Что значит синяя борода. Для всех и обо всем

Жил когда-то человек, у которого были прекрасные дома и в городе и в деревне, золотая и серебряная посуда, кресла, украшенные шитьем, и золоченые кареты. Но, к несчастью, у этого человека была синяя борода, и она придавала ему такой уродливый и страшный вид, что не было ни женщины, ни девушки, которая не убегала бы, завидев его.

У одной из его соседок, дамы знатной, были две дочери, дивной красоты. Он попросил выдать замуж за него одну из них и предоставил матери выбрать ту, которую она согласится за него отдать. Обе не хотели идти за него и отказывались от него одна в пользу другой, не в силах избрать мужем человека, у которого борода — синяя. Внушало им отвращение и то, что этот человек уже несколько раз был женат, а никто не знал, что стало с его женами.

Чтобы завязать более близкое знакомство, Синяя Борода пригласил их вместе с матерью и тремя или четырьмя лучшими подругами, а также несколькими молодыми людьми, их соседями, в один из своих загородных домов, где гости пробыли целую неделю. Все время было занято прогулками, поездками на охоту и на рыбную ловлю, танцами, пиршествами, завтраками и ужинами; никто не думал спать, и каждую ночь напролет гости изощрялись во всевозможных шутках, — словом, все устроилось так хорошо, что младшей дочери стало казаться, что будто у хозяина дома борода уже совсем не такая синяя и сам он — человек весьма порядочный. Как только вернулись в город, свадьба была решена.

Через месяц Синяя Борода сказал своей жене, что ему надо уехать в деревню, по крайней мере недель на шесть, ради важного дела; он просил ее развлекаться во время его отсутствия; говорил ей, чтоб она позвала своих подружек, чтоб она, если ей захочется, свезла их за город; чтобы всюду она ела все самое вкусное. «Вот, — сказал он, — ключи от обеих больших кладовых; вот ключи от посуды золотой и серебряной, которую подают не каждый день; вот ключи от сундуков, где хранится мое золото и серебро; вот ключи от ларцов, где лежат мои драгоценные камни; вот ключ, что отпирает все комнаты в моем доме. А этот маленький ключ — ключ от комнаты, что в конце нижней большой галереи. Открывайте все двери, всюду ходите, но входить в эту маленькую комнату я вам запрещаю, и запрещаю так строго, что, если вам случиться открыть туда дверь, вы можете всего ждать от моего гнева».

Она обещала в точности соблюсти все то, что было ей приказано, а он, обнял жену, сел в свою карету и уехал.

Соседки и подружки не стали ждать, чтоб за ними посылали гонцов, а сами поспешили к новобрачной — так не терпелось им увидеть все богатства ее дома, а пока там был ее муж, они не решались посетить ее — из-за его синей бороды, которой они боялись. Вот они сразу же и начали осматривать комнаты, комнатки, гардеробные, превосходившие одна другую красотою и богатством. Затем они перешли в кладовые, где не могли налюбоваться красотою бесчисленных ковров, постелей, диванов, шкапчиков, столов и зеркал, в которых можно было увидеть себя с головы до ног и края которых — у одних стеклянные, у других из позолоченного серебра — были красивее и великолепнее всего, что только случалось им когда-либо видеть. Не переставая завидовать, они все время превозносили счастье своей подруги, которую, однако, вовсе не занимало зрелище всех этих богатств, ибо ей не терпелось пойти открыть внизу маленькую комнатку.

Ее до того одолело любопытство, что, не приняв в соображение, сколь невежливо покидать своих гостей, она спустилась по потаенной лесенке, и притом с такой поспешностью, что раза два или три, как ей показалось, чуть было не сломала себе шею. У двери в маленькую комнатку она постояла несколько минут, вспоминая о запрете, который наложил ее муж, и размышляя о том, что за это непослушание ее может постигнуть несчастье; но соблазн был так силен, что она не могла победить его: она взяла ключик и с трепетом отворила дверь.

Сперва она ничего не увидела, потому что ставни были закрыты. Через несколько мгновений она стала замечать, что пол весь покрыт запекшейся кровью и что в этой крови отражаются тела нескольких мертвых женщин, висевших на стенах: все это были жены Синей Бороды, который вступал с ними в брак, а потом убивал. Она подумала, что умрет со страху, и выронила ключ, который вынула из замка.

Немного придя в себя, она подняла ключ, заперла дверь и поднялась к себе в комнату, чтобы хоть несколько оправиться; но это ей не удалось, в таком она была волнении.

Заметив, что ключ от маленькой комнаты запачкан кровью, она два или три раза вытерла его, но кровь не сходила; сколько она ни мыла его, сколько ни терла его песком и песчаным камнем, все-таки кровь оставалась, потому что ключ был волшебный, и не было никакой возможности совсем отчистить его: когда кровь счищали с одной стороны, она появлялась на другой.

Синяя Борода вернулся из своего путешествия в тот же вечер и сказал, что получил дорогой письма, сообщавшие ему, что дело, ради которого он ехал, разрешилось в его пользу. Жена его сделала все возможное — только бы доказать ему, что она в восторге от его скорого возвращения.

На другой день он потребовал у нее ключи, и она отдала их ему, но у нее так дрожали руки, что он без труда догадался обо всем случившемся. «Отчего это, — спросил он ее, — ключа от маленькой комнатки нет вместе с другими ключами?» — «Наверно, — сказало она, — я оставила его наверху, у себя на столе». — «Не забудьте, — сказал Синяя Борода, — отдать мне его поскорее».

Наконец, после разных отговорок, пришлось принести ключ. Синяя Борода, посмотрев на него, сказал жене: «Отчего на этом ключе кровь?» — «Не знаю», — ответила несчастная жена, бледная как смерть. «Не знаете? — переспросил Синяя Борода. — А я знаю. Вам захотелось войти в маленькую комнатку. Ну, что ж, сударыня, вы и войдете в нее и займете там ваше место возле дам, которых вы там видели».

Она бросилась к ногам мужа, плача, прося у него прощения и по всем признакам искренно раскаиваясь в своем непослушании. Прекрасная и печальная, она тронула бы даже скалу, но у Синей Бороды сердце было более суровое, чем скала. «Вы должны умереть, сударыня, — сказал он ей, — и немедля». — «Если я должна умереть, — ответила она, глядя на него глазами, полными слез, — дайте мне хоть несколько минут — помолиться богу». — «Даю тебе семь минут, — ответил Синяя Борода, — но ни мгновения больше».

