 г. Тогда же был захвачен и Мемель (Клайпедский край) Литвы.
Напомню также, что Великобритания и Франция ещё в 1938 г. подписали с Германией аналогичные пакты вместе с секретными дополнительными про-токолами. Подписали с Германией такие пакты и страны Балтии. Но их в этом никто не обвиняет.

Не стоит забывать и об усилиях СССР по созданию системы коллективной безопасности в Европе, которые с 1935 г. торпедировались главами западных правительств. Были сорваны переговоры и в августе 1939 г., когда на них были присланы третьестепенные лица, не имевшие никаких полномочий на подписание документов.

Важно помнить и о том, что в это время СССР был в очень сложном положении. На Востоке, в Монголии, советские и монгольские войска вели боевые действия с японцами на реке Халхин-Гол, на Западе вот-вот должна была начаться война Германии против Польши, надеявшейся на западные страны и не пожелавшей принять помощь от СССР. В случае её оккупации и дальнейшего наступления германских войск на Советский Союз ему пришлось бы вести войну на два фронта: в Европе и Азии.

Об этом прекрасно знали в Лондоне, Париже и Вашингтоне. Также и там, и в Варшаве были осведомлены и о дате нападения Германии на Польшу по плану "Вайс" (не позднее 1 сентября 1939 г.), установленной 11 апреля 1939 г. Британское правительство, выступавшее одним из гарантов безопасности Польши, ещё в марте 1939 г. заявило о своей готовности оказать Польше "всю поддержку, которая в его силах". 25 августа 1939 г. англо-польский союз был оформлен в виде соглашения о военной помощи и секретного дополнительного протокола, подписанных в Лондоне. А накануне, 22 августа, Чемберлен направил послание Гитлеру, пытаясь убедить его отказаться от планов нападения на Польшу. В нем он высказал предложение, которое фактически означало продолжение политики Мюнхена - вернуться к переговорам, на которых "были бы совместно обсуждены более широкие проблемы, влияющие на будущее международных отношений, включая вопросы, пред-ставляющие взаимный интерес”. Это в том числе дало основания Гитлеру тогда же, 22 августа, за день до подписания советско-германского пакта и за девять дней до нападения на Польшу, заявить своим генералам: "В действительности Англия поддерживать Польшу не собирается". Так оно и вышло.

А вот для национальной безопасности СССР заключение советско-германского пакта о ненападении имело большое значение.

Во-первых, оказалась перечёркнутой угроза развязывания войны Германией против СССР в 1939 г., т.е. нападение было отодвинуто на два года.

Во-вторых, заключение договора от 23 августа 1939 г., укрепив стартовые позиции Германии в войне и дав ей некоторые другие тактические плюсы, нанесло ей невосполнимый стратегический урон, т.к. границы СССР отодвинулись в сентябре 1939 г. далеко на запад к немецким границам. Началось обустройство передовых рубежей новых границ.

В-третьих, СССР смог избежать войны на два фронта.

В-четвёртых, у Японии была подорвана вера в своего стратегического союз-ника, т.к. пакт был заключён в дни боёв на Халхин-Голе, и в последующем это сыграло свою роль, когда Япония не выступила против СССР, когда немцы рвались к Москве.

В-пятых, СССР смог начать приобретать необходимые ему материалы, обо-рудование и технологии, недоступные в то время на других рынках.

В-шестых, Советский Союз показал всем, что он намерен и впредь отстаивать свои интересы.

Но в конечном счёте договор не способствовал отведению угрозы войны от СССР. Стремление Советского правительства к неукоснительному выполнению его положений, боязнь их нарушить и тем самым спровоцировать нападение, вера Сталина в силу договора обусловили недостаточную готовность СССР к нападению. Отсюда и указания по определённым направлениям идеологической пропаганды, и приказы по Красной Армии. Всё это способствовало дезориентации населения СССР и его армии, позволив германским войскам достичь внезапности в начале войны. Хотя с политической и военно-стратегической точек зрения эта война вовсе не была неожиданной.

"Гитлер напал, защищаясь"

Еще одна из фальсификаций - версия о превентивном характере войны Германии против СССР. Суть этой версии в том, что в 1941 г. якобы готовилось вторжение Красной Армии в Европу, что представляло "смертельную угрозу" Германии, которая в целях "защиты себя и других западных стран" вынуждена была начать превентивную войну против СССР.

Эта версия была сфабрикована нацистской пропагандой и запущена 22 июня 1941 г. в заявлении германского посла Шулленбурга, переданном Советскому правительству, и в меморандуме, врученном Риббентропом в этот же день советскому послу Деканозову в Берлине уже после вторжения. В меморандуме, в частности, утверждалось, что СССР якобы стремится взорвать Германию изнутри, готовя захват и большевизацию западноевропейских госу-дарств, вторжение на Балканы, овладение Босфором и Дарданеллами.

В заключении меморандума говорилось, что СССР концентрирует свои воо-ружённые силы на линии от Балтийского до Чёрного моря и может в любое время осуществить агрессию против Германии. Это "опасное положение" якобы и вынудило германское правительство упредить нападение. Эту же версию Гитлер повторил в своём обращении к немецкому народу 22 июня 1941 г.

Миф о "превентивном нападении" был разоблачен ещё на Нюрнбергском процессе. Бывший руководитель германской прессы и радиовещания Фриче признал, что он организовал широкую кампанию антисоветской пропаганды, пытаясь убедить общественность в том, что в этой войне повинна не Германия, а СССР.

В распоряжении трибунала были доказательства лживости утверждений нацистов о том, что все подготовительные мероприятия, проводившиеся в Гер-мании до весны 1941 г., носили характер оборонительных приготовлений. "22 июня 1941 г., - отмечалось в приговоре трибунала, - без объявления войны Германия вторглась на советскую территорию в соответствии с заранее подготовленным планом. Доказательства, представленные трибуналу, под-тверждают, что Германия имела тщательно разработанные планы сокрушить СССР как политическую и военную силу, чтобы расчистить путь для экспан-сии Германии на Восток в соответствии с её стремлениями… Планы экономической эксплуатации СССР, массового угона населения, убийства комиссаров и политических руководителей были частью тщательно разработанного плана, выполнение которого началось 22 июня без какого-либо предупреж-дения и без тени законного оправдания. Это была явная агрессия".

Анализ содержания нацистских документов (планы "Барбаросса", "Ост" и др.) свидетельствуют об агрессивной сущности планов фашизма против СССР. С мифом о превентивной войне, делает вывод видный западногерманский учёный Якобсен (это было ещё до объединения Германии), "должно быть покончено: нападение Германии не было превентивной войной… Решение Гитлера о наступлении стало выражением его агрессивной политики, которая с 1938 г. проявлялась во все более неприкрытой форме".

Анализ же всей совокупности документов и конкретной деятельности выс-шего советского руководства перед немецким вторжением свидетельствует, что в этот период планов ведения превентивной войны у СССР не было. Ни один из более 3 тысяч приказов наркомов обороны (К. Ворошилова и С. Тимошенко) с 1937 г. по 21 июня 1941 г. и ни один из оперативных планов западных приграничных военных округов 1941 г. не содержат и намёка на подготовку к нападению на Германию. Ведись такая подготовка в действитель-ности, она неизбежно отразилась бы на постановке задач войскам, планировании боевой подготовки.

В то же время развёртывание строительства аэродромов планировалось. Наращивание группировки войск в западных округах носило ответный характер, диктовалось интересами укрепления безопасности страны. В документе Генштаба "Соображения об основах стратегического развёртывания Вооружённых сил на Западе и Востоке на 1940-1941 годы" ставилась задача упорной обороной на рубежах госграницы не допустить вторжения противника, обеспечить время для отмобилизования и затем мощным контрударом перенести боевые действия на его территорию.

Наступательные тенденции, которые содержались в словах "контрудары" и "перенос боевых действий на территорию противника", совершенно не доказывают, что СССР собирался начать войну первым.

Вместе с тем, понимая, какое важное значение имеет овладение стратегической инициативой в начале войны, Жуков и Тимошенко решили разработать директиву, предусматривавшую упредительный удар. Конкретная задача была поставлена начальнику оперативного отдела Генштаба Василевскому. 15 мая тот доложил проект директивы наркому обороны и начальнику Генштаба. Однако Тимошенко и Жуков документ не подписали, решили предварительно доложить Сталину. Тот с документом не согласился. Нарком и начальник Генштаба сослались на его выступление 5 мая 1941 г. на приёме в честь выпускников военных академий и на складывающуюся у границ обстановку. В ответ услышали: "Так я сказал это, чтобы подбодрить присутствующих, чтобы они думали о победе, а не о непобедимости немецкой армии, о чём трубят газеты всего мира".

Как видим, предложения по ведению превентивной войны от представителей военного руководства были, но решений по ним принято не было.

О Резуне-Суворове, НТВ и проч.

Особенно усердствует в фальсификациях по этому вопросу Резун-Суворов, который договорился до того, что нападение на Германию Сталин якобы готовил на 6 июля 1941 г. Эту версию подхватили некоторые российские исследователи.

Убогость методологии Резуна-Суворова на большом фактическом материале показал известный израильский историк Габриэль Городецкий - директор Каммингсовского центра по изучению России и Восточной Европы Тель-Авивского университета, утверждающий, что "вопреки тому, что утверждает Суворов, к июню 1941 г. ни механизированные войска Красной Армии, ни её ВВС не находились в состоянии готовности".

А ведь для подготовки превентивной войны необходимы были: решение политического руководства страны; отмобилизованная армия, укомплектованная по штатам военного времени; план проведения кампании, подобный плану "Барбаросса", который был бы доведён до войск. Германией все эти условия были выполнены. В СССР в 1941 г. ничего этого не было.

Но лишь когда были открыты архивы и опубликованы ранее секретные документы, стало возможным утверждать: оснований говорить о существовании у СССР плана превентивного удара, а тем более о реализации каких-то его положений, нет. Опубликованные архивные документы не оставили камня на камне от широко растиражированных построений Резуна-Суворова.

Бездоказательны и доморощенные фальсификации вроде документального фильма "Мировая революция для товарища Сталина" (НТВ, 1999 г.), авторы которого пытались через призму реализации большевиками идеи мировой революции показать, что Сталин вынашивал план превентивной войны против Германии. Авторы "забыли" указать, что эйфория первых лет после революции сменилась трезвым осмыслением действительности, что привело к смене внешнеполитических ориентиров. На первый план выдвинулось стремление обеспечить мирные условия дальнейшего развития СССР, была провозглашена концепция мирного сосуществования государств с различным общественным строем.

Конкретным проявлением новой внешнеполитической линии в 1920-е годы стало заключение Советским Союзом торгово-экономических соглашений с Германией, Англией, Швецией, Италией и рядом других стран; участие СССР в различных международных конференциях (Генуэзская конференция 1922 г., Московская конференция по разоружению 1922 г. и др.); установление дипотношений с основными мировыми державами 1924-25 гг.; совместное обсуждение с ними проблем разоружения и европейской безопасности в конце 1920-х - первой половине 1930-х годов.

Но есть в отечественных фальсификациях и другая тенденция - стремление возложить всю ответственность за катастрофу начального периода войны исключительно на военных, которые якобы "прошляпили" вторжение. Конечно, недостатков в боевой подготовке войск, их оснащении и управлении ими накануне войны было немало. Но, с другой стороны, как свидетельствуют архивные документы, командующие приграничных округов несколько раз пытались выдвинуть части, чтобы занять позиции в приграничной полосе. Однако все эти попытки жестко пресекались сверху. А когда все же было принято решение о выдвижении войск, было уже поздно.

Например, командующим армиями ЗапОВО 22 июня только в 2.25 - 2.35 поступила директива, предписывавшая привести части и ПВО в боевую готовность, занять огневые точки укрепрайонов на госгранице, рассредоточить по полевым аэродромам авиацию. Но времени уже не оставалось - в 3 часа утра началось вторжение.

По признанию Г. Жукова, наши войска в начале войны "по своей слабости" не могли отразить массированные удары немцев и не допустить их глубокого прорыва. С другой стороны, командованию передовых частей элементарно не хватило времени, чтобы организовать отпор.

Преднамеренная фальсификация причин войны очевидна. Ее цель - во-первых, извратить внешнюю политику СССР и те мероприятия, которые советское правительство проводило по укреплению обороны и обеспечению безопасности своих границ; во-вторых, оправдать вероломное нападение Германии на СССР; а в-третьих, найти "козлов отпущения" в лице военных.

Знание методов и основных предвзятых взглядов фальсифи-каторов, а также показ их антинаучности должны стать важным условием аргументированной борьбы против всякого рода извращений истории Второй мировой и Великой Отечественной войн. И только максимально открыв архивы и сделав доступными для исследователей всю совокупность документов того периода (это касается, естественно, не только России, но и других стран), можно объективно и непредвзято показать истинные причины и истоки начала Второй мировой войны.

Российские исследователи, в т.ч. военные историки к работе готовы.

слово патриарха

Оправдание гитлеризма и нацизма - это оправдание такого зла, которое не встречалось в истории. Не оправдывая Сталина, нужно делать различия между режимом репрессивным и режимом человеконенавистническим. (Из в прямом эфире крупнейшего украинского канала "Интер" 28 июля )

В. Дымарский
― Добрый вечер, программа «Цена Победы», я ее ведущий Виталий Дымарский. И сегодня у нас в гостях Сергей Мироненко, директор Государственного Архива Российской Федерации, доктор исторических наук. Сергей Владимирович, рад вас видеть у нас.

С. Мироненко
― Добрый день.