Оставшись одна, она позвала сестру и сказала ей: «Сестрица моя Анна (ибо так звалась ее сестра), прошу тебя, подымись на башню и посмотри, не едут ли мои братья: они обещали навестить меня сегодня; а если ты увидишь их, дай им знак, чтоб торопились». Сестра Анна поднялась на башню, а бедняжка в тоске время от времени окликала ее: «Анна, сестрица Анна, ничего не видать?» А сестрица Анна отвечала ей: «Ничего не видать, только солнце палит да трава на солнце блестит».

Между тем Синяя Борода держал уже большой нож в руке и кричал что было мочи: «Скорее иди сюда, а не то я сам к тебе приду». — «Еще минуточку, пожалуйста», — ответила жена и тихо окликнула сестру: «Анна, сестрица Анна, ничего не видать?» А сестрица Анна отвечала: «Ничего не видать, только солнце палит да трава на солнце блестит».

«Да иди же скорее, — крикнул Синяя Борода, — а не то я сам поднимусь». — «Иду», — ответила жена, а потом окликнула сестру: «Анна, сестрица Анна, ничего не видать?» — «Вижу, — ответила сестрица, — большое облако пыли, оно несется к нам...» — «Это мои братья?» — «Увы, нет, сестрица, я вижу стадо баранов...» — «Да когда же ты придешь?» — закричал Синяя Борода. «Еще минуточку», — ответила жена, а потом окликнула сестру: «Анна, сестрица Анна, ничего не видать?» — «Вижу, — ответила она, — двух всадников, они скачут сюда, но они еще далеко!» — «Слава богу! — воскликнула она через несколько мгновений. — Это мои братья. Я подаю им знак, чтоб они торопились».

Тут Синяя Борода закричал так громко, что задрожал весь дом. Бедняжка спустилась с башни и бросилась к его ногам, вся в слезах, с растрепавшимися волосами. «Это ни к чему не послужит, — сказал Синяя Борода, — придется умереть». И, схватил ее за волосы, он занес нож и уже готов был отрезать ей голову. Бедная женщина, обернувшись к нему и глядя на него помертвевшими глазами, просила дать ей еще минуточку, чтоб приготовиться к смерти. «Нет, нет, поручи свою душу богу», — сказал он, подняв руку... В эту минуту раздался такой страшный стук в дверь, что Синяя Борода остановился. Дверь отворилась, и тотчас же вошли двое мужчин, которые выхватив шпаги, бросились прямо на Синюю Бороду...

Он узнал братьев своей жены, драгуна и мушкетера, и, спасаясь от них, пустился бежать, но они так быстро за ним погнались, что поймали его прежде, чем он успел выскочить на крыльцо. Они насквозь пронзили его шпагами, и он упал мертвый. Бедная женщина сама была чуть жива, и у нее даже не хватило сил подняться и обнять своих братьев.

Оказалось, что у Синей Бороды нет наследников и что жене его, таким образом, должны достаться все его богатства. Часть из них она употребила на то, чтобы выдать сестрицу свою Анну за молодого дворянина, давно уже любившего ее; другую часть — на то, чтобы доставить своим братьям капитанский чин, а остальные — на то, чтобы самой выйти замуж за одного хорошего человека, который помог ей забыть то тяжелое время, когда она была женою Синей Бороды.

Словосочетание «Синяя Борода» остается на слуху у многих поколений.
Этот персонаж французских легенд знаком всякому, кто в детстве зачитывался сказками Шарля Перро. Синебородый рыцарь одну за другой убивал своих жен-красавиц, как только те осмеливались нарушить строжайший запрет мужа: не пользоваться ключом от некой таинственной комнаты. Очередная хозяйка замка, естественно, не могла справиться с любопытством. Она открывала заветную дверь и... взору красавицы представала страшная картина: в холодном полумраке на окровавленном полу лежали бездыханные тела прежних недолгих спутниц жизни ее супруга. Ошеломленная открытием девушка, наконец, осознавала смысл мрачного предупреждения странного супруга, однако — слишком поздно. Застигнутая врасплох несчастная присоединялась к чудовищной коллекции в подземелье.
Для тех, кто менее начитан, «Синяя Борода» — просто синоним то ли многоженца, то ли женоубийцы...

Есть любопытная версия, что прототипом Синей бороды стал знатный и богатый шевалье по имени Жиль де Ре, известный ратными подвигами бок о бок с Орлеанской девой. Барона Жиля де Ре обвинили в сношениях с дьяволом, колдовстве, в чудовищных убийствах невинных детей, в основном мальчиков, и беременных женщин, которые он совершал, чтобы утолить их кровью жажду демонов, служивших ему. Возможно, он также умерщвлял и поедал нерожденных еще младенцев. Конец преступлениям положил чудом спасшийся из лап злодея юноша, которого преданные слуги барона обманом заманили во владения своего господина. Ему удалось скрыться и сообщить куда следует. Жиля де Ре повязали, предали суду инквизиции и казнили.

Об этих преступлениях сегодня подробно рассказывают туристам при посещении Машкуля, Тиффожа и Шамтосе словоохотливые гиды. Именно в этих трех замках творились, по признанию самого барона, самые изощренные убийства. Де Рэ был маньяком, но маньяком необычным.
В его жизни странным образом переплелись два совершенно противоречивых начала: мрачное низменное и возвышенное героическое.

С течением веков, каким-то образом мальчики трансформировались в девочек, жен Синей бороды, а история маньяка-некроманта превратилась в историю о любопытной жене и муже, прячущем под маской доброты и щедрости чудовищный оскал убийцы женщин со слишком длинным носом. Сказка учит нас доверять своей интуиции, и если борода жениха кажется подозрительной, то лучше не торопится переезжать к нему в замок. Так же ясно, что страсть совать свой нос в каждую щель поможет разоблачить злодейство, главное во время следственно-розыскных мероприятий соблюдать конспирацию и держать наготове братьев со шпагами.

Жиль де Монморанси-Лаваль, барон де Рэ, граф де Бриеннь, известен как Жиль де Рэ, или Жиль де Рец — французский барон из рода Монморанси-Лавалей, маршал и алхимик, участник Столетней войны, сподвижник Жанны д’Арк. Был арестован и казнён по обвинению в серийных убийствах, хотя достоверность этих обвинений в настоящее время оспаривается. Послужил прототипом для фольклорного персонажа «Синяя борода».

Жиль де Лаваль, барон де Рэ, родился осенью 1404 г. в замке Шамтосе в Анжу. Мало кто из современников-французов мог тягаться с Жилем благородством происхождения. Он принадлежал к двум знаменитым родам Франции - Монморанси и Краонам; был внуком героя столетней войны Брюмора де Лаваля и внучатым племянником знаменитого французского полководца, победителя англичан в Столетней войне, Бертрана Дюгеклена. Семья Жиля состояла в родстве со всеми знатными фамилиями восточной Франции. Сам он имел статус первого барона герцогства Бретонского. Наконец, его кузеном был будущий король Франции Карл VII Валуа.

Герой страшной легенды был первенцем в семье Ги де Монморанси-Лаваль и Мари де Краон, баронессы де Рэ. В отличие от своего младшего брата Ренэ и сестры Жанны он с детства поражал всех живостью ума и неукротимостью нрава. Продолжавшаяся вот уже десятки лет война с англичанами и нескончаемые феодальные усобицы, несомненно, накладывали свой отпечаток на воспитание детей в семьях знати. Родители надеялись увидеть в наследнике достойного продолжателя славных фамильных традиций и верили, что он станет могущественным сеньором и доблестным воином: ведь это было так важно в эпоху Средневековья, когда сила решала всё.

Вряд ли кто-то мог представить, что мальчик успеет стать героем «совсем другого романа» и встретит свою смерть с клеймом изощренного убийцы. Впрочем, узнать об этом родителям было не суждено.

1415 год стал трагическим как для всей Франции, так и для семьи юного Жиля. 25 октября близ селения Азенкур, англичане во главе с королем Генрихом V уничтожили весь цвет французского рыцарства. Незадолго до этой катастрофы будущий барон де Рэ потерял мать. В том же году погибает отец. Обстоятельства его смерти излагаются противоречиво. Существует версия, что он сложил свою голову на поле Азенкура вместе с братом жены, Амори де Краоном. По иным источникам Ги де Лаваля задрал на охоте кабан. Так Жиль вместе с братом и сестрой стали сиротами.

Возможно, ранняя смерть родителей стала одной из причин будущей судьбы их старшего отпрыска. Впрочем, сирот во Франции было предостаточно, а Синей Бородой стал только один из них..

Дети оказались на попечении родственников. Одиннадцатилетнего барона де Рэ взял на воспитание его дед по матери, Жан де Краон. Четыре года Жиль воспитывался в атмосфере агрессивности и вседозволенности.

Дед-опекун был типичным представителем знати того времени - хитрым, отчаянно
смелым, жестоким и беспощадным к врагам. Его высокомерие не знало границ. Он не раз наставлял внука: — Помни, род де Рэ стоит выше законов Франции!

Капризы маленького Жиля никто и не думал обуздывать. Пусть привыкает добиваться исполнения своих желаний, — лишь бы не забывал о своем дворянском достоинстве и совершенствовал владение оружием.

Не забывали и о другом образовании. Жан де Краон поощрял любознательного внука, пригласил хороших учителей. Тот получил неплохое для своего времени образование. Всю свою недолгую жизнь он много читал, увлекался собиранием книг, имел отличную библиотеку. Уже став самостоятельным сеньором, он сам переплетал свои сокровища. Они хранились в Тиффоже — собственноручно им переплетенные сочинения Блаженного Августина, Овидия, Светония, Валерия Максима. Жиль с детства полюбил музыку и театральные представления. Образование такого уровня было среди французской знати редкостью: многие ее представители были в то время не в состоянии просто подписать документ.

Однако Жилю были свойственны и предрассудки его века, просто это были сравнительно редкие предрассудки образованного круга. Действия сверхъестественных сил, ведьм, магов, законы астрологии — всё это в понимании барона де Рэ было частью реальности, имевшей, вдобавок, книжное (мы бы сказали — научное) подтверждение и объяснение.

Вояка Жан де Краон не мог допустить, чтобы его внук превратился в книгочея и затворника. В четырнадцать лет юноша уже обнажал оружие в стычках с англичанами. Вкус битвы манил молодого барона. В шестнадцать он принимает живейшее участие в усобице между Монфорами и Пантьеврами, двумя знатными родами Франции. Юного воина отличают храбрость, упорство в бою и... безрассудная жестокость. Своей доблестью Жиль снискал благосклонность сюзерена — герцога Бретонского Иоанна V. Тот, конечно, и в мыслях не держал, что через двадцать лет сыграет не последнюю роль в организации следствия по делу Жиля де Рэ; пока он поднимал чашу за здоровье юного вассала.

В том же 1420 г. дед устраивает семейную жизнь внука. Любопытно, что
в этом деле Жиль выступил не как пассивная фигура, что соответствовало бы тогдашним нравам, но в качестве лица весьма активного. К моменту брака с Екатериной де Туар опекун уже дважды пытался подыскать юноше достойную пару. Сначала его выбор пал на Жанну де Пейнель. Получив отказ, предприимчивый Жан де Краон обратил свой взгляд на обширные владения миловидной Беатрисы де Роган, племянницы самого герцога Бургундского. Свадьба сорвалась — слишком много было противников союза де Рэ, Роганов и Бургундского дома.

Третья попытка увенчалась успехом, так как к делу подошли по-другому. Жиль и его неугомонный дедушка решили исключить всякую возможность оскорбительного отказа: они попросту выкрали будущую невесту из родового гнезда. Перепуганную девушку препроводили в донжон замка Шамтосе, куда вскоре угодили и трое незадачливых «спасателя» Екатерины, в том числе и ее родной дядя. Узников, впрочем, освободили сразу же после свадьбы. Как видим, юный де Рэ старался неукоснительно следовать завету деда: быть всегда выше закона. Брак, как и планировалось, стал выгодным предприятием. Жена принесла в качестве приданного 100 тысяч ливров в золоте и движимом имуществе, земельные владения жениха значительно увеличились. В двадцать лет, став полноправным и дееспособным бароном, де Рэ вполне мог считать себя одним из самых богатых людей Франции. Он был удачлив и на военном поприще.

Во Франции первой половины XV в. принадлежность к знати подразумевала не столько выдающееся богатство, которое было желательным, но не обязательным условием, сколько карьеру. Затворники, не покидавшие своих замков и имений, разумеется, встречались, но большинство выбирало либо положение вельможи-царедворца, либо — стезю военачальника. Не исключалось и совмещение этих двух карьер: многие придворные удачно командовали войсками.

Жиль не был склонен к интригам, а беспокойный дух влек его на поле брани. Он любил воинскую славу; по нраву пришлись молодому аристократу и разгульные пирушки товарищей по оружию. Свой воинский долг — борьбу с англичанами — исполнял безукоризненно.

В 1424 г., не без участия кузена — известного вельможи Жоржа де Ля Тремуля — Жиль де Рэ появляется при дворе дофина Карла. Сын Карла VI и Изабо Баварской являлся тогда символом сопротивления английским завоевателям, но у него было мало средств для ведения войны и не хватало верных людей. За свой счет Жиль набирает внушительный отряд кавалеристов. Воинов под черным крестом на золотом фоне можно было встретить во всех крупных столкновениях с иноземцами. Их командир — как всегда смел, решителен и... очень жесток к пленникам. За ним закрепилась репутация вешателя — пожалуй, единственное обстоятельство, несколько омрачавшее образ блестящего рыцаря.