В. Дымарский
― Ну, во-первых, с Днем Победы!

С. Мироненко
― Спасибо, вас тоже. Это замечательный праздник.

В. Дымарский
― Праздник замечательный. Хотя, вы знаете, в последнее время — я участвовал в нескольких дискуссиях — начали ставить под сомнение в этом случае слово «праздник». Много грусти, да?

С. Мироненко
― Вы знаете, вот мне как раз этой грусти недостает. Не грусти, а печали по миллионам наших с вами соотечественников, которые погибли в этой войне. Надо отдавать дань их памяти.

В. Дымарский
― Надо. Вы знаете, я здесь вспоминал такой абсурдный достаточно эпизод, очень давний. В 1977 году осенью — сейчас объясню, почему я его вспомнил — в 1977 году осенью в одном из городов (это было в Бресте на привокзальной площади) висел транспарант: «60-летие Великого Октября — главное событие ХХ века». Это, знаете, это абсурд такой советский.

С. Мироненко
― Ну, да.

В. Дымарский
― Это когда слова теряют свое значение. Я это к тому, что иногда такое впечатление, что юбилей некоего события становится важнее, чем само событие.

С. Мироненко
― Ну, и да, и нет, с моей точки зрения. Памятные даты, они потому и памятные, что они зарубками, то есть, они должны быть в памяти каждого человека, который ощущает себя гражданином своей страны, страны, в которой он живет. Но память может быть и торжественная, и печальная. Так что, мне кажется, во всем должна быть мера, недостаточно только одних медных труб, да?

В. Дымарский
― Безусловно.

С. Мироненко
― Скорбеть тоже надо. Скорбеть. Потому что война — это всегда трагедия.

В. Дымарский
― А вот, скажите, еще одна тема, которая время от времени возникает, обсуждается, вот я слышал такое по поводу цены Победы — кстати говоря, это называние нашей программы. Вот мне очень многие люди возражали, говорили: у Победы нет цены.

С. Мироненко
― Это неправда. С моей точки зрения, это неправда. Это, знаете, продолжение этих страшно циничных слов «победа все спишет» или «война все спишет». Это очень циничные слова. Но те, кто не хотят повторения пройденного, кровавого пройденного, те должны знать.

Я по этому поводу вам расскажу очень интересную историю. Лет 10 тому назад был очередной юбилей Центрального архива Министерства обороны, и был закрытый узкий показ еще не рассекреченных документов. И оказалось так, что я и один генерал-полковник, я даже не знаю его имени, командующий авиацией одного из наших военных округов, мы вдвоем ходили по выставке. Все остальные, уже довольно быстро пробежав, пошли к праздничным столам — что там смотреть документы? И я спросил этого генерала: «Ну, я-то, понятно почему, я любопытный, я историк, я архивист, я хочу посмотреть, а вы-то что?» И он мне сказал: «Вы знаете, но я же тоже кое-что про историю знаю. Я не хочу, чтобы, как в первые дни войны, авиация российская была уничтожена на аэродромах. Я хочу понять, почему это произошло».

В. Дымарский
― Вы знаете, это удивительно! Вы прямо попали в пандан к тому, что у меня сейчас было прямо в голове, это по поводу уроков истории и невыученных уроков истории, если хотите, да? И, кстати говоря, это ответ тем людям — ну, у нас сегодня такая обзорная, я бы сказал, беседа, мы обо всем говорим, в общем, что касается войны, что касается истории войны, — это в какой-то мере ответ тем людям, повторю я, которые говорят, что, не надо говорить о таких, о не славных, так скажем, страницах истории вообще и войны в частности. 41-й год? Ну, да… Ну, зачем это вспоминать? Давайте будем вспоминать Победу. Это к вопросу, о котором вам этот военный сказал. Если не вспоминать 41-й год, то будем продолжать вот так же, понимаете?

С. Мироненко
― Да. Вы знаете, я очень хорошо понимаю этих людей. Моя мама, которая умерла уже больше десяти лет назад, она не смотрела фильмы про войну. Потому что она 1926 года рождения, и она помнила, как немцы брали Калинин, как они бежали по этому полю. Ей было очень трудно это все вспоминать. Она не хотела. Это естественное чувство человека. Но все равно надо превозмогать себя.

В. Дымарский
― Но это же говорят не ветераны, это говорят уже даже молодые люди. Ну, вот мы хотим гордиться, да? Не надо нам вот этих ваших рассказов про 41-й год, «трупами завалили», и так далее и тому подобное. То есть набор тоже достаточно уже теперь традиционный, который как бы противостоит официальной, что ли, версии истории войны.

С. Мироненко
― Ну, что сказать? Действительно, знаете, вот все время какие-то ассоциации. Вот вы говорите — у меня сразу возникает ассоциация: я вспоминаю свой разговор с Даниилом Александровичем Граниным. Мы много с Даниилом Александровичем, поверьте мне, говорили про войну, и он вспоминал, как это все было, как он шел на передовую без винтовки, и как он поменял…

В. Дымарский
― … еду на винтовку.

С. Мироненко
― Да, сахар, который мама ему дала, на винтовку. Это все было. И говорить о том, что этого не было — это преступление перед современностью. Но Даниил Александрович только услышал выступление митрополита Иллариона, который говорил, что вообще, вот то, что немцев остановили под Москвой, это чудо. Это божье чудо, божья помощь, это покров Божьей Матери, которая покрыла Москву, как когда-то покрыла Царьград. И Даниил Александрович мне сказал: «Вы знаете, мне это как-то очень понравилось поначалу. А потом я стал думать: а где же я в этом чуде? Я же 4 года воевал, я все-таки, слава Богу, остался жив, у меня много воспоминаний. Но где мое место в этом чуде?"

Так что чудо чудом, и действительно, в каком-то смысле, даже в обыденном, то, что немцы не взяли Москву — это чудо. Почему это чудо произошло — это уже серьезный исторический разговор. И то, что к сентябрю, извините меня, 41-го года в плену оказалась практически вся довоенная армия — это тоже факт. И то, что армия бежала — это тоже факт. Потому что несколько миллионов винтовок потеряли. Представляете себе, если несколько миллионов винтовок надо было, почему у Гранина не было винтовки?

В. Дымарский
― Ну, да.

С. Мироненко
― Потому что кто-то ее бросил, убегая. Сейчас открыты архивы Министерства обороны.

В. Дымарский
― Ну, не все, наверное.

С. Мироненко
― Вы знаете, открыто достаточно, для того чтобы вдумчивый историк смог нарисовать подлинную картину начала войны. Ведь кто-то знает, что в 42-м году летом мы потерпели колоссальные поражения на Украине, да? Что в котле оказался миллион солдат Красной армии. Харьков — это было ужасно, да? И это ведь не объяснишь внезапностью нападения, уже год войны прошел. И мы только к исходу второго года войны научились воевать.

В. Дымарский
― А вот скажите мне, Сергей Владимирович, вот как вы думаете, с точки зрения, как историк, как человек, имеющий дело с архивами, в чем все-таки, действительно, вы видите, вы, во всяком случае, лично видите причину такого провала в первый период войны, в начальный период войны?

С. Мироненко
― Вы знаете, ну, двумя словами об этом сказать очень трудно.

В. Дымарский
― Я понимаю, да.

С. Мироненко
― Последние работы Солонина, во всяком случае, меня убедили в том, что технически советская армия была вооружена не хуже гитлеровской.

В. Дымарский
― Конечно. И количественно тоже.

С. Мироненко
― Вот вы говорите: конечно, а даже для меня, человека, который профессионально…

В. Дымарский
― В этом был вопрос.

С. Мироненко
― Нельзя же все знать, да? Но когда с цифрами в руках, что в Красной армии было полторы тысячи танков Т-34 — полторы тысячи, это не 10, не 20, а это полторы тысячи танков. Я уже не говорю об артиллерии, я не говорю уже… Говорили, что в Красной армии связь плохая, да?

В. Дымарский
― Да.

С. Мироненко
― Но радиосвязь существовала. Было потеряно управление. Я думаю, что самое главное — это в каком-то смысле моральная неготовность к войне.

В. Дымарский
― Руководства или народа?

С. Мироненко
― Руководства, безусловно.

В. Дымарский
― Я имею в виду, даже не народа, скорее, скажу так: армии.

С. Мироненко
― Руководства. И хотя Красная армия всех сильней, да? Это внушалось. Первые месяцы войны показали, что Красная армия, во всяком случае, в том ее состоянии, в котором она встретила войну, не была всех сильней. Боевой устав 39-го года — об этом много писали — устарел. Не было опыта ведения современной войны. То, что кадры были избиты военные — ну, об этом что говорить! Когда Павлов из лейтенантов за 4 года стал командующим крупнейшим округом — ну, это немыслимо, перескакивать через отдельные ступеньки в армии, как везде, нужен опыт. Опыта не было, опыта ведения крупных войсковых операций не было.

Конечно, растерянность Сталина. Ну, вы знаете, да? Я уже устал повторять, что когда 28 июня пал Минск, у Сталина началась тяжелая депрессия, и то, что его 2 дня не было в Кремле…

В. Дымарский
― Это по знаменитому этому журналу посещения?

С. Мироненко
― Это, во-первых, воспоминания Хрущева, воспоминания Микояна. Наконец, когда был опубликован журнал посетителей кабинета Сталина, это получило документальное подтверждение. Кроме того, в Государственном архиве Российской Федерации хранятся воспоминания Чадаева, управляющего делами Совета народных комиссаров, потом управляющего делами Государственного комитета обороны. Ну, сталинист, понимаете? Для него Сталин — это кумир, это гений. И то он не смог не описать этого ужаса и растерянности, когда день нет Сталина, второй день нет Сталина. Что делать? Как это? И вообще категорически было не принято ездить без вызова на ближнюю дачу.

И, наконец, руководство страны собирается и, нарушая все писаные и неписаные законы, является к нему, и что он решает?

В. Дымарский
― Командировали кого? Ворошилова, по-моему, да?

С. Мироненко
― Был Молотов, Ворошилов, Булганин — то есть, группа членов Политбюро, Маленков. И Сталин подумал, что они приехали его арестовывать. И эти знаменитые слова, которые он им сказал: «Ленин оставил нам великую империю, а мы ее просрали». (Простите.) И только когда Ворошилов начал говорить: «Коба, да ты что? Ты должен нас возглавить, ты что? Давай сейчас будем думать, что нам делать», — он немножко приободрился, и было принято решение о создании как раз Государственного комитета обороны, и после он вернулся в Кремль и начал активно работать.

И ведь, удивительно, насколько мы не читаем документы. Вот знаменитый сталинский тост за русский народ. Помните эти слова? Другой бы народ прогнал это правительство, но наш русский народ…

В. Дымарский
― Это уже…

С. Мироненко
― Да, в 45-м году. Он произносит тост за русский народ. Насколько этот эпизод лежал у него в голове. И, конечно, я понимаю, он даже представить не мог, что Гитлер начнет войну на два фронта.

В. Дымарский
― А вот насколько это сидело в его голове, не этим ли объясняется такое его странное, я бы сказал, отношение и к празднику, к Дню Победы, и к победителям, я бы сказал?

С. Мироненко
― Нет-нет, а что странного?

В. Дымарский
― Он очень подозрительно относился к тем людям, которые прошли Европу, которые дошли до Берлина.

С. Мироненко
― Минуточку, он должен был дать понять, кто, извините меня, в лавке хозяин. Он совершенно не хотел допустить, Сталин, в общем, русскую историю знал. И освободительные походы 1813−14 года, которые…

В. Дымарский
― … к чему привели.

С. Мироненко
― … окончились образованием тайных обществ, восстанием 14 декабря, восстанием Черниговского полка на Украине. И поэтому — ну, что ж, День Победы был введен и отменен Сталиным. И только Леонид Ильич Брежнев… нет, в 48-м году указ об отмене выходного дня — все, памятный день 9 мая вернул Леонид Ильич.

В. Дымарский:
― В 65-м, на 20-летие.

С. Мироненко
― Да, в 65-м году. А деньги за ордена, по многочисленным просьбам трудящихся, которые отменили? И тот же самый Даниил Александрович Гранин говорил: нет, вы не представляете, какое это было оскорбление для людей, которые эти ордена заслужили, и для которых эти деньги были серьезным подспорьем в их тяжелой послевоенной жизни.

В. Дымарский
― Вот теперь, возвращаясь все-таки опять к началу войны и к поведению Сталина. Ну, что, он так крепко верил в этот пакт, в эту дружбу, так сказать, закрепленную на бумаге? Он верил в Гитлера, что он не нападет? Откуда вот это вот?

С. Мироненко
― Вы знаете, этот вопрос, я думаю, требует еще и еще обдумывания, осмысления, и я думаю, что, во-первых, предложение этого пакта было для Сталина неожиданностью.

В. Дымарский:
― В 39-м.

С. Мироненко:
― В 39-м, да. Ну, в общем, это было действительно неожиданно. И Сталин, я думаю, рассчитывал, что до тех пор, пока Германия не возьмет Англию, там оставался остров, что Гитлер не решится воевать на два фронта. Известно, что со времен Бисмарка и со времен немецких стратегических умов, идея была: не надо воевать на два фронта. Германия уже в Первую мировую войну поняла, что такое воевать на два фронта. И думать, что Гитлер вот так вот… Именно поэтому Сталин не хотел верить в это. И ведь, вы знаете, бывают такие психологические ситуации: человек, очень подозрительный, человек не верит своему окружению, а вот на какую-то такую вещь поддается.