Стоит заметить, что жестокость была вполне в духе времени, и надо было совершить что-нибудь очень уж мрачное, чтобы о тебе заговорили как о человеке жестоком.

У каждого случаются события, которые потрясают до глубины души, часто меняя дальнейшее течение жизни. Нечто подобное, по всей вероятности, случилось с бароном Жилем де Рэ в воскресенье 6 марта 1429 г. в Шиноне. Он увидел ее — Деву из народного пророчества. Молва утверждала: явится непорочная Дева, посланная Богом, чтобы спасти Францию. И вот свершилось.

Девушка из лотарингского селения Домреми явилась к дофину Карлу, чтобы исполнить Божественное предначертание. Мы никогда не узнаем, что же произошло в душе нашего героя при виде Жанны д’Арк. Может быть, там родилась любовь? Этого утверждать нельзя, но он оказался единственным, кто остался верен Деве до ее трагического плена. Жанна пожелала, чтобы де Рэ лично охранял ее в походе и в бою. С тех пор они сражались плечом к плечу: девушка, которая будет канонизирована, и ее рыцарь, оставивший по себе страшную память маниакальными убийствами.

Отряд Жиля де Рэ был ядром армии, с которой Жанна сняла осаду Орлеана. Затем были штурм крепости Жоржо и знаменитое сражение при Пате, где Жиль неизменно оказывался в самой гуще боя.

17 июля 1429 г. состоялась коронация Карла VII в Реймсе. Барону де Рэ и еще трем особо приближенным рыцарям была поручена важная миссия. Их назначили «заложниками святого сосуда» и отправили в аббатство Сен-Реми за драгоценным пузырьком с миром, который, по преданию, принесли ангелы во время крещения франкского короля Хлодвига. По обычаю, перед обрядом миропомазания каплю этого масла следовало смешать со святым елеем. В тот же день де Рэ удостоился еще одной почести: в момент коронации он сопровождал короля вместе с Жанной д’Арк, которая держала белое королевское знамя - орифламму. Вскоре Карл VII возвел Жиля де Рэ в ранг маршала Франции. Через два месяца ему снова оказали почесть: король даровал барону право поместить по краю родового герба геральдическое изображение лилии. Заметим, что иметь в своем гербе «королевский цветок» могли только особы королевской крови. Вне этого узкого круга лиц, кроме Жиля де Рэ, подобной привилегии удостоилась только семья Жанны д’Арк.

После неудачного наступления на Париж из армии Орлеанской Девы королем были отозваны некоторые военачальники. В их числе оказался и Жиль де Рэ.

История, как известно, не терпит сослагательного наклонения, но, кто знает, как повернулись бы события, окажись маршал рядом с Жанной в тот злополучный вторник, 23 мая 1430 г., под стенами Компьена! Барон скорее бы сам сложил голову, чем позволил бургундцам захватить Деву в плен. Узнав, что король не собирается предпринимать каких-либо действий для освобождения Жанны, де Рэ — единственный из всех соратников спасительницы Орлеана — на свой страх и риск спешно набрал отряд добровольцев и бросился к Руану. Здесь в английской тюрьме французская героиня ожидала своей участи. Несколько раз Жиль пытался прорваться в город, но все эти операции окончились неудачей. 30 мая 1430 г. Жанна д’Арк была сожжена заживо на площади Старого рынка.

Хочется верить, что именно гибель Девы и предательство короля нанесли Жилю глубокую душевную травму, предопределившую его дальнейшую судьбу Всё лучшее, во что он верил, было попрано, втоптано в грязь... В этом случае в деле де Рэ появляются смягчающие обстоятельства.

Но можно предположить и другой вариант. Близость к Жанне (верность и преданность отнюдь не исключают жестокости) скомпрометировала барона в глазах короля и его окружения. Кому хочется постоянно видеть напоминание о своем предательстве?

Как бы то ни было, добровольно или вынужденно, маршал покинул двор, оставил военную карьеру и удалился в замок Шамтосе. Воинские подвиги сменились безудержными оргиями и пьяными дебошами, которые с 1432 г. стали перемежаться занятиями алхимией, а затем и черной магией.

Лишь трижды за это время Жиль де Рэ возвращался в свое славное прошлое.

Сначала в 1434 г. в Орлеане на свои деньги он поставил «Мистерию об осаде Орлеана», в которой прославлялся подвиг Жанны. И это несмотря на то, что над ее памятью тяготело обвинение в ереси и ведовстве!

Затем в 1437 г., поверив в чудесное спасение Девы, он принимал в замке Тиффож самозванку, некую даму д’Армуаз, снабдил ее деньгами, и отрядом воинов.

А в 1439 г. уже сам, вместе с мнимой Жанной д’Арк, принял участие в походе на англичан.

Кутежи, охотничьи забавы, театральные постановки да и военные авантюры требовали огромных средств. Жиль давно опустошил свою сокровищницу, но угроза разорения его не страшила. Барон принялся по дешевке распродавать свои владения, оговаривая при этом право последующего — в течение шести лет — выкупа. Де Рэ, казалось, был охвачен каким-то истерическим безумием, не лишенным (шестилетний срок) некого рационального начала.

Семья была обеспокоена разбазариванием родовых владений. Брат Жиля — Ренэ де Сюз — добился от короля издания в 1435 г. специального ордонанса, в силу которого барону Жилю де Рэ запрещалось продавать или закладывать свои владения, а кому-либо их покупать или брать в залог. Но барон, ограниченный таким образом в правах, хорошо помнил завет деда. Род де Рэ оставался выше законов, и его глава не обращал на королевское постановление ни малейшего внимания. Сделки продолжались.

Чаще всего в качестве покупателей выступали герцог Бретонский Иоанн V и его канцлер — епископ Нанта Жан де Мальструа. Конечно, их не очень устраивала оговорка о праве выкупа в течение шести лет. Но откуда у этого, по всей видимости, сумасшедшего барона возьмутся деньги? Но вот сам Жиль де Рэ хорошо знал, как это произойдет. Он просто был уверен, что с помощью алхимических опытов сумеет получить так называемый «философский камень». Этим термином в средние века обозначали некий таинственный и чудодейственный минерал, с помощью которого можно любой металл превращать в золото. Кроме быстрого обогащения философский камень позволял стать чрезвычайно могущественным, получить вечную молодость и возможность оживлять мертвых, словом, постичь все тайны вселенной.