В. Дымарский
― Он же послал куда подальше, мягко говоря, все доклады, все донесения разведки…

С. Мироненко
― Эта знаменитая резолюция на докладе Меркулова, наркома Госбезопасности, когда один из немногих, кстати говоря, наших агентов, которые в штабе Люфтваффе, в основном же наши агенты собирали слухи, извините меня, что там где-то говорят. А был агент в штабе Люфтваффе, который сообщил, что, да, все уже принято решение, 22 июня…

В. Дымарский
― Конкретно наш агент? Или из Красной капеллы, там?..

С. Мироненко
― Нет-нет, это завербованный агент. Ну, конечно, сочувствующий коммунизму, да, коммунист, который дал точные указания, что 22 июня будет, и Сталин написал: пошлите этого информатора куда подальше. Да, причем, очень так… это не информатор, это дезинформатор.

В. Дымарский
― То есть, это не Зорге?

С. Мироненко
― Нет-нет, что вы! Это…

В. Дымарский
― Долго ведь считалось…

С. Мироненко
― Читайте литературу, этот уже эпизод описан, это человек известный. Его фамилия Бойзен.

В. Дымарский
― Ну, я помню, тем не менее, когда появился фильм «Кто вы, доктор Зорге?», мы все тогда вообще… Это было тоже откровение. Дело не в том, что Зорге — не Зорге, но было откровение, что все-таки предупреждали, да? Это такой был первый сигнал, если хотите, что не было внезапного нападения, что в принципе можно было предугадать его. А эти вот 200 дивизий немецких, которые стояли на границе — он не обращал на них внимания?

С. Мироненко
― Ну, понимаете, когда Гитлер ему говорил, что, ты понимаешь, друг Иосиф, да, мы переформировываем войска для того, чтобы… ты уж прости, что мы у тебя, там, но Польша — это хорошее место, где можно отдохнуть, где мы можем это все переформировать для решающего броска на Англию. Ну, что делать? Я тоже поражаюсь, как можно не заметить 200 дивизий, которые… Но это просто немыслимо. Значит, не верил. И когда вся эта история: только бы не было провокаций, только бы не было провокаций… Кстати, это хороший аргумент против теории Суворова о превентивном ударе. Что ж так бояться провокаций, если мы все равно этот превентивный удар ударим, да?

В. Дымарский
― Ну, я знаю вашу позицию, что вы против теории Суворова. У меня позиция такая, много раз об этом говорил во время нашей этой программы, которой уже скоро будет 10 лет, кстати говоря, что в любом случае, мне кажется, что эта теория, эта концепция, называйте, как хотите, она имеет право на обсуждение.

С. Мироненко
― Вы понимаете, обсуждать-то надо по существу. Вот я высоко ценю книгу Солонина, но абсолютно с ним не согласен, потому что он последователь Суворова. Ведь вы поймите, ну вот, что мне вам объяснять, человеку, который занимается отечественной историей? Вы знаете, что малой кровью на чужой территории — никто не скрывал, что если завтра война, то малой кровью и на чужой территории. И что мы встретим врага и разобьем его и будем, там… И все эти планы развития военных действий, которые предусмотрены, наступление, там, вплоть до Варшавы, да? Но это все равно оборонительные бои. Это враг нападает на нас, и мы даем ему отпор и идем вперед.

В. Дымарский
― Я вам сейчас задам вопрос, я думаю, что вы не успеете до нашего небольшого перерыва на него ответить, но хотя бы давайте начнем. Может быть, он для меня самый важный в нашей сегодняшней беседе.

70 лет прошло. Почему общество до сих пор ставит вопросы по поводу войны и не всегда, я бы сказал мягко, получает на них ответы? Почему за 70 лет мы так и не получили полной истории войны?

С. Мироненко
― Хотите, чтобы я начал отвечать?

В. Дымарский
― Давайте начнем.

С . Мироненко
― Давайте, пожалуйста. А вы уверены, что наши с вами сограждане хотя знать правду? Вот я, например, совершенно не уверен. Понимаете, вот правду знать — это очень горько. Это надо иметь много мужества, много любви к родине, чтобы эту правду пережить, перестрадать, продолжать любить и гордиться своей родиной. Гордиться, потому что, в конце концов, через все испытания, мы победили.

В. Дымарский
― Мы победили.

С. Мироненко
― Мы победили. И это такая, знаете, не очень банальная… Вот я хочу сказать: вы знаете, что, вот говорят, что российские архивы закрыты. Поверьте мне, они открыты как никогда. И идет, продолжается рассекречивание документов. Открыт архив Сталина. Архив Государственного комитета обороны. А вы знаете, что историки не очень любят ходить в эти архивы?

В. Дымарский
― Мне говорил Андрей Константинович Сорокин, что, например, по поводу блокады Ленинграда, что лежит там, по-моему, переписка Сталина со Ждановым, и ни одного запроса от историков.

С. Мироненко
― Да, это частный пример. Там десятки дел, которые, знаете, куда не заглядывал взгляд взыскующего историка. Почему — это тоже интересно. И вот это вопросы для меня и для всех.

В. Дымарский
― Сергей Владимирович, тем не менее, вот вы говорите, что все открыто, но вот…

С. Мироненко
― Я не сказал, что все открыто.

В. Дымарский
― Нет-нет, вот здесь вот сидел на вашем месте человек, который опубликовал статью в «Огоньке», если я не ошибаюсь, по поводу того, что, например, он пытался что-то получить — там вся, например, переписка Ворошилова и Сталина, я почему-то запомнил, с 23-го по 53-й год, вся закрыта.

С. Мироненко
― Я сомневаюсь в этом.

В. Дымарский
― Ну, человек как бы на своем опыте это говорит.

С. Мироненко
― Может быть… сколько лет назад он пытался эту переписку получить?

В. Дымарский
― Вроде недавно… То есть, вы считаете, что достаточно открыто для того, чтобы не оставалось белых пятен? Или все равно белые пятна есть?

С. Мироненко
― Нет. Во-первых, история — это наука, что бы про нее ни говорили. И эта наука развивающаяся, и появляются новые источники, появляются новые концепции, новые осмысления. Это бесконечный процесс. Но есть какие-то вещи, которые для меня, например, бесспорны. Вот пакт Риббентроп-Молотов, который на самом деле надо называть пакт Сталин-Гитлер.

В. Дымарский
― Слушайте, ну, вот я буквально недавно слышал, как мне, нам, всем говорили, что это выдающаяся победа советской дипломатии.

С. Мироненко
― Вы так уверены?

В. Дымарский
― Я не уверен, я это слышал.

С. Мироненко
― Нет, вы мне объясните. Давайте я вас спрошу.

В. Дымарский
― Да.

С. Мироненко
― Вот Германия — армия вторжения, да? Идет война в Европе. Гитлер поставил под штык все способное мужское население. А кто будет кормить эту армию? Никогда не задумывались? И Гитлер, что, он такой простак, который в 39-м году предложил пакт? Советский Союз кормил эту армию вторжения. Он поставлял хлеб, мясо, молоко, яйца, еще что угодно.

В. Дымарский
― Сергей Владимирович, вот здесь я сейчас вас перебью. Мы продолжим обязательно этот разговор буквально через некоторое время после короткого выпуска новостей.

В. Дымарский
― Еще раз приветствую нашу аудиторию, программа «Цена Победы», я ее ведущий Виталий Дымарский, и сегодня у меня в гостях Сергей Мироненко, директор Государственного архива Российской Федерации, доктор исторических наук. Говорим мы о фальсификациях, о мифах, которыми окружена история войны. Окружена до сих пор. Собственно, говоря, на этом мы остановились. Я имею в виду, когда я вас спросил о том, почему мы до сих пор много не знаем, да? И после чего вы перешли к пакту Молотова-Риббентропа.

С. Мироненко
― Это уже мы знаем очень хорошо.

В. Дымарский
― Мы знаем все до конца, да?

С. Мироненко
― И здесь вопрос об интерпретации, об оценке этого события.

В. Дымарский
― А это оценки, как вы считаете, это оценки научные, с точки зрения истории, или это оценки политические?

С. Мироненко
― Вы знаете, вот я стараюсь избегать политических оценок, хотя в этом случае нужна политическая оценка, поскольку это серьезный политический шаг был во внешней политике Советского Союза.

Итак: Советский Союз кормил армию вторжения гитлеровскую. Без продовольствия Советского Союза Гитлер бы не мог вести эту войну так, как он ее вел. Это первое. Путь кто-то попробует оспорить это.

В. Дымарский
― Вы имеете в виду, по соглашению были поставки продовольствия?

С. Мироненко
― Конечно! Мы продовольствие поставляли Германии до 22 июня. Эшелоны с зерном шли в Германию прямиком.

В. Дымарский
― Не только с зерном.

С. Мироненко
― Нет, минуточку. Я вот тоже хочу сказать, да, не только с зерном. Мы заправляли немецкие танки нашим бензином, нашим дизельным топливом. Мы поставляли необходимые элементы для того, чтобы делать броню. Да? Того, чего Германии катастрофически не хватало. Мы работали, Советский Союз работал на войну с Германией.

Кто-то возражает, что, да, наши специалисты получили доступ к немецким технологиям, да, мы скопировали двигатель БМВ пятьсотсильный и вооружили танк Т-28. Можно говорить все что угодно. Но это не перевешивает того, что я сказал.

Теперь второй аргумент, как выдающаяся победа нашей дипломатии. Значит — внезапная война, да? А что было бы, если бы Сталин и Гитлер не разделили Польшу?

В. Дымарский
― Была бы буферная зона.

С. Мироненко
― Нет. Не было бы границы непосредственно России…

В. Дымарский
― Не было бы, да.

С. Мироненко
― И что было бы, если бы эти небольшие прибалтийские государства не вошли в состав Советского Союза? Если мы не получили часть Буковины, там, Молдавию, Бессарабию — граница пододвинулась. Какие бы слабые ни были армии этих стран. Польша дралась 2 недели. О каком внезапном нападении могла идти речь? Никакого внезапного нападения бы не было. Вы понимаете? И так можно продолжать.

В. Дымарский
― Зато территорию расширили.

С. Мироненко
― Нет, минуточку, давайте уж говорить так: зато расширили, но могли проиграть все. Слава богу, не проиграли.

Теперь, к вопросу о европейской — да, конечно, я совершенно не идеализирую ни правительство Франции, ни правительство Англии.

В. Дымарский
― Ну, да. Это же ответ был на Мюнхен…

С. Мироненко
― Вы меня простите, да, вот Мюнхен — политика умиротворения Гитлера. А что, французы и англичане не затягивали переговоры? Да, и мы, и они. Ну, такой был мир. Мы не доверяли им, они не доверяли нам. Но доля вины-то и их в этом безусловная есть. Если мы будем говорить, положа руку на сердце и говорить правду.

Конечно, Сталин был перед дилеммой, что же ему делать: продолжать вот эти вот какие-то вязкие, непонятно к чему ведущие переговоры с Англией и Францией или вот — Гитлер предлагает союз. И он решил — и просчитался.

Ведь не просто просчитался. Я напомню вам замечательные слова Вячеслава Михайловича Молотова, что фашизм — это идеология, его победить нельзя. И уничтожить идеологию нельзя. Понимаете, это же были ужасные… вы знаете, русские если дружат, то дружат очень так, крепко, да? И было произнесено масса чудовищных слов. И в один момент, в один день наша пропаганда из опасности фашизма и… а как мы сдали наших друзей-коммунистов?

В. Дымарский
― Я тоже об этом вспомнил.

С. Мироненко
― Понимаете, ну, вот что говорить-то?

В. Дымарский
― Ну, да. Тяжело.

С. Мироненко
― Поэтому для меня самая мягкая оценка пакта Риббентроп-Молотов, что это стратегическая ошибка, но в каком-то смысле это преступление.

В. Дымарский
― Понимаете, но, вот вы говорите, безусловно, здесь нет никаких сомнений, что Англия и Франция тоже внесли свой вклад, безусловно. С Мюнхеном и так далее. Но, во всяком случае, они теперь-то хотя бы уже это не отрицают. Они как бы, там, не знаю, покаялись — не покаялись, они признали ошибочность Мюнхена.

Но давайте мы тоже, в конце концов — хотя мы тоже вроде бы уже, и официальные были оценки, да? Еще советского, по-моему, то ли съезда народных депутатов, то ли Верховного совета, да?

С. Мироненко
― Оценки были, но Горбачев не дал Александру Николаевичу Яковлеву… Александр Николаевич Яковлев мне, вот как мы с вами, сидели, мы с Александром Николаевичем разговаривали. Он мне сказал, что он одного не может простить Михаилу Сергеевичу, что Михаил Сергеевич на прямой вопрос: есть ли секретные протоколы…

В. Дымарский
― Не ответил?

С. Мироненко
― Он сказал, что их нет. Хотя прекрасно знал, как генеральный секретарь, что в архиве Политбюро лежало несколько пакетов, которые передавались от генерального секретаря к генеральному секретарю. Один пакет был Катынское дело, другой пакет был договор пакт Риббентроп-Молотов, где были оригиналы, подлинные документы.

В. Дымарский
― И до чего же мы в конечном итоге доходим? Я вот читаю в прошлом году — я не знаю, может быть, там исправлено, но вот у меня, я не могу сказать, что волосы дыбом встали, но потрясение было достаточно большое. Помните, когда опубликовали, как это называлось, концепция, что ли, единого учебника, да? Я читаю там фразу — ну, понятно, что это такая концептуальная вещь, там не раскрыто — тем не менее, такая фраза: Советский Союз вступил во Вторую мировую войну 22 июня 1941 года.

С. Мироненко
― Это вопрос к автору.

В. Дымарский
― Поскольку это радио, то я могу сказать, что Сергей Владимирович развел руками.

С. Мироненко
― Это была, как бы сказать, пропагандистская идея советских пропагандистов, для того чтобы развести 22 июня и 1 сентября или 17 сентября 39-го года.

В. Дымарский
― Непонятно тогда, что Советский Союз делал два года. А вот как бы вы определили: он был участником Второй мировой войны — я имею в виду вот эти два года — или нет? Собственно говоря, там была еще финская война, зимняя война была в это время.

С. Мироненко
― Конечно, конечно, Вторая мировая война включает в себя много разных, не только всеобъемлющих военных операций, но и локальных. Вы совершенно справедливо сказали: а как советско-финскую войну определить? Это что — часть Второй мировой войны или нет? Как вы определите этот освободительный поход Красной армии в Западную Украину, в Западную Белоруссию? Ну, для меня, я могу вам сказать только за себя — это для меня, конечно, участие Советского Союза во Второй мировой войне.

В. Дымарский
― Сергей Владимирович, мы сейчас обсудили такие глобальные вопросы. Но вот еще одна вещь. Я прочитал недавно ваше интервью, где, в частности, вы говорите о мифах, скажем так, более локальных, не глобальных, там, 28 панфиловцев, скажем, и так далее. Вот у меня вопрос даже не по поводу, там, 28-ми панфиловцев, хотя нужно поставить тоже точки над i, а вообще. Вот создание такого рода мифов во время войны — мне иногда кажется, что это нужная вещь, полезная, в том смысле, что тем самым вы… понятна задача — поднять дух людей. Другое дело, что не надо эти мифы сохранять в этом состоянии 70 лет.

С. Мироненко
― Вы знаете, я могу вам ответить немножко с другой стороны. Вы, наверное, помните американский фильм, по-моему, Спилберг его снял, «Спасая рядового Райана». Это тоже агитка, тоже история о том, как чуть ли не вся американская армия спасала одного рядового. Но это миф государства, которое заботилось о своих солдатах. В американской армии счет тех солдат, судьбу которых они не сумели установить — это единицы. Единицы, понимаете? Я не знаю сколько, там, 8, 10, 14… У нас до последнего времени — миллионы.

В. Дымарский
― Хорошее дело — это ОБД «Мемориал», но его прекратили.

С. Мироненко
― Нет-нет, его продолжают. Продолжают, и слава богу. И я горячо поздравляю наших коллег из Министерства обороны, из Центрального архива. Они сделали очень много, для того чтобы дать возможность людям узнать судьбу своих близких.

В. Дымарский
― Я, кстати говоря, всегда пользуюсь случаем и говорю, что, вот найдите, Объединенная база данных, ОБД «Мемориал».

С. Мироненко
― Конечно!

В. Дымарский
― Это не имеет отношения к организации «Мемориал», это Министерство обороны.

С. Мироненко
― Да.

В. Дымарский
― И вы попробуйте, вы можете найти там своих родственников, судьбу которых, возможно, до сих пор не знаете.

С. Мироненко
― Абсолютно правильно. И я вам скажу: это два разных полюса. Советский Союз — была империя, построенная на лжи. И она доказала свою нежизнеспособность. Хотим мы, не хотим, переживаем мы, что Советский Союз распался — но он не выдержал конкуренции. И, понимаете, можно много об этом говорить. Но на лжи нормального общества не построишь. Не построишь. И я не хочу говорить…

В. Дымарский
― Но это относится, вы считаете, и к военным этим подвигам?

С. Мироненко
― Абсолютно. Потому что, почему не взять настоящих героев? Почему не взять людей, которые действительно совершали? Массовый героизм! Мы бы не выиграли, если бы русский народ не встал против. Если спрашивают, кто выиграл войну — Сталин? Я думаю, не Сталин. Войну выиграл русский, советский народ. Который не хотел, чтобы одна диктатура сменилась другой. И это — ну, там можно много говорить, что против германца мы всегда воевали и будем воевать, там, тра-та-та…

В. Дымарский
― Даже пусть диктатура — лучше своя, чем чужая.

С. Мироненко
― Лучше, конечно, своя, чем чужая. Но для этой власти конкретная судьба, конкретный герой не нужен был, им нужно было… Как все произошло? Ну, вот это же, когда я впервые прочел это дело военной прокуратуры, у меня волосы дыбом встали.

В. Дымарский
― По поводу?

С. Мироненко
― Ну, по поводу панфиловцев. Да, пожалуйста.

В. Дымарский
― Признавали сами из «Красной звезды», что они придумали это. Там же у них даже есть, по-моему, признание.

С. Мироненко
― Да. 47−48 год, ведется следствие. Главная военная прокуратура — пожалуйста, мы опубликуем это дело. Допрашивают командира полка: был бой у разъезда Дубосеково? Не было боя. Не было. Справа был, слева был, а вот в этом месте не было. Спрашивают корреспондента Кривицкого, еще одного: а вы-то откуда обо всем этом узнали? Говорят: ну, из донесения политотдела, меня Ортенберг, главный редактор «Красной звезды» отправил туда. А вы политрука Клочкова-то видели? Да, ну, что вы! Нет. А кто же эти слова-то «велика Россия, а отступать некуда — позади Москва!»» придумал? Я — говорит Кривицкий. Ну, что? И это же просто… И вывод за подписью главного военного прокурора: это вымысел, этого события не было.

В. Дымарский
― А почему разбирались?

С. Мироненко
― Ну, потому что 7 человек уже пришло из тех, что должны лежать в могиле.

В. Дымарский
― А…

С. Мироненко
― Вы понимаете? Ну, это же невозможно. Ну, как же? Приходит один, приходит другой, третий, четвертый — ты должен лежать там, твое имя выбито, мы тебя почитаем, ты Герой Советского Союза. А, предположим, украинец Добробаба — два раза был в плену, ему еще лагерей добавили, когда он вернулся.

В. Дымарский
― А он среди панфиловцев?..

С. Мироненко
― Конечно! Конечно — ну, судьбы-то у всех разные. Сейчас, по-моему, в 92-м или в 93-м году, украинцы его реабилитировали, собрали сведения, его односельчане тогда еще были живы, говорили: да, бросьте, он был добрый малый. Он нас предупреждал о немецких облавах, мы коров угоняли в лес.

В. Дымарский
― А много таких подвигов?

С. Мироненко
― Откуда я знаю? Вопрос в том, что надо разбираться. Надо разбираться. Это дело историков, это дело истории. И не надо этого бояться, понимаете? Только говоря правду. А ведь каждый такой факт, да, этой лжи, он же рождает ужасные подозрения. Что вы нам говорите? Да ну, и все остальное — тоже ложь. Да не ложь на самом деле! Да, конечно, много привирали советские пропагандисты. Но были настоящие герои, отдайте им дань, назовите их имена.

В. Дымарский
― Да… Задумались.

С. Мироненко
― Да. Если задумались — то хорошо.

В. Дымарский
― Да. А скажите мне, пожалуйста, кстати говоря, когда вы говорили, что американцы знают до десятка, да?

С. Мироненко
― Да.

В. Дымарский
― Я всегда, я уже много раз об этом говорил, еще могу добавить, с какой я завистью смотрел и слышал вот эти вот сообщения, еще Саркози был президентом Франции, когда вся Франция во главе с президентом хоронила последнего солдата Первой мировой войны. То есть, это учет до единицы.

С. Мироненко
― Конечно!

В. Дымарский
― До одного человека, да? Мы когда-нибудь похороним последнего солдата Второй мировой войны, Великой Отечественной войны?

С. Мироненко
― Ну, я надеюсь, что это произойдет нескоро. Но все-таки мы должны отдать должное — юбилей, столетие начала Первой мировой войны, оно очень широко освещалось.

В. Дымарский
― Надо сказать, что и дало толчок.

С. Мироненко
― И дало толчок к изучению, к выставкам, к фильмам, к открытию памятников. Как ни относиться к художественному воплощению, это отдельный разговор. Но это напомнило про забытую войну. Ведь недаром Первая мировая война в России была забытая война. Да, конечно…

В. Дымарский
― Она бесславная была.

С. Мироненко
― Ну, бесславная…

В. Дымарский
― Потому что она закончилась никак, хотя Россия вполне могла быть среди победителей, если бы не 17-й год. Сомневаетесь, да?

С. Мироненко
― Я не такой оптимист, да. Вряд ли это была украденная победа. Ситуация была очень тяжелая, и выдержала бы Россия такое напряжение — это никто… Понимаете, нельзя сказать, что было бы. История все-таки наука, а не гадалка, которая…

В. Дымарский
― Ну, да. С другой стороны, видите, а у Франции обратная ситуация. Для них славная Первая мировая война, великая война, из которой они вышли победителями. И очень много вопросов по поводу Франции-победительницы, я бы сказал, во Второй мировой войне.

С. Мироненко
― О чем вы говорите! Де Голль — национальный герой.

В. Дымарский
― Да, безусловно. Нет-нет, Сергей Владимирович, я там работал, я очень хорошо знаю: там они все понимают, тем не менее, что было Виши, им стыдно за это.

С. Мироненко
― Все правильно. А нам не стыдно за Власова? Коллаборационизм — это явление, которое во Второй мировой войне показало себя везде. Сотрудничество с оккупантами, чем бы оно ни оправдывалось, Петен это оправдывал тем, что он спас Францию, но все равно его судили.

В. Дымарский
― С Петеном вообще не знают, что делать, потому что Петен герой Первой мировой войны и коллаборационист во Второй.

С. Мироненко
― Понимаете, все-таки во Франции — я тоже, поверьте мне, не раз был во Франции и знаком с многими крупнейшими французскими историками — там все-таки их прошлое, более или менее оценки устоялись, понимаете? Де Голль — национальный герой. Было Сопротивление, де Голль поднял, Пятая республика — все. Да?

В. Дымарский
― Да. Они с этим живут.

С. Мироненко
― Конечно.

В. Дымарский
― И, в общем, не сильно возвращаются туда. Потому что у них действительно устоявшееся. А я опять возвращаюсь к тому вопросу: а почему у нас все никак не устоится? Что мешает? Мешает, как вы говорите — это обществу не очень нужно? Или политическая конъюнктура, которая все время диктует как бы свои…

С. Мироненко
― Вы задаете мне вопрос не как историку, а как политологу, социологу. Понимаете? Я тоже мог бы многое вам сказать, что я думаю по этому поводу. Я не уверен, что это будет интересно аудитории, потому что это, ну, взгляд абсолютного непрофессионала. Хотя я имею некоторые представления.

В. Дымарский
― Свой взгляд.

С. Мироненко
― Свой взгляд на эти вопросы.

В. Дымарский
― Да. Я просто хочу поправиться, потому что вы сказали: надеюсь, что это будет нескоро, когда я сказал: похоронить последнего солдата. Я, конечно, имел в виду не то, что… а я имел в виду, что, когда мы посчитаем, в конце концов всех.

С. Мироненко
― Это задача совершенно необходимая. Я очень боюсь, что за громом литавр по поводу Победы, ну, вот эти поисковые отряды — ну, это не просто капля в море, славное дело делают люди. Но сколько людей лежит… Но как государственная задача, она даже не поставлена. Надо отдать дань памяти всем, кто отдал свою жизнь за защиту нашей родины. А это можно сделать только тогда, когда похоронен последний солдат, который погиб, который лежит в земле неизвестный. Хорошо, что сделали могилу Неизвестного солдата, это тоже заслуга, кстати, Леонида Ильича.

В. Дымарский
― Да, это в брежневское уже время.

С. Мироненко
― Да, да.

В. Дымарский
― Это как раз к 20-летию Победы.

С. Мироненко
― Да, это все было к 20-летию Победы.

В. Дымарский
― И, насколько я помню, еще 25-летие очень широко отмечалось тоже.

С. Мироненко
― Да, да, Леонид Ильич как участник войны, он понимал, что война — это трагедия.

В. Дымарский
― Ну, вот, мы… Еще раз нужно поздравить всех нас и всю аудиторию, безусловно, с великим праздником. Мы привыкли сейчас еще называть это праздником, хотя, как ни банально, от этой строчки из песни «День Победы» никуда не деться — праздник со слезами на глазах. Он всегда будет таким, несмотря ни на что.

С. Мироненко
― Да.

В. Дымарский
― И надо только сказать спасибо тем людям, которые на себе и собою защитили страну и вынесли всю тяжесть Победы.

С. Мироненко
― Мы должны это помнить. И всегда каждый гражданин, кто ощущает себя гражданином, никогда бы не забывал об этом.

В. Дымарский
― А правда о войне этому не помешает.

С. Мироненко
― Абсолютно.

В. Дымарский
― Поэтому будем…

С. Мироненко
― Надо быть мужественными.

В. Дымарский
― Да, надо быть мужественным, чтобы и узнать правду, и произнести ее.

С. Мироненко
― Это правда.

В. Дымарский
― Вот на этих словах я поблагодарю Сергея Владимировича Мироненко, напоминаю, директора Государственного архива Российской Федерации, доктора исторических наук за нашу сегодняшнюю беседу в День Победы. Спасибо, Сергей Владимирович.

С. Мироненко
― Спасибо вам.

В. Дымарский
― И мы всегда вас рады видеть.

С. Мироненко
― Спасибо.

Осенью 2012-ого я сидел в поезде «Аллегро» на пути в Петербург. В одном вагоне со мной сидели два финна, видимо историки-ученые, которые не стеснялись высказывать свои мнения всем другим пассажирам. Один из мужчин повторил несколько раз своё мнение о том, что «русские не умеют изучать историю».