Жиль обзавелся помощниками — целой разношерстной свитой. В 1437 г. мы видим рядом с бароном его кузена — Жиля де Силле; некоего Роже де Бриквилля, шарлатана; священника из Сен-Ло — Эсташа Бланше; вызывателя духов — Жана де Ла Ривьера; двух неразлучных друзей неопределенного статуса — двадцатишестилетнего Анрие (Анри Гриар) и Пуату (Этьен Корийо, на четыре года моложе).

С помощью своих подручных Жиль де Рэ оборудует сначала в Шамтосе, а затем и в Машкуле нечто вроде лабораторий. И всё же, самую мрачную славу сникал замок Тиффож. Устав от постоянных неудач, барон отправил Эсташа Бланше на поиски могущественного мага. Бытовало мнение, что подобные кудесники в состоянии вызвать демонов и заставлять тех исполнять любые желания. В мае 1439 г. Бланше привозит в Тиффож итальянского монаха-минорита Франческо Прелати, уверяя, что тот и есть самый настоящий чародей.

В свои 24 года Прелати был уже опытным шарлатаном. Хорошее образование и приятная внешность привлекали «клиентов» и внушали доверие. Итальянцу не стоило большого труда убедить хозяина Тиффожа в своей способности вызывать демона по имени Баррон.

Очень скоро молодого алхимика и барона де Рэ стали объединять не только занятия магией, но и нежные чувства, которые Жиль стал питать к итальянцу.

В нижнем зале донжона Тиффожа, среди военных трофеев и рыцарских доспехов, Прелати начертил огромный круг, внутри которого были изображены кресты, мистические знаки и символы. Всё это, вкупе с заклинаниями из некоей большой книги, снабженной массивной железной застежкой, должно было облегчить вызов демона.

Однажды Прелати заявил своему «спонсору», что мечта о неиссякаемом источнике золота наконец сбылась. Демон уже разбросал по всему залу бесчисленные слитки, но запретил входить в помещение в течение нескольких дней. Жиль был в восторге, ему не терпелось полюбоваться результатом труда своего возлюбленного мага. Прелати вызвался сопровождать барона. Он опередил де Рэ, приоткрыл дверь в зал и тут же ее захлопнул, умело изобразив страшный испуг на лице. Задыхаясь, чародей сообщил своему хозяину, что там извивается мерзкая гигантская зеленая змея. Оба в панике бросились бежать. Овладев собой, Жиль, взяв в руки распятие, в котором хранился кусочек животворящего Креста, изъявил желание вернуться. Прелати убедил возбужденного маршала не делать этого.

В итоге выяснилось, что коварный демон превратил золото в мишуру, которая в руках алхимика приняла вид красноватого порошка. Находчивый шарлатан объяснил неудачу отсутствием жертвоприношения. Демон требует человеческой крови и плоти, причем в большом количестве.

О сеньоре де Рэ уже давно ходили недобрые слухи. Поговаривали, что в ходе ночных оргий он, упиваясь своей жестокостью, до смерти мучил мальчиков из крестьянских семей. Действительно, после возвращения де Рэ с королевской службы в окрестностях замков Шамтосе, Машкуль и Тиффож участились случаи пропаж детей десяти—тринадцати лет.

Не исключено, что Прелати, говоря о необходимости человеческих жертвоприношений, имел в виду преступные наклонности своего господина. Тем самым итальянец хотел еще больше привязать того к занятиям черной магией, а значит и к себе.

Возможно также, что пропавших детей «записали на счет» Жиля задним числом — после следствия и суда.

Достоверно известно, что барон поручил своим слугам, уже упомянутым Анрие и Пуату, доставлять к нему в Тиффож детей. С этой же целью он нанял старуху Перрин Мартен по прозвищу Ла Меффрэ.

Показания слуг, Прелати да и самого Жиля де Рэ полны ужасающих подробностей, в которые трудно поверить. Барон признавался, например, что однажды, в качестве жертвы, преподнес мифическому демону чашу, в которую он положил голову, руку, глаза и половые органы ребенка, обильно полив их кровью жертвы. Анрие и Пуату утверждали, что во время подобных сеансов де Рэ на клочках пергамента писал обращения к демону, используя в качестве чернил либо свою кровь, либо кровь жертв. Те же подручные заявили на церковном суде, что барон отдал им распоряжение уничтожить около сорока детских трупов в замке Машкуль, как только узнал о возможной передаче части его владений под контроль брата Ренэ.

Народная молва потом приписывала Жилю от 7 до 8 сот таких жертв, но в обвинительном акте его процесса поставлена другая цифра - 140!
Посланники Жиля охотились за детьми по деревням и городам под предводительством главного ловчего, де Брикевиля. Старуха Перрина Мартен заманивала детей, слуги барона заталкивали их в мешки и несли в замок. Подробности убийств, фигурировавшие на процессе, ужасны. Говорилось, что Жиль перерезал своим жертвам горло, вырывал внутренности, насиловал агонизирующих детей, расчленял трупы, коллекционировал понравившиеся головы...

Временами хозяина замка охватывали муки совести. Тогда он начинал рыдать, заявлял о прекращении преступных бдений, клялся отправиться в Святую Землю на покаяние. Но то были лишь минуты слабости.

Неизвестно, как долго продолжались бы подобные эксперименты (если они, конечно, имели место в действительности), если бы власть предержащие не связали его разоблачение со своими материальными интересами. Ни герцог Бретонский, ни его канцлер - нантский епископ — не желали возвращать де Рэ земли: ни через шесть лет после сделки, ни когда-нибудь вообще, тем более, что появилась возможность устранить самого барона и захватить прочие его владения.

Их, видимо, не слишком волновала судьба местных крестьянских детей, так как поначалу они не обратили внимания на страшные слухи, ходившие по округе.

Для ареста Жиля де Рэ они нашли другой повод, сделав того объектом церковного преследования. Таким образом, Иоанн V и его канцлер, Жан де Мальструа, помимо прочего, надеялись избежать конфронтации с местным рыцарством, для которого де Рэ был не первым сеньором, но и продолжал оставаться героем Франции.

События развивались довольно быстро. Летом 1440 г. маршал Франции продал замок Сен-Этьен де Мальмор казначею герцога Бретонского — Жоффруа де Феррону, возможно, игравшему роль подставного лица. Во время акта передачи владения между маршалом и братом казначея — духовным лицом Жаном де Ферроном — возникли какие-то недоразумения. Некоторое время спустя на Троицын День барон де Рэ во главе отряда в шестьдесят человек ворвался в церковь замка Сен-Этьен, где в это время причащался Жан де Феррон. Маршал приказал увезти де Феррона в Тиффож, а в Сен-Этьене оставил свой гарнизон. Через несколько дней Тиффож был осажден войсками коннетабля Франции и герцога Бретонского. Жиль, отпустив де Феррона, посчитал было конфликт исчерпанным, но машина преследования уже была запущена.

Церковь, в лице известного нам епископа Нанта — де Мальструа, выдвинула против барона Жиля де Рэ обвинение в святотатстве, так как тот учинил насилие в церкви Сен-Этьена и нарушил неприкосновенность духовного лица, подняв руку на Жана Феррона. Мальструа обратился за помощью в расследовании к Святой Инквизиции. Великий инквизитор Франции Гильом Миричи направил в Нант своего представителя Жана Блуэна. Инквизитора заинтересовали, прежде всего, сведения, касающиеся занятий алхимией и черной магией. Тут же всплыли слухи о детоубийствах в замках барона. Начались допросы свидетелей - родителей пропавших детей. Семь человек дали показания против барона.

13 сентября Жилю де Рэ в Машкуль была направлена повестка с требованием явиться через неделю в Нант, на епископский суд. Параллельно были арестованы и препровождены в крепость Тур-Нёв в Нанте все подручные барона, в том числе и Франческо Прелати.

Инквизиция умела получать нужные показания от своих жертв. Уже 28 сентября все арестованные стали дружно давать обвинительные показания. Они походили на участников какого-то безумного состязания: каждый старался возвести на себя и своего господина как можно больше обвинений. Сам де Рэ в течение первых четырех заседаний церковного суда наотрез отказывался признавать какие-либо из инкриминируемых ему деяний. Ему было очень сложно выдерживать натиск сразу двух обвинителей в лице епископа де Мальструа и инквизитора Блуэна. Ситуация для барона осложнялась еще и тем, что суд лишил его права на адвоката.

В гневе маршал выкрикивал судьям разнообразные оскорбления. Заявлял, что никто из присутствовавших не вправе судить его - барона Жиля де Рэ, маршала Франции, героя Орлеана и Патэ. Он обвинял судей в продажности и торговле церковными должностями, называл обвинение в убийстве 800 детей клеветой. Его не желали слушать и отклонили просьбу о подаче апелляции в вышестоящую инстанцию. Приговор был предрешен. 13 октября, заканчивая очередное публичное заседание, епископ де Мальструа заявил, что суд пришел к выводу о виновности барона Жиля де Рэ по 49 пунктам, среди которых, убийство 34 мальчиков. Затем инквизитор торжественно отлучил Жиля де Рэ от Церкви. В ответ барон заявил, что лучше быть повешенным, чем признать неправедный суд.

Начался допрос свидетелей, из которых двое служителей Жиля, Андре и Пуату, взвели на него целую груду ужасов. Но особенно ценны были показания Прелати, который дал удивительно обстоятельную и пространную картину магии и некромантии, которым при его участии предавался Жиль Рэ. Но тут опять всплывает удивительное обстоятельство. Этот Прелати, явный некромант, человек, обладавший прирученным чертом, вышел сух из воды. Его выпустили на свободу живым и здоровым, равно как и зловещую Меффре, поставщицу живого товара. Очевидно, судьи праведные были им слишком признательны за их показания и считали неблагородным карать столь полезных свидетелей.

В течение двух последующих дней с подсудимым произошли странные изменения. Вероятно, он не в силах был перенести церковного отлучения: несмотря на все свои преступления, он оставался религиозным человеком. Возможно, его поразил вид подручных, изуродованных в застенках инквизиции. В конце концов, он мог — в случае истинности обвинения — испытывать муки совести,

Так или иначе, но 15 октября Жиль де Рэ раскаялся в содеянном. Со слезами на глазах он признал вину и умолял судей снять церковное отлучение. 20 октября преступник просил прекратить дознание, обнародовать показания и вынести окончательный приговор, но неумолимый инквизитор требовал подробностей и назначил на следующий день применение пытки. Жиль был подавлен. Как только его привели в застенок и показали орудия пыток, он взмолился о пощаде и выразил согласие ответить на все вопросы инквизитора и прочих членов суда.

Подробности, сообщенные им, были ужасны. Он заявлял, что пошел на поводу у своих страстей. Председатель светского суда — Пьер де л’Опиталь — долго не мог поверить услышанному. В ответ на его недоумение де Рэ вскричал:

— Поистине, не было никаких других поводов или намерений, кроме тех, которые я вам назвал. Я признался вам в вещах, более тяжелых, чем эти, я сознался вам столько, что можно десять тысяч человек приговорить к смерти!

Де Рэ понимал свою обреченность, его страшил ад, он надеялся на прощение Господа. Он верил в Божественное милосердие, проявляемое в случае полного раскаяния грешника. Может быть, поэтому, навсегда расставаясь с Прелати в зале суда, барон с нежностью произнес:

— До свидания, Франческо, мой друг. Мы встретимся только в раю.

Он не подозревал, что Прелати в этот раз удастся избежать казни. Он был освобожден по ходатайству герцога Анжуйского, который сделал его придворным алхимиком. Через несколько лет его обвинили в подделке печати своего покровителя и казнили.

22 октября состоялся последний допрос. В истерике Жиль упал на колени и, рыдая, стал просить присутствовавших молиться за его грешную душу. Он просил прощения у родителей пропавших детей.

Через три дня прозвучал окончательный приговор церковного суда. Жиль де Лаваль, барон де Рэ, маршал Франции был повинен в вероотступничестве, в вызывании демонов и святотатстве, а также в преступлениях против человеческой природы, в том числе — в убийстве 140 детей. Он подлежал отлучению от Церкви и передаче в руки светского правосудия. Жиль стойко выслушал вердикт. Он не ожидал иного итога и, каясь, просил снять отлучение и дать ему возможность исповедаться перед смертью. Один из режиссеров процесса — Жан де Мальструа — «во имя любви Божьей» провел над де Рэ обряд воссоединения с «матерью нашей, католической Церковью». Исповедовавшись и получив отпущение грехов, Жиль был препровожден на светский суд. Здесь был вынесен смертный приговор для барона де Рэ и его слуг Анрие и Пуату. Трое осужденных должны были принять смерть через повешение и последующее сожжение. Кроме того, Жиль де Рэ перед казнью обязан был выплатить штраф в 50 тысяч ливров в пользу герцога Бретонского.