Я подумал, почему я снова должен выслушивать такие заявления в 2012-ом году, в поезде между Хельсинки и Санкт-Петербургом, в известном «Аллегро», который символизирует высокий уровень российско-финских отношений.

Одна из самых интересных национальных историографий - это историография Финляндии о второй мировой войне. Виртуозный характер фактологических искажений, фальсификации исторических событий и контекстуальное фальсифицирование, а также постоянная лжеадвокатская спекуляция вокруг практически всех фактов и событий - всё это как псевдонаучная историография Финляндии имеет крайне интересные психологические функции, функцию психологии масс, и значение для изучения политической психологии.

Первоочередная цель искажений истории второй мировой войны в Финляндии - это успокоить народ, не дать людям сделать неправильные выводы о том, почему и какой ценой Финляндия проиграла войны как союзник нацисткой Германии. Главная цель искажений: заставить финский народ верить, что Россия и русские - вечные враги Финляндии, которые всегда пытались «оккупировать» и уничтожать Финляндию, что у Финляндии никаких отношений с нацисткой Германией не было в ходе войны (немцы только немножко «помогали»), что никакого национализма, фашистских движений и организаций в Финляндии не было. Такая искаженная мифология действует до сих пор, в т. ч. в финских школьных учебниках истории. Кафедры истории финских вузов, конечно, мастера в обучении технологий этих искажений.

Цель также одновременно, и достаточно хитро, скрывать тот факт, что в Финляндии действовало широкомасштабное антифашистское движение противостояния . Значит, если в Финляндии нет фашизма, если финны не союзники нацистов, если русские только опасные «оккупанты» - тогда никакое движение сопротивления, конечно, не нужно. Весь финский народ якобы един против «рюсса» (т.н. оскорбительное слово для русских в финской националистической и фашисткой пропаганде).

Практически речь идет о предупреждении денацификации Финляндии. Это одна из главных функций фальсификации истории второй мировой войны в Финляндии. Важно искажать историю путем обмана, что в Финляндии нет и не было никаких нацистских или фашистских движений, Финляндия не была союзником нацисткой Германии - поэтому, в Финляндии никакой денацификации не нужно .

Характерно для финской фальсификации то, что каждый факт фальсифицируется по одной схеме: Сталин или русские планировали «оккупировать» Финляндию и уничтожить нацию, Финляндия всегда была одна, финны принимали только правильные решения, русские всегда неправильные, аморальные и т.д. В этих целях, известный финский псевдоисторик Охто Маннинен даже опубликовал книгу, «исследование», под названием «Как оккупировать Финляндию: оперативные планы красной армии 1939-1944» (2008), якобы как доказательство сталинских «планов» уничтожения финского народа и нации .

Таким образом, фальсификацию истории второй мировой войны в Финляндии можно, прежде всего, определить как информационную и психологическую войну против собственного народа . Как результат, весь финский народ практически всё время живет в состоянии военного психоза . Эту паранойю легко заметить в финских СМИ, которые регулярно передают крайне искаженные материалы по поводу военной истории Финляндии, финляндско-российских отношений и внутренней ситуации в России.

Миф об оккупации

Главный миф финской историографии второй мировой войны - это миф об оккупации , о том, что изначальная цель Сталина была якобы завоевать всю Финляндию, «оккупировать» страну, уничтожить весь финский народ. Такой миф дает много возможностей финским псевдоисторикам оправдать решения и действия финских властей в военные годы.

Миф об оккупации, конечно, во многом связан с бывшими прибалтийскими государствами, которые на самом деле якобы были «оккупированы» летом 1940-ого. Поэтому в Финляндии часто говорят о том, что воевать (даже с Гитлером) против СССР было правильно, поскольку иначе Финляндию бы ждала судьба Прибалтийских государств. С этим также связана грубая фальшивка псевдоисторика Киммо Рентола о том, что Сталин планировал расстрелять в Катынском лесу 30 000 финнов (несмотря на то, что не один документ не поддерживает такого бреда). Хотя в пропаганде об оккупации, самое главное, это конечно версия того, что пакт Молотова-Риббентропа якобы определял всю европейскую историю. Поэтому, Прибалтику и Финляндию якобы ждала одна общая судьба: советская оккупация!

Например, если придется признать факт союзничества Финляндии с нацисткой Германией, финские псевдоисторики всегда подчеркивают то, что это было, по крайне мере, личное решение президента Рюти летом 1944-ого, и главное событие этого союзничества - поддержка немецких ВВС летом 1944-ого против массового наступления советских войск (попытка «оккупировать» страну) на Карельском перешейке. О широкомасштабном сотрудничестве немецкого и финского флота, пехоты, разведки, авиации, о наличии на территории Финляндии десятков аэродромов немецких воздушных сил для операций против Ленинграда и Карелии часто умалчивают, потому что эти факты не поддерживают мифа об оккупации.

В финской историографии регулярно говорят о «массовом наступлении летом 1944-ого», для того чтобы доказать финнам, что в войне виноват Советский Союз, который напал на Финляндию. Но в финской историографии, конечно, молчат о том, что Финляндия с 1920-х до 1940-х годов была крайне агрессивным соседом, которая сама несколько раз устраивала нападения на территорию советской России и Карелии.

Один характерный и свежий пример. Крайне русофобская главная газета Финляндии «Хельсингин Саномат» спросила в сентябре 2012-ого года у своих читателей: «Когда Финляндия имела больше всего независимости?» Один из ответов, опубликованных в газете, крайне интересный. Некий Матти Пюстюнен из города Эспоо ответил коротко: «Исторически мы были больше всего независимыми, и одинокими, в военные годы 1939-1944.» Мнение Матти Пюстюнена, конечно, грубая фальсификация фактов - Финляндия на самом деле не была «одна» во время второй мировой войны, наоборот - она, возможно, была самым важным союзником нацистской Германии, - и не только Германии, а также и Италии, - также возможно самым верным союзником нацистов и фашистов. Цели в войне были общие: уничтожение Ленинграда и СССР, массовое уничтожение «низших рас» - русских, евреев.

Один показательный пример: известный финский псевдоисторик Киммо Рентола (профессор университета г. Турку, также сотрудник полиции безопасности Финляндии) опубликовал в 2003-ом году материал о причинах того, почему польские офицеры были расстреляны в Катынском лесу . Объяснение Рентолы крайне удивительное: у Берии и Сталина якобы было намерение расстрелять в Катыне не поляков, а 30 000 финских офицеров, для которых надо было «освободить место» путем убийства соответствующего числа польских офицеров. Но когда финны неожиданно «победили» в зимней войне (так именно пишет псевдоисторик Рентола), оказалось, что польских офицеров убивать уже было необязательно. Хотя, пишет Рентола, Сталин настолько разозлился из-за победы финнов, что все равно решил убить поляков. Таким образом, по интерпретации Рентола, причина катынской трагедии - это победа финнов в зимней войне! Надо добавить, что никаких доказательств своим утверждениям относительно планирования убить 30 000 финнов в Катыни, или о намерениях Сталина, Рентола не привёл. Но все равно он занимается не только патологическим искажением истории, но и грубым издевательством над чувствами польских семей, которые в этой трагедии потеряли своих родственников. Кстати, именно Рентола стал сотрудником полиции безопасности Финляндии по проектам фальсифицирования финской истории в интересах спецслужб. Используется ли грубое фальсифицирование Катынской трагедии в интересах финских правоохранительных органов, нам, конечно, неизвестно.

Во многом, финская историография второй мировой - это повторение выступления защиты президента Ристо Рюти на процессе против финских военных преступников в Хельсинки в 1945-1946 гг. Именно тогда Рюти настойчиво повторял клише, что Финляндия была одна, что Сталин намеривался оккупировать Финляндию, что союз с Гитлером был вынужденным как единственный выход для финнов и т.д.

Особенность исторической фальсификации Финляндии в том, что история уже фальсифицируется в ходе событий. Итак, 25.-26. июня 1941-ого широкомасштабная операция советской авиации против немецких аэродромов и других военнх объектов на территории Финляндии финны фальсифицировали как неожиданное и неоправданное наступление против мирных жителей, женщин и детей. Именно так говорил президент Ристо Рюти в известном радиовыступлении, прекрасно зная, что Финляндия была в союзе с Гитлером. В том же самом радиовыступлении Рюти назвал Гитлера «гениальным вождём».

Во многом историография второй мировой войны в Финляндии - это всего лишь повторение военной пропаганды военных времен. Финляндия, конечно, уже тогда пыталась подчеркнуть «независимую» роль своей кампании рядом с Гитлером, конечно, в первую очередь для того, чтобы финские фронтовики не поняли того, что они воевали за Гитлера и пролили кровь за интересы Германии (именно такими словами оценивал ситуацию сам бывший президент Рюти после войны).

«Выстрелы Майнила»

Есть и другие примеры того, как финны фальсифицировали историю уже в ходе событий истории: известные «выстрелы Майнила» («Майнилан лаукауксет»), о которых информировало радио Москвы 26.11.1939. Согласно данным советской радиопередачи, советские пограничники заметили со стороны финнов семь выстрелов, которые попали на территорию СССР. Финские власти моментально решили сфабриковать дело против советского руководства о том, что советская артиллерия около границы с Финляндией якобы стреляла в собственных пограничников, чтобы иметь повод для нападения на Финляндию. В этих целях, в финском генштабе ночью собрали «показания» финских пограничников, которые заявили, что они якобы «видели» с территории Финляндии, как советская артиллерия стреляла в своих на территории СССР. Показания противоречивые. Хотя на самом деле, никаких «выстрелов Майнила» не было. Но до сих пор, придуманная история «выстрелов Майнила» является главным событием придуманной и фальсифицированной истории т.н. «зимней войны».

Но это не все. Известный финский псевдоисторик Охто Маннинен в начале 1990-х годов заявил, что он якобы «нашел» доказательство «выстрелов Майнила» в российских архивах. Результаты данных «исследований» опубликованы в 1994-м г. По материалам Маннинена, есть записи о зимней войне, где написано слово «расстрел». Это, по мнению Маннинена, является доказательством «планов» советского руководства относительно «выстрелов Майнила». Других доказательств, кроме слова «расстрел» в одном документе, известный финский профессор Маннинен (пока) не нашел.

В вопросе о «зимней войне», также популярно среди финских псевдоисториков распространять мнение о том, что Лига Наций якобы законно лишила СССР членства в этой организации, после нападении СССР на Финляндию в ноябре 1939-ого года. Эта версия для финских псевдоисториков является якобы доказательством того, что Финляндия ни в чем не виновата. Хотя на самом деле, как известно, решение Лиги Наций об исключении СССР было сделано неправомерно и не имело законную силу.

Также в Финляндии популярно среди псевдоисториков говорить о том, что т.н. Терийоское правительство, т.е. финское народное правительство на Карельском перешейке во время «зимней войны», было доказательством того, что СССР намеревался оккупировать Финляндию. На самом деле, здесь опять финские псевдоисторики хотят скрыть тот факт, что финны сами планировали уже во время «зимней войны» создать в Реболы русское народное правительство, под руководством Троцкого или Керенского, и даже планировали там же создать русскую народную армию (типа предшественника Власовской армии).

Таким образом, любой выбор тематики финских псевдоисториков, всегда надо оценивать как попытку фальсифицировать историю, скрыть особо важные факты и события военных времен.

«Яткосота»

Конечно, в фальсификации истории путем концептуальной манипуляции, финны просто великие мастера. Есть, например, понятие «война-продолжение» (по-фински «яткосота») - период 1941-1944 гг., т.е. участие Финляндии в операции Барбаросса в качестве союзника нацисткой Германии. Ведь для финнов это всего лишь «продолжение» чего-то, хотя «Барбаросса» является уникальным событием в военной истории. Хотя не совсем понятно, «продолжением» чего может быть эта война: некоторые финские псевдоисторики считают, что «Барбаросса» является продолжением «зимней войны» 1939-1940 гг., двустороннего военного конфликта, длившегося, кстати, всего лишь 105 дней.

Использование термина «яткосота» (война-продолжение) является, конечно, самым хорошим доказательством того, что автор фальсифицирует историю. К сожалению, по данным национальной библиографии Финляндии, в стране опубликовано 2.143 работ о «яткосота», а про «талвисота» (т.е. о зимней войне) только 1.761 работ.

Надо сказать, что использование термина «яткосота» к сожалению, также свидетельствует о том, что автор поддерживает нацизм - ведь сам термин «яткосота» существует для того, чтобы оправдать и поддержать операцию «Барбаросса». Таким образом, читатель должен быть внимателен, поскольку все труды, использующие этот термин («яткосота»), отражают крайне враждебную русофобскую идеологию, неонацизма и экстремизма. Слово «яткосота» - это информационное оружие, военная угроза против России.

Но «яткосота» - это далеко не все. У финнов есть еще другие ложные термины для того, чтобы путать причины и сущность этой войны. Есть термин «отдельная война» (по-фински «эриллиссота»), также период 1941-1944 гг., для того, чтобы рассказать людям, что Финляндия якобы никакого отношения к немцам не имела, а воевала «одна». Смысл терминов «яткосота» и «эриллиссота» - это, конечно, оправдание военной агрессии Финляндии вместе с Германией против СССР, а также оправдание самого плана «Барбаросса». Таким образом, эти термины можно и в настоящее время классифицировать как своего рода военную угрозу против России.

Печально известный пример - выступление президента Финляндии Тарьи Халонен в Институте внешней политики Парижа в 2005-м г. Халонен заявила, что для финнов, вторая мировая война была «отдельной войной» против СССР, и после войны Финляндия якобы «сохранила» независимость и демократию. Российский МИД отреагировал четко и решительно, напомнив о Парижском мирном договоре, где ясно определено преступное союзничество Финляндии с нацисткой Германией, а также роль Финляндии в войне.

Финны в принципе готовы к тому, чтобы признать тот факт, что Финляндия вместе с Германией действительно напали на СССР летом 1941-ого. Но для этой ситуации, у них существует специальная ложная концептуальная манипуляция, разделение «яткосота» на три части. Поэтому, они говорят о «фазе наступления» летом 1941-ого, но затем очень скоро появилась уже якобы оборонительная «фаза позиционной войны», и летом 1944-ого, «фаза отступления», которая уже якобы свидетельствует о сталинской агрессии, намерении «оккупировать» Финляндию (по Маннинену) и т.д. Кстати, в печально известном финском «романе» о войне «Неизвестный солдат» эти три фазы якобы очень хорошо отражены. Поэтому книгу даже рекомендуют школьникам.

Характерно для исследований «зимней войны» 1939-1940 гг. то, что ее исследование практически запрещено. Главное, что причины и фон этой войны являются для финнов закрытой информацией. Главный фигурант в этом деле, естественно, министр иностранных дел Финляндии в 1938-1939 гг. Эльяс Эркко, архивы которого закрыты. (Интересно, что финны всегда протестуют по поводу закрытых московских архивов, но никогда - по поводу архивов Эркко, хотя на самом деле, говорить о закрытых московских архивах очень выгодно ленивым финским псевдоисторикам.) Есть мнение о том, что на переговорах между нашими странами до зимней войны, личная позиция и поведение Эркко немало повлияли на ситуацию. Он, например, отказался от всех конструктивных предложений советского руководства (для него все это было якобы всего лишь попыткой «оккупировать» Финляндию, разумеется). Логично, что после зимней войны, архивы Эркко всегда были закрыты, и никто не получил разрешение на их исследование. В обиходе, правда, появился весьма интересный термин для зимней войны, «война Эркко» (по-фински «Эркон сота»), как будто он каким-то образом лично был инициатором этой войны. Не секрет, что Эркко и его сын Аатос были также главными акционерами русофобской газеты «Хельсингин Саномат», которая как раз агрессивно распространяет антироссийскую пропаганду, в т. ч. и грубейшую фальсификацию истории, особенно, что касается «войны Эркко». Какое-то исследование всё-таки надо было сделать о жизни Эльяса Эркко, в стиле биографии, и для этого архивы были частично открыты. Хотя крайне характерен для финской историографии второй мировой войны тот факт, что с архивами Эльяса Эркко мог работать, получая финансирование естественно от самого Эркко, не кто иной, как только тот же самый Охто Маннинен, которого мы, к сожалению, неоднократно упоминали. Появилась работа о жизни Эркко, где, разумеется, написано, что зимняя война была необходимостью, потому что русские пытались оккупировать Финляндию, и т.д.

Туманный занавес

Главная цель финской фальсификации военной истории - это отрицание союзничества с Гитлером, и таким образом, отрицание ответственности Финляндии в войне, что зафиксировано в Парижском мирном договоре. Достаточно интересным образом, например, охарактеризовал ситуацию т.н. исследовательский проект министра юстиции Туйи Бракс в 2010-ом году относительно вопроса реабилитации финских военных преступников, осужденных в хельсинском процессе 1945-1946 гг. Рабочая группа министра Бракс, в принципе, признала союзничество Финляндии с Гитлером, но добавила, что «Финляндия была de facto союзником Германии», значит «de jure» Финляндия не была союзником. Это означает, что финский минюст считает, что никакую ответственность Финляндия в войне не несет, потому что доказательств нет. Поэтому также легитимно, по версии финского минюста, заявить, что никакого союзничества не было.

Важно заметить, что вся эта лжеадвокатская спекуляция вокруг союзничества Финляндии с нацисткой Германией - это туманный занавес, покрывающий настоящие юридические проблемы и преступления финского руководства во время второй мировой войны , например: провокации и отказ от конструктивных переговоров накануне «войны Эркко», массовые депортации евреев, военнопленных и финских политических заключенных в концлагеря (в т. ч. и в Освенцим), геноцид мирного населения в финских концлагерях на территории советской Карелии, массовое уничтожение советских военнопленных, участие в блокаде Ленинграда, политическое преследование демократических и антифашистских движений сопротивления, эксплуатация узников концлагерей (в т. ч. поляков - при строительстве дорог в Лапландии) и т.д. Как это связано со словами финского президента Халонен о том, что Финляндия якобы «защитила демократию, когда СССР пытался дважды оккупировать ее», стоит подумать.

Мастер Йокисипиля

Существует еще одна интересная версия фальсификации истории союзничества Финляндии с нацисткой Германией - это версия того, что Финляндия якобы «отказалась» от союзничества с нацистами. Т.е. Германия якобы предлагала финнам вступить в союз, но финны («демократы») отказались. Мастер этих искажений - относительно молодой историк Маркку Йокисипиля из университета Турку. Йокисипиля в 1990-х опубликовал статью под названием «Противодействия Финляндии немецким предложениям договора о союзничестве в 1943-ом году» . Значит, идея - именно доказать, что Финляндия не только вела отдельную, «независимую» войну, а даже противостояла попыткам немцев заключить союз. Значит, Финляндия воевала одновременно против СССР и нацисткой Германии! У Йокисипиля в 2004-ом году вышла докторская диссертация с весьма типичным для финнов названием «Братья по оружию или союзники?» Т.е. еще в 2004-ом году этот молодой «ученый» поставил под сомнение статус союзничества Финляндии с нацисткой Германией.

Также у Йокисипиля, и у многих других финских псевдоисториков, часто появляется лживая версия о том, что союзничество Финляндии с Германией, если это вообще было, является «личным делом» президента Рюти, который выслал Гитлеру письмо летом 1944-ого по поводу поддержки немецких ВВС против СССР на Карельском перешейке. Это письмо является якобы единственным «договором» союзничества. Таким образом, финские псевдоисторики готовы предать даже своего президента, известного фаната Гитлера, оккультиста Ристо Рюти, который достаточно откровенно выразил свое подобострастное отношение к Гитлеру в радиовыступлении в конце июня 1941-ого.

Весьма проблематично для финских псевдоисториков, это конечно, радиовыступление самого Гитлера 22. июня 1941-ого года, где он сказал, что финские войска наступают рядом с гитлеровскими и в союзе с нацистской Германией. Финские псевдоисторики считают, что это было крайне «проблематично», и финны пытались даже скрывать слова Гитлера от народа. Хотя весьма интересно, что радиовыступление Гитлера был опубликовано в газете «Хельсингин Саномат», уже в тот же самый день в финском переводе . Значит, его перевели заранее. Но весьма удивительно то, что финны даже отрицают слова Гитлера, которые они сами опубликовали.

Идеологические предрассудки псевдоисторика Йокисипиля крайне интересны и отражают мышление молодого поколения. Йокисипиля считает, что «талвисота» и «яткосота» всего лишь «обоснованные оборонительные боевые действия против агрессии СССР». Для Йокисипиля «талвисота» - «патриотическая священная война», и, несмотря на то, что ее продолжение было наступлением на СССР, в этом виноват только сам СССР, считает Йокисипиля. Он также пишет, что, несмотря на то, что Финляндия проиграла обе войны, она была «политической победительницей», потому что страна «не была оккупирована». Для Йокисипиля, массовое наступление СССР летом 1944 является, конечно, доказательством попытки оккупировать Финляндию. По мнению Йокисипиля, Финляндия могла бы завоевать город Ленинград и помочь Гитлеру победить, в т. ч. и в противостоянии с Великобританией, пишет финский историк Йокисипиля, большой эксперт истории третьего рейха (видимо, он в своих мечтах в нем уже живет). Уже всем понятно, что финский историк Йокисипиля является национал-социалистом по политическим убеждениям, как и многие другие финские псевдоисторики.

Для финских псевдоисториков, любой факт может служить доказательством противоположного. Так, относительно мягкие судимости финских военных преступников в хельсинском процессе для Маркку Йокисипиля являются доказательством того, что Москва признала независимый («отдельный») характер финской войны.

«Военные дети»

Есть еще одна крайне трагичная история, которая связана с финскими детьми. Во время войны, финские власти депортировали из Финляндии порядка 80.000 финских детей, без родителей, в основном в Швецию. Тематика до сих пор плохо изучена, но есть основания полагать, что дети были депортированы в целях экономии ресурсов - чтобы легче было обеспечивать и кормить 200.000 немецких солдат на территории Финляндии.

Предполагалось, что депортация детей будет временной - ведь «блицкриг» должен был закончиться уже летом, и дети должны были вернуться в «Великую Финляндию». Но потенциальные «великофинские» дети остались там. Некоторые из них ненадолго вернулись, но были снова депортированы. Было много трагических случаев, когда финки отказывались от своих детей, если у матерей, например, появлялся жених-фриц. До наших дней, вопрос «военных детей» (по-фински «соталапсет») - мало изученный, крайне трагический эпизод финской истории. Многие дети были тяжело травмированы. Финские псевдоисторики естественно считают, что в страданиях детей виноват Сталин. Ведь из-за него немецкие войска не смогли устроить для финских детей «великофинское» будущее.

Планы «Великой Финляндии»

Самая влиятельная общественно-политическая организация Финляндии до войны, это конечно «Академическое Карельское Общество» (АКС), целью которой было создание «Великой Финляндии» посредством войны, уничтожение города Ленинграда, массовые депортации и уничтожение русских. Членами этой организации являлись многие представители финской культурной, военной, политической и академической элиты. Члены АКС подписывали свои письма лозунгом «твой брат по ненависти к русским». Несмотря на откровенно фашистский характер этой организации, финские псевдоисторики характеризируют ее всего лишь как националистическую, отчасти маргинальную. Т.е. всеми силами оправдывают деятельность этой организации.

Буквально в 2011-ом году вышло большое издание об истории АКС, сборник нескольких финских авторов, которые не пишут ничего критического или отрицательного об этой организации . Наоборот, в сборнике известный финский псевдоисторик, журналист и издатель Яркко Весиканса (Весиканса-младший) пишет об организации под названием «Духовная война-продолжение АКС - влияние общества на антикоммунистическую деятельность в Финляндии в период холодной войны» . Значит, опять появился пропагандистский термин «яткосота» (война-продолжение), который здесь уже получил новое значение: война против СССР после второй мировой через активную деятельность бывших членов фашисткой организации АКС.

Особо важно для финских псевдоисториков, это фальсифицирование планов создания «Великой Финляндии». Здесь финские псевдоисторики действуют крайне хитро. Они признают факт того, что Финляндия оккупировала «Восточную Карелию», хотя пытаются оправдать эту оккупацию необходимостью. Значит для финской лживой историографии, в составе «Великой Финляндии» ничего, кроме самой Финляндии с оккупированной «Восточной Карелией», не было. В этих целях финны даже опубликовали работы с критикой оккупации «Восточной Карелии». Но здесь опять фальсифицирование: финские псевдоисторики признают только факт «финской оккупации» в Восточной Карелии, они специально скрывают факт того, что оккупация была немецко-финской. Это опять доказательство хитрости финской псевдоисториографии второй мировой войны. В свое время широко известная, первая «критическая» работа об оккупации Восточной Карелии, называется соответственно «Финляндия как оккупант» - чтобы опять сохранить мифологию о том, что Финляндия воевала без нацистской Германии .

Планы «Великой Финляндии», конечно, были другими: объединить широкие территории СССР, Норвегии, Швеции, Эстонии, Латвии в состав одного «великофинского» государства. На территории СССР цель была - оккупировать Кольский полуостров, Карелию, город Ленинград (с его последующим уничтожением), Эстонскую ССР, часть Латвийской ССР и т.д. В журнале АКС в 1923-ом году была опубликована карта «Великой Финляндии», которая простирается до Екатеринбурга, Урала . И только с помощью нацистской Германии, финны считали реализации этих планов возможными. Конечно, на фоне всего этого, говорить только о «финской оккупации Карелии», крайне смешно.

«Спаситель Ленинграда»

Полное отрицание участия Финляндии в блокаде Ленинграда - главная тема искажений истории второй мировой войны в Финляндии. Главная мотивация здесь, конечно, обвинить советское руководство в необоснованных требованиях в связи с заявлением, что Финляндия угрожает безопасности Ленинграда. Финские псевдоисторики, несмотря на участие Финляндии в блокаде Ленинграда вместе с нацистской Германией, уверены в том, что в военные годы Финляндия никакой угрозы Ленинграду не представляла. Даже тот факт, что в Финляндии было подготовлено радиовыступление в честь захвата города Ленинград (как на финском, так и на шведском языках), не влияет на позицию финских псевдоисториков.

В последнее время, в 2000-х годах, появилась новая версия о том, что Финляндия якобы «защитила» Ленинград или даже «спасла» его. Здесь особо хотят обратить внимание на новую роль Маршала Финляндии Маннергейма как «спасителя Ленинграда», когда тот якобы отказался наступать на Ленинград. Авторы этих грубых фальсификаций и лживых утверждений - псевдоисторики Охто Маннинен, Тимо Вихавайнен, а также реваншистские организации «ПроКарелия» и др., которые начали требовать от России каких-то компенсаций за то, что Финляндия «спасла» город Ленинград. Напоминаем также о мнении псевдоисторика Марку Йокисипиля, который пишет, что только Финляндия могла привести Германию к полной победе, в том числе и к оккупации Ленинграда, но Финляндия якобы отказалась. Хотя известно, что Финляндия была готова направить в оккупированный Ленинград около 30.000 военных полицейских для организации чисток в городе.