Иоанн V мог быть удовлетворен: предприятие завершалось с определенной выгодой для него. В своем последнем слове смертник просил о трех одолжениях: во-первых, устроить перед казнью торжественное шествие молящихся о спасении его души; во-вторых, он просил казнить его раньше слуг, дабы те укрепились духом и, в-третьих, просил похоронить его прах в церкви Нотр-Дам де Кармель в Нанте. Все эти нехитрые пожелания были исполнены. Утром 26 октября к городской площади Нанта двинулась траурная процессия. Те, которые еще несколько дней назад проклинали изувера де Рэ, оплакивали его участь и слезно молили Господа простить все прегрешения преступника. Жиль спокойно взошел на помост и, прежде чем принять смерть, нашел в себе силы обратиться с проповедью к собравшимся. Затем он простился с Анрие и Пуату. Через несколько секунд веревка зачеркнула линию жизни тридцатишестилетнего маршала Франции.

Пламя костра взвилось слишком высоко, и веревка быстро перегорела — тело де Рэ повалилось в огонь, откуда его тут же вытащили родственники казненного. Вплоть до конца XVIII в. останки барона покоились в церкви Нотр-Дам де Кармель. В годы революции могила была разорена, а прах исчез. Осталось лишь имя, которое стало символом маниакальной жестокости.

Тем не менее, следует признать, что в деле Жиля де Рэ осталось много неясностей.

Процесс был организован врагами барона, людьми, заинтересованными в его гибели. Тела убитых детей так и не удалось обнаружить; исключение составляют два детских скелета, найденных в Тиффоже. Датировать время смерти жертв было тогда невозможно, так что могла произойти ошибка.

В ходе процесса следствие смогло найти только десять человек, прямо обвинивших де Рэ в убийствах детей, а инкриминировалось ему куда большее количество смертей. Наконец, как свидетельствует история, инквизицию редко интересовала истина. Для нее делом чести было доказать обвинение, причем любым способом, включая пытки и лжесвидетельства.

Материалы дела наводят на мысль о том, что признания «Синей Бороды» могли оказаться бредом душевно неуравновешенной личности, которая стала жертвой психоза на почве религиозно-мистической экзальтации, столь часто встречавшейся на всех этапах существования человечества.

История же Жиля де Ре окружена таким густым туманом легенды, созданной в ходе процесса, что уже трудно или невозможно разглядеть подлинные черты человека, бывшего некогда сподвижником Жанны д"Арк. Что касается "Синей Бороды", Чарльз Лие, оговариваясь, что он не знаток по части народных преданий, все же крепко удивляется, какими путем Жиль Рэ превратился в "Синюю Бороду" народных сказаний. Между тем, в одной бретонской балладе имя Синей Бороды и Жиля Рэ так чередуется в куплетах, что оба лица, очевидно, считались за одно. Народная фантазия превратила замученных детей в убитых жен. А синий цвет бороды, вероятно, идет вообще из другой легенды.
Обвинениям против Жиля де Рэ почему-то верят чаще, чем другим. Может быть потому, что романтическая литература с удовольствием эксплуатировала его имя, превратив в самого жуткого злодея того, кто мог бы почитаться, как национальный герой Франции. Между тем, эти обвинения до тошноты стандартны. Старая поговорка гласит: "Когда хотят убить собаку, говорят, что она бешеная". Стремясь возбудить всеобщее любопытство и враждебность, теологи изобрели все эти мерзости и приписывали их то катарам, то тамплиерам, то ведьмам, то масонам. Когда-то, во время гонений на христианство, распространялись подобные же легенды о гнусностях христианского культа - свальном грехе во время богослужений, неистовых пиршествах, причащении кровью младенцев и т.д. Если просуммировать количество детей, якобы погубленных "ведьмами", станет удивительно, как это европейцы не вымерли совсем. Процесс над Рэ отличает только большая обстоятельность по сравнению с обычными судами над "ведьмами": свидетели, подробности... Это объясняется положением, которое занимал обвиняемый; а также то, что массовая "охота на ведьм" еще не началась и это была как бы репетиция. "Проба пера" показала, что инквизиции по зубам даже маршал Франции. Позднее, когда такие процессы стали обычными, у инквизиции не было ни желания ни возможности подходить к ним столь обстоятельно...

Жил-был однажды человек, у которого водилось множество всякого добра: были у него прекрасные дома в городе и за городом, золотая и серебряная посуда, шитые кресла и позолоченные кареты, но, к несчастью, борода у этого человека была синяя, и эта борода придавала ему такой безобразный и грозный вид, что все девушки и женщины, бывало, как только завидят его, так давай бог поскорее ноги.

У одной из его соседок, дамы происхождения благородного, были две дочери, красавицы совершенные. Он посватался за одну из них, не назначая, какую именно, и предоставляя самой матери выбрать ему невесту. Но ни та, ни другая не соглашались быть его женою: они не могли решиться выйти за человека, у которого борода была синяя, и только перекорялись между собою, отсылая его друг дружке. Их смущало то обстоятельство, что он имел уже несколько жен и никто на свете на знал, что с ними сталось.

Синяя Борода, желая дать им возможность узнать его покороче, повез их вместе с матерью, тремя-четырьмя самыми близкими их приятельницами и несколькими молодыми людьми из соседства в один из своих загородных домов, где и провел с ними целую неделю. Гости гуляли, ездили на охоту, на рыбную ловлю; пляски и пиры не прекращались; сна по ночам и в помине не было; всякий потешался, придумывал забавные шалости и шутки; словом, всем было так хорошо и весело, что младшая из дочерей скоро пришла к тому убеждению, что у хозяина борода уж вовсе не такая и синяя и что он очень любезный и приятный кавалер. Как только все вернулись в город, свадьбу тотчас и сыграли.

По прошествии месяца Синяя Борода сказал своей жене, что он принужден отлучиться, по меньшей мере на шесть недель, для очень важного дела. Он попросил ее не скучать в его отсутствие, а напротив, всячески стараться рассеяться, пригласить своих приятельниц, повести их за город, если вздумается, кушать и пить сладко, словом, жить в свое удовольствие.

Вот, - прибавил он, - ключи от двух главных кладовых; вот ключи от золотой и серебряной посуды, которая не каждый день на стол ставится; вот от сундуков с деньгами; вот от ящиков с драгоценными камнями; вот, наконец, ключ, которым все комнаты отпереть можно. А вот этот маленький ключик отпирает каморку, которая находится внизу, на самом конце главной галереи. Можешь все отпирать, всюду входить; но запрещаю тебе входить в ту каморку. Запрещение мое на этот счет такое строгое и грозное, что если тебе случится - чего боже сохрани - ее отпереть, то нет такой беды, которой ты бы не должна была ожидать от моего гнева.