Опубликование в Финляндии первой книги об участии Финляндии в блокаде Ленинграда от известного автора и историка Николая Барышникова в 2003-м году привело к громким скандалам, резким выпадам и оскорблениям со стороны финских псевдоисториков. Главная газета «Хельсингин Саномат» даже фальсифицировала письменный ответ Барышникова, что привело к взысканию от Совета гласности Финляндии .

Антифашистское движение сопротивления в Финляндии

Существование антифашистского движения сопротивления в Финляндии - факт, который финским псевдоисторикам крайне тяжело признать, т.к. они утверждают, что в Финляндии никакого фашизма, нацизма, никакого союзничества с Гитлером никогда не было (часто же псевдоисторики пытаются искажать факты, объясняя, что финны якобы с презрением или подозрительностью относились к немцам во время войны). Если нет фашизма, никакое антифашистское движение сопротивления, конечно, не может иметь место, особенно когда якобы весь финский народ «объединился» в войне против СССР уже во время зимней кампании (т.н. миф о «единстве в зимней войне», один из главных мифов псевдоисториков). Логично, что если в зимней войне было «единство», то, естественно, оно тогда было и в «войне-продолжении».

В искаженной историографии второй мировой войны Финляндии существует тенденция отрицания самого существования движения сопротивления, также отрицание всех конкретных акций этого движения, отрицание героизма финских бойцов-освободителей, и наконец, отрицание существования политических репрессий и террора против демократического движения сопротивления в Финляндии. На самом деле, несмотря на то, что демократические движения репрессировали уже в 1920-х и 1930-х годах, антифашистское движение сопротивления имело в Финляндии весьма широкие масштабы. Известно, что в картотеке Государственной Полиции Финляндии в 1930-х годах было около 400.000 людей. Десятки тысяч дезертиров жили в лесах, по стране распространяли антифашистскую пропаганду, в том числе уставы o создании партизанских и диверсионных бригад, и везде совершались акции диверсии и распространения пропаганды. Финские псевдоисторики пытаются объяснить ситуацию тем, что «трусливые дезертиры» всего лишь спрятались в лесах - из-за этого унизительное название «гвардия шишек» («кяпюкаарти»), «лесная гвардия» («метсякаарти»). Многие финские бойцы сопротивления сражались храбро, фашистские отряды, полиция и армия безжалостно преследовали их, убивали на месте.

Вероятно один из самых известных финских героев антифашистcкого сопротивлении Вейкко Пэысти, в декабре 1942-ого в Хельсинки, сражался один с полицейскими до последнего снаряда, не сдавался, был убит. Во время осады, которая длилась весь день, десятки полицейских стреляли тысячи раз. Несмотря на это Пэысти удалось убить двух полицейских и смертельно ранить нескольких. Одна из мучеников финского антифашистского движения сопротивления - это финка Мартта Коскинен, которую фашисты расстреляли в Хельсинки в октябре 1943-ого года (всего лишь за один год и 2 дня до подписания перемирия между Финляндией и СССР). Мартта самоотверженно занималась перепиской подпольного движения сопротивления в Хельсинки, за что её приговорили к смертной казни. Её последние слова до расстрела: «Долой Рюти и Таннера!» Спустя пару лет, те же самые Рюти и Таннер были осуждены и сидели в той же самой тюрьме, где сидела Мартта Коскинен.

О финском антифашистском и демократическом движении сопротивления писали достаточно много в 1970-х годах. Например, в 1973-м был опубликован сборник стихов финского движения сопротивления. Но затем финские псевдоисторики в последние десятилетия начали искажать историю движения.

Миф о советских партизанах

Связано с отрицанием существования движения сопротивления, это агрессивная пропаганда финских псевдоисториков против советского партизанского движения. В течение последних двух десятилетий финские псевдоисторики и финская пресса весьма агрессивно распространяют версию о том, что официальная цель советского партизанского движения - якобы массовое уничтожение финских женщин и детей, и якобы по приказу Сталина. Такая бредовая фальсификация, к сожалению, стала официальной правдой для финских СМИ и некоторых изданий в области финской псевдоистории. Главный пропагандист в этой области - финский журналист Вейкко Эрккиля, которому уже удалось опубликовать 2 книги по этой тематике.

Понятно, что тенденция искажений, откровенная ложь, опять связаны с общей тенденцией фальсификации и отрицания союзничества Финляндии с нацистской Германией. Если Финляндия действительно воевала «одна», если она была жертвой сталинского нападения и угрозы «оккупации», если было «единство народа» против СССР, тогда боевые действия и разведывательные операции немецких гарнизонов и на других военных объектах около границы легче фальсифицировать, используя версию намеренного нападения на мирное население. Хотя здесь опять то, что пишет, например псевдоисторик Эрккиля, очень похоже на нацистскую пропаганду военного периода. Именно нацисты создавали мифологию о том, что цель советских партизан - это массовое уничтожение мирного населения, женщин и детей. Хотя в указанных случаях, которые спустя 60 лет изучает псевдоисторик Эрккиля, уже невозможно доказать, кто убил кого, и почему.

«Вернуть Карелию»

В финском реваншизме 1990-х и 2000-х годов также есть интересная тенденция фальсифицировать историю второй мировой войны. Главный лозунг финских реваншистов «Вернуть Карелию» (по-фински «Карьяла такайсин») никакого реального отношения к действительности не имеет - ведь Карелия же никогда не была в составе Финляндии. Части ее были оккупированы немецкими и финскими оккупантами, но это, конечно, не дает никакого права на её «возвращение». Если смотреть на официальную пропаганду организации «ПроКарелия», то на фоне лозунга «вернуть Карелию» они требуют от России на самом деле регионы от Баренцева моря до островов Финского залива, в соответствии с Юрьевским мирным договором 1920-ого, что не имеет никакого отношения к Карелии. Таким образом, лозунг «вернуть Карелию» для финских реваншистов - это всего лишь туманный занавес требований создания «великой Финляндии» с разнообразными территориальными претензиями.

Интересно, что лозунг «ПроКарелии» - это боевой клич финских фашистов движения АКС в 1920-х, кода они тоже под этим лозунгом требовали создания «Великой Финляндии». После ликвидации этой фашисткой организации (АКС) после войны на основе Парижского мирного договора, она продолжала работу до 1980-х годов под названием «Клуб 22» («Керхо 22»), затем в начале 1990-х была создана новая организация-наследница АКС, «Pro Carelia», и в начале 2000-х «ProKarelia». В 2000-х годах было даже организовано мероприятие, где члены-активисты «Pro Carelia» присоединились к «ProKarelia» и передали им все архивы. Таким образом, реваншистская организация «ПроКарелия» - это главная наследница фашистского движения АКС в Финляндии.

Весьма проблематично также то, что члены-активисты АКС, также и авторы-архитекторы «Великой Финляндии», никогда не были наказаны - наоборот, они продолжали свою работу, занимая ключевые позиции в финском обществе. Характерно, что дети видных деятелей АКС, например, дети известного фашиста Мартти Хаавио, никогда не приносили никаких извинений по поводу геноцида русских в немецко-финских концлагерях на оккупированной территории Советской Карелии.

В течение последних лет самая горячая дискуссия между финскими историками развернулась по поводу массовых расстрелов финских солдат летом 1944-ого на Карельском перешейке. На эту тему было опубликовано несколько книг, за и против, которые либо признают факт существования массовых тайных расстрелов финских дезертиров летом 1944-ого, либо отрицают существование таких расстрелов.

Здесь интересны также требования: отменить судимость финских политических руководителей и обвинительный приговор, вынесенный им послевоенным трибуналом 1945-1946 гг., когда восемь финских политических руководителей были осуждены именно за планирование военной агрессии вместе с немцами. Часто принято отвечать на такие требования, что судимости якобы антиконституционные и не выражают мнения народа, поэтому их отменять не надо.

Итоги

В итоге можно сказать, что финская историография второй мировой войны практически отсутствует. Есть мифы, легенды, военная пропаганда, психологическая агитация. Самое главное - это антисоветская пропаганда о том, что главное намерение Сталина якобы изначально было «оккупировать» Финляндию, уничтожить ее народ, и поэтому финское нападение с Гитлером было «справедливым». Во многом финская историография второй мировой напоминает профашистский реваншизм немецкого историка Эрнста Нолте, главного фигуранта т.н. историкерстрейта в 1980-х. Изменений в финской т.н. историографии практически не было - она осталась такой же, какой она была во время войны. Главный смысл финской военной пропаганды - попытки скрыть настоящий характер немецко-финских отношений. Также в финской национальной историографии есть элементы нацисткой пропаганды. Многие факты и события были искажены уже в свое время («выстрелы Майнила», бомбардировки советской авиации по Финляндии 25.-26.6.1941, деятельность советских партизан на территории Финляндии). Финская историография второй мировой имеет крайне русофобский характер. Цель использования таких терминов как «яткосота» (война-продолжение) - это, в конечном счете, оправдание политики третьего рейха и нападения Гитлера на СССР, признание операции Барбаросса легитимной. Таким образом, термин «яткосота» является нацистским, крайне опасным информационным оружием. Те люди, которые употребляют термин «яткосота», оправдывают нацизм, его преступления, признают операцию «Барбаросса» легитимной и готовы повторить преступления. Финская историография второй мировой войны имеет крайне антидемократический характер. Настоящей денацификации в Финляндии не было, поэтому финские псевдоисторики могут спокойно повторять фашистские лозунги «Великой Финляндии». Финскую историографию второй мировой войны надо написать с точки зрения антифашистского движения сопротивления. Эта точка зрения уже существовала во время войны в листовках и подпольных газетах. Герои финского антифашистского движения сопротивления и их подвиги бессмертны. Придёт время, когда их точка зрения будет легитимной. Только тогда финский народ может жить полноценной духовной жизнью.

Йохан Бекман, доктор общественно-политических наук, доцент университета г. Хельсинки, председатель Антифашисткого комитета Финляндии

Manninen Ohto. Miten Suomi valloitetaan. Puna-armeijan operaatiosuunnitelmat 1939-1944. Edita. Helsinki. 2008.

Lukijat vastaavat kysymykseen: Milloin Suomi on ollut kaikkein itsenäisin? Helsingin Sanomat. 23.9.2012.

Kimmo Rentola. Katyn: pieni suomalainen jälkikirjoitus. // Ajankohta. Poliittisen historian vuosikirja. 2003. Toim. Klaus Lindgren. Poliittinen historia. Helsingin yliopisto ja Turun yliopisto. 2003.

Baryšnikov Vladimir. Ammuttiinko Mainilassa ollenkaan? Ulkopolitiikka Vol. 1. No. 1. 2004; Helsingin Sanomat 14.2.2004: «Venäläistutkija epäilee: Mainilan laukauksia ei koskaan ammuttu».

Manninen Ohto. Molotovin cocktail - Hitlerin sateenvarjo. Toisen maailmansodan historian uudelleenkirjoitusta. Painatuskeskus. Helsinki. 1994.

Fennica (Suomen kansallisbibliografia).

Venäjä arvostelee Halosta. Yleisradio. 4.3.2005.

Manninen Ohto & Raimo Salokangas. Eljas Erkko: vaikenematon valtiomahti. WSOY. Helsinki. 2009.

Sotasyyllisyysoikeudenkäynti. Selvityksiä ja ohjeita. 22/2010. Helsinki. Oikeusministeriö. 2010.

Jokisipilä Markku. Saksan liittosopimusvaatimusten torjuminen vuonna 1943. // Leena Pylvänäinen ja Timo Soikkanen. Toim. Ajankohta. Poliittisen historian vuosikirja 1996. Poliittinen historia. Helsingin ja Turun yliopistot. Tutkijakoulu. Historia ja politiikka uudessa maailmassa (HISPO). Julkaisuja 2. Helsinki. 1996.

Jokisipilä Markku. Aseveljiä vai liittolaisia? Suomi, Saksan liittosopimusvaatimukset ja Rytin-Ribbentropin sopimus. Suomalaisen Kirjallisuuden Seura. Helsinki. 2004.

Hitlerin julistus Saksan kansalle. Helsingin Sanomat. Ylimääräinen numero. Helsingissä, sunnuntaina kesäk. 22. pnä 1941.

Jokisipilä Markku. Suur-Suomesta sosialistiseksi neuvostotasavallaksi 1939--1944. // Niemi Mari K. & Ville Pernaa. Toim. Entäs jos... Vaihtoehtoinen Suomen historia. Ajatus Kirjat. Helsinki. 2005.

Ibidem. С. 140.

См. например: Kavén Pertti. Sotalapset: toiveet ja todellisuus. Minerva. Helsinki. 2011.

Uola Mikko. Toim. AKS:n tie. Akateeminen Karjala-Seura isänmaan ja heimoaatteen asialla. Minerva. Helsinki. 2011.

Kulomaa Jukka & Jarmo Nieminen. Toim. Teloitettu totuus: kesä 1944. Ajatus. Helsinki. 2008; Arponen Antti O. Teloitetut: viimeinen jatkosodan kesä 1944: kadonneet rintamakarkurit: Huhtiniemen mysteeri. Revontuli. Tampere. 2006; Jaakkonen Pasi. Huhtiniemi: 400 kadonneen miehen mysteeri. Minerva. Helsinki. 2007; Ylikangas Heikki. Romahtaako rintama? Suomi puna-armeijan puristuksessa kesällä 1944. Otava. Helsinki. 2007.

Доклад ведущего научного сотрудника РИСИ, доктора политических наук Л. М. Воробьёвой на международной научно-практической конференции Проходившей в Тирасполе 23-25 апреля 2010 г.

Л. М. Воробьева

ведущий научный сотрудник отдела евро-атлантических исследований,

доктор политических наук

История Второй мировой войны остаётся фронтом острейшей идеологической, научной и информационно-психологической борьбы. Накануне празднования 65-летия Победы в Великой Отечественной и Второй мировой войнах не ослабевают усилия фальсификаторов выгородить истинных виновников, приуменьшить роль СССР в разгроме фашизма, очернить освободительную миссию Советской Армии, подвергнуть сомнению итоги войны.

Попытки перетолковать историю предпринимаются не только победителями, но и побеждёнными, не только противниками СССР в «холодной войне», но и бывшими союзниками по Организации Варшавского Договора, а также рядом бывших союзных республик, в первую очередь прибалтийских.

В этот процесс переписывания истории включалась и часть российского научного, журналистского и писательского сообщества. Одни защищают «Ледокол» Суворова, клеймят советских военачальников, которые, как утверждается, победили немцев не благодаря военному искусству, а завалив их миллионами трупов. Другие демонстрируют лицемерную «объективность», следуя которой затушёвывают вину творцов мюнхенской политики, а цели внешней политики СССР в 1930-1940-е гг., усилия советского правительства, направленные на сохранение мира, на коллективный отпор агрессии стремятся представить в ложном свете.

Самое же парадоксальное состоит в том, что подходы сегодняшних фальсификаторов истории Второй мировой и Великой Отечественной войн восходят к наработкам пропагандистского аппарата Третьего рейха. Готовя поход на Восток, Гитлер придавал большое значение не только созданию стратегических наступательных плацдармов, не только решению материально-технических, ресурсных и продовольственных проблем за счёт третьих стран, но и благоприятному пропагандистскому сопровождению своих действий. Именно в недрах гитлеровской пропагандистской машины возникли мифы о «советской угрозе», о «советском экспансионизме», о стремлении СССР установить контроль над Восточной и Юго-Восточной Европой, о «превентивном» характере плана «Барбаросса», о «враждебности» советского строя малым народам, об «освободительной миссии» германского рейха на Востоке и т.д.

Эти и другие мифы стали стержнем идеологии оккупационной политики нацистов. Затем они вошли в арсенал идеологов «холодной войны», а впоследствии были адаптированы к потребностям текущего момента в информационно-пропагандистской войне против современной России.

Живучесть мифов и технологических приёмов гитлеровской пропаганды объясняется отчасти тем, что после войны Западная Германия, считавшая себя преемницей германского рейха, выдвинулась в центр конфликта между Востоком и Западом и заняла важное место среди идеологов «холодной войны». Денацификация здесь прошла формально, а принятый в 1949 г. закон об амнистии открыл многочисленным чиновникам, специалистам и военным Третьего рейха путь в государственные структуры, научные учреждения и в заново формировавшуюся армию. Тогда же в послевоенной ФРГ сложилась система изучения Востока, поставленная на службу «холодной войны», или «остфоршунг». Она включала свыше 100 исследовательских учреждений и институтов. Изначально многие из них были идеологическими и организационными преемниками соответствующих центров, существовавших в довоенной Германии. В институтах «остфоршунга» нашли прибежище не только немецкие военные, историки, правоведы, политологи, прежде работавшие на гитлеровскую пропаганду, но и представители элит восточноевропейских стран, сотрудничавшие с гитлеровскими оккупационными войсками, а затем эмигрировавшие в ФРГ. Именно это военное поколение побеждённых, избежавшее наказания, не только осложнило процесс осмысления прошлого в Германии, но и создало базу для дальнейших фальсификаций истории Второй мировой войны.

В частности, несомненный фальсификаторский импульс осмыслению истории сообщили подходы западногерманского профессора Эрнста Нольте и его единомышленников, высказанные в «споре историков» в 1986-1986 гг. Так, Э. Нольте вытащил из идеологических запасников «остфоршунга» старый гитлеровский тезис о «превентивной войне», потребовал восстановить в правах теорию тоталитаризма как базу для осмысления истории, ставящую на одну доску Гитлера и Сталина, попытался лишить нацистские преступления их исключительности, представив их как реакцию на «большевистскую угрозу». Оппонент Нольте западногерманский философ Юрген Хабермас был прав, увидев в концепции Нольте стремление приуменьшить преступления Третьего рейха, чтобы освободить Германию от её исторического бремени и исторического долга.

Хотя в ходе спора и после него Э. Нольте был подвергнут острой и обоснованной критике, вопросы, поставленные во время «спора историков» в ФРГ, востребованы фальсификаторами по сей день. Была ли война Гитлера против СССР превентивной? В какой степени Советский Союз выступил как освободитель? Не был ли он только новым завоевателем? Можно ли ставить на одну доску ГУЛАГ и нацистские концлагеря?

Примечательно, что эти вопросы выдвигаются в центр современной дискуссии также бывшими союзниками Гитлера из числа стран Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы. В их попытках перетолковать историю Второй мировой войны, подвергнуть сомнению освободительную миссию Советской армии можно увидеть стремление умалить вовлечённость собственной страны в преступления национал-социализма и представить её в качестве жертвы «советской угрозы» и «советского экспансионизма».

Следует сказать, что культивирование бывшими странами гитлеровской коалиции своего образа как жертвы стало важным направлением перетолковывания своей ответственности за трагедию Второй мировой войны. Начало этому направлению сразу же после окончания войны было положено в Западной Германии. В художественной литературе, кинофильмах, средствах массовой информации, в заявлениях политиков немцы видят себя жертвами поражения под Сталинградом, несчастными беженцами, спасавшимися от наступления Советской армии, жертвами политики оккупационных властей, жертвами насильственного переселения (по немецкой терминологии – изгнания) из восточных областей рейха и других мест многовекового проживания, жертвами англо-американских бомбардировок и, конечно, жертвами Гитлера и его палачей, которые якобы побуждали изнасилованных и затерроризированных немцев делать вещи, полностью чуждые их человеческой природе. И, наконец, в фильме «Закат» (2004 г.) жертвой уже представлен сам Гитлер - жертвой своих иллюзий и заблуждений, но также перемены военного счастья, политического предательства и человеческого одиночества.

В данном случае мы имеем дело с умалением и даже игнорированием причинно-следственных связей. Это стало сегодня широко распространённым приёмом, к которому прибегают современные фальсификаторы. Поэтому восстановление и недопущение забвения причинно-следственных связей в истории Второй мировой войны остаётся магистральным направлением отстаивания правды о войне и роли в ней Советского Союза.

Важное место в арсенале идей современных фальсификаторов занимают изыски американской историографии, обслуживающие цели внешней политики США. Так, притязания США на руководящую роль в послевоенном мире материализовались в фальшивой концепции, фактически отрицающей решающую роль Советского Союза во Второй мировой войне и превозносящей военный вклад США как «главного архитектора» Победы и «арсенала демократии». Уже в годы войны и сразу после её окончания американские историки рассматривали события на советско-германском фронте, не касаясь вопроса о их влиянии на общий ход войны. В то же время всемерно преувеличивались результаты боевых действий американо-английских войск на различных театрах военных действий (в Северной Африке, Италии, Франции). Неприятие результатов Второй мировой войны и стремление к их пересмотру нашло отражение в утверждениях, согласно которым послевоенное усиление позиций СССР в Европе и Азии в основном было вызвано военно-стратегическими ошибками США, характером международных обязательств, принятых ими в ходе войны, той помощью, которую они оказали Советскому Союзу. В этом контексте предпринимались и предпринимаются попытки опорочить освободительную миссию Советской Армии в странах Восточной и Юго-Восточной Европы как коммунистическую экспансию в Европе, как результат вмешательства советских войск во внутренние дела этих стран.

Прекращение существования Организации Варшавского договора, объединение Германии на условиях Запада, распад СССР, расширение НАТО до границ России преподносятся теперь не только как победа Запада в «холодной войне», но и как окончательная победа во Второй мировой войне. В результате победитель превращается в побеждённого.

В трагический период распада Советского Союза в авангард сил, фальсифицирующих историю Второй мировой и Великой Отечественной войн выдвинулись этнополитические элиты бывших союзных республик и впереди всех - властвующие элиты республик Прибалтики. Они творят неправедный суд над нашей общей историей. Они отторгают и очерняют всё то, что исторически, культурно и духовно связывало и, надеюсь, продолжает связывать народы бывшего СССР, выстоявшие и победившие в Великой Отечественной войне. Примечательно, что прибалтийские фальсификаторы не изобрели ничего нового, а взяли на вооружение политические мифы, сконструированные в советологических центрах Запада при участии своих соотечественников, сотрудничавших с гитлеровскими оккупационными режимами, в том числе и в сфере пропаганды.

Это – миф об извечном «русском и советском» геноциде прибалтийских народов.

Это – пропагандистски мотивированное сведение германо-советского договора о ненападении августа 1939 г. к одиозно звучащему пакту Молотова-Риббентропа, который интерпретируется в духе теории тоталитаризма как сговор агрессоров, позволивший Советскому Союзу «оккупировать» Прибалтику. (Следует сказать, что сегодня ведущие историки западноевропейских стран отказались от теории тоталитаризма как неплодотворного подхода, поскольку она задаёт вектор для тенденциозного перетолковывания исторической действительности и фактов, и позволяет надстраивать над ними всякого рода конъюнктурные измышления)

Это - очернение освободительной миссии Советской Армии в Великой Отечественной и Второй мировой войнах с целью обвинить СССР в «повторной оккупации» Прибалтики и оправдать сотрудничество прибалтийских националистических элит с немецкой оккупационной администрацией.

И, наконец, это – селективное, упрощенческое и злонамеренное толкование сложных периодов в развитии СССР, чтобы выставить свои народы жертвами «большевистских зверств», жёсткой политики ликвидации формирований «лесных братьев», а также якобы целенаправленно проводившейся «русификации».

Сегодня при контактах с представителями прибалтийских государств граждане России поражаются, как глубоко интегрированы в их сознание русофобские и антисоветские мифы, приобретшие в современных условиях антироссийскую направленность. Основополагающими выступает мифы об «оккупации» летом 1940 г. и «повторной оккупации» Прибалтики в 1944-1945 гг. В условиях господства этих мифов множатся факты, которые не могут не вызвать озабоченности и протеста российской стороны. В политике прибалтийских государств торжествует направленный против России воинствующий национализм, продолжается дискриминация русскоязычного населения, стремительно развивается процесс легализации и героизации легионеров СС, действуют музеи «оккупации», воспитывающие молодёжь в антироссийском духе и сводящие великое значение Победы исключительно к теневым сторонам.

Хочу обратить внимание на то, что за 65 лет послевоенного времени в странах Европы, Америки, Азии создана огромная, насчитывающая тысячи наименований литература по истории Второй мировой войны, освещающая события войны в превратном смысле. В советский период тенденциозная трактовка фактов и событий войны, преднамеренное их извращение встречали решительный отпор советских историков. За 20 лет, прошедших после распада Советского Союза, этот отпор существенно ослабел. Между тем вал литературы по событиям Второй мировой войны продолжает нарастает. Однако значительное количество публикаций, превратно истолковывающих этот период, зачастую остаются у нас без ясного и аргументированного ответа. Растущему числу таких публикаций противостоят пока немногочисленные книги, статьи, публичные выступления.

Атмосферу «непротивления» и безразличия исторического сообщества к судьбам своей страны и её авторитету на международной арене, пытается, в частности, изменить Российский институт стратегических исследований во главе с директором Леонидом Петровичем Решетниковым. В ноябре 2009 г. в РИСИ состоялась международная конференция «Коллаборационизм во Второй мировой войне. Власов и власовщина». По материалам конференции издан сборник, пользующийся большим спросом широкой читательской аудитории. В январе 2010 г. в Институте прошла презентация книги «История Латвии. От Российской империи к СССР», изданной совместно с Фондом «Историческая память». В ней дан анализ исторических фактов, которые преднамеренно замалчиваются или фальсифицируются современными латвийскими историками, поскольку они разрушают мифы об «оккупации». Эта книга - ответ тем, кто ведёт информационно-психологическую войну против нашей страны. И в то же время она - источник размышлений для тех, кто уже стал или может стать жертвами пропагандистских атак на нашу историю.

8-9 апреля в РИСИ прошла международная конференция «Вторая мировая и Великая Отечественная войны в учебниках истории стран СНГ и ЕС: проблемы, подходы, интерпретации». На ней с содержательным и интересным докладом выступила представитель Приднестровской Молдавской Республики Ольга Владимировна Гукаленко. Не прошло и двух недель, как Приднестровье приняло эстафету Москвы, став организатором и местом проведения международной научно-практической конференции «Великая победа и современность. К 65-летию Победы советского народа в Великой Отечественной войне».

Я всегда с большим уважением и восхищением относилась и отношусь к народу Приднестровья, с напряжением слежу за судьбой этой героической республики, достойной наследницы русской славы на протяжении многих поколений. Абсолютно прав зам. ректора Приднестровского государственного университета им. Т. Г. Шевченко, профессор Владимир Окушко, назвавший Приднестровье форпостом русской и православно-славянской цивилизации. Я благодарна, что меня пригласили сюда выступить с докладом, и уверена, что в союзе с Приднестровьем России удастся отстоять правду о Великой Отечественной войне, а также решить многие другие проблемы, важные как для России, так и для Приднестровья.