Супруга Синей Бороды обещалась в точности исполнить его приказания и наставления; а он, поцеловав ее, сел в карету и пустился в путь. Соседки и приятельницы молодой не стали дожидаться приглашения, а пришли все сами, до того велико было их нетерпение увидать собственными глазами те несметные богатства, какие, по слухам, находились в ее доме. Они боялись прийти, пока муж не уехал: синяя борода его их очень пугала. Они тотчас отправились осматривать все покои, и удивлению их конца не было: так им все показалось великолепным и красивым! Они добрались до кладовых, и чего-чего они там не увидали! Пышные кровати, диваны, занавесы богатейшие, столы, столики, зеркала - такие огромные, что с головы до ног можно было в них себя видеть, и с такими чудесными, необыкновенными рамами! Одни рамы были тоже зеркальные, другие - из позолоченного резного серебра. Соседки и приятельницы без умолку восхваляли и превозносили счастье хозяйки дома, а она нисколько не забавлялась зрелищем всех этих богатств: ее мучило желание отпереть каморку внизу, в конце галереи.

Так сильно было ее любопытство, что, не сообразив того, как невежливо оставлять гостей, она вдруг бросилась вниз по потайной лестнице, чуть шеи себе не сломала. Прибежав к дверям каморки, она, однако, остановилась на минутку. Запрещение мужа пришло ей в голову. «Ну, - подумала она, - будет мне беда за мое непослушание!» Но соблазн был слишком силен - она никак не могла с ним сладить. Взяла ключ и, вся дрожа как лист, отперла каморку. Сперва она ничего не разобрала: в каморке было темно, окна были закрыты. Но погодя немного она увидела, что весь пол был залит запекшейся кровью и в этой крови отражались тела нескольких мертвых женщин, привязанных вдоль стен; то были прежние жены Синей Бороды, которых он зарезал одну за другой. Она чуть не умерла на месте от страха и выронила из руки ключ. Наконец она опомнилась, подняла ключ, заперла дверь и пошла в свою комнату отдохнуть и оправиться. Но она до того перепугалась, что никаким образом не могла совершенно прийти в себя.

Она заметила, что ключ от каморки запачкался в крови; она вытерла его раз, другой, третий, но кровь не сходила. Как она его ни мыла, как ни терла, даже песком и толченым кирпичом - пятно крови все оставалось! Ключ этот был волшебный, и не было возможности его вычистить; кровь с одной стороны сходила, а выступала с другой.

В тот же вечер вернулся Синяя Борода из своего путешествия. Он сказал жене, что на дороге получил письма, из которых узнал, что дело, по которому он должен был уехать, решилось в его пользу. Жена его, как водится, всячески старалась показать ему, что она очень обрадовалась его скорому возвращению. На другое утро он спросил у нее ключи. Она подала их ему, но рука ее так дрожала, что он без труда догадался обо всем, что произошло в его отсутствие.

Отчего, - спросил он, - ключ от каморки не находится вместе с другими?

Я его, должно быть, забыла у себя наверху, на столе, - отвечала она.

Прошу принести его, слышишь! - сказал Синяя Борода.

После нескольких отговорок и отсрочек она должна была наконец принести роковой ключ.

Это отчего кровь? - спросил он.

Не знаю отчего, - отвечала бедная женщина, а сама побледнела как полотно.

Ты не знаешь! - подхватил Синяя Борода. - Ну, так я знаю! Ты хотела войти в каморку. Хорошо же, ты войдешь туда и займешь свое место возле тех женщин, которых ты там видела.

Она бросилась к ногам своего мужа, горько заплакала и начала просить у него прощения в своем непослушании, изъявляя притом самое искреннее раскаяние и огорчение. Кажется, камень бы тронулся мольбами такой красавицы, но у Синей Бороды сердце было тверже всякого камня.

Ты должна умереть, - сказал он, - и сейчас.

Коли уж я должна умереть, - сказала она сквозь слезы, - так дай мне минуточку времени богу помолиться.

Даю тебе ровно пять минут, - сказал Синяя Борода, - и ни секунды больше!

Он сошел вниз, а она позвала сестру свою и сказала ей:

Сестра моя Анна (ее так звали), взойди, пожалуйста, на самый верх башни, посмотри, не едут ли мои братья? Они обещались навестить меня сегодня. Если ты их увидишь, так подай им знак, чтоб они поторопились. Сестра Анна взошла на верх башни, а бедняжка горемычная временя от времени кричала ей:

Сестра Анна, ты ничего не видишь?

А сестра Анна ей отвечала:

Между тем Синяя Борода, ухватив огромный ножище, орал изо всей силы:

Иди сюда, иди, или я к тебе пойду!

Сию минуточку, - отвечала его жена и прибавляла шепотом:

А сестра Анна отвечала:

Я вижу, солнышко яснеет и травушка зеленеет.

Иди же, иди скорее, - орал Синяя Борода, - а не то я к тебе пойду!

Иду, иду! - отвечала жена и опять спрашивала сестру:

Анна, сестра Анна, ты ничего не видишь?

Я вижу, - отвечала Анна, - большое облако пыли к нам приближается.

Это братья мои?

Ах, нет, сестра, это стадо баранов.

Придешь ли ты наконец! - вопил Синяя Борода.

Еще маленькую секундочку, - отвечала его жена и опять спросила:

Анна, сестра Анна, ты ничего не видишь?

Я вижу двух верховых, которые сюда скачут, но они еще очень далеко. Слава богу, - прибавила она, погодя немного. - Это наши братья. Я им подаю знак, чтоб они спешили, как только возможно.

Но тут Синяя Борода такой поднял гам, что самые стены дома задрожали. Бедная жена его сошла вниз и бросилась к его ногам, вся растерзанная и в слезах.

Это ни к чему не послужит, - сказал Синяя Борода, - пришел твой смертный час.

Одной рукой он схватил ее за волосы, другою поднял свой страшный нож… Он замахнулся на нее, чтоб отрубить ей голову… Бедняжка обратила на него свои погасшие глаза:

Дай мне еще миг, только один миг, с духом собраться…

Нет, нет! - отвечал он. - Поручи душу свою богу!

И поднял уже руку… Но в это мгновение такой ужасный стук поднялся у двери, что Синяя Борода остановился, оглянулся… Дверь разом отворилась, и в комнату ворвались два молодых человека. Выхватив свои шпаги, они бросились прямо на Синюю Бороду.

Он узнал братьев своей жены - один служил в драгунах, другой в конных егерях, - и тотчас навострил лыжи; но братья нагнали его, прежде чем он успел забежать за крыльцо. Они прокололи его насквозь своими шпагами и оставили его на полу мертвым.

Бедная жена Синей Бороды была сама чуть жива, не хуже своего мужа: она не имела даже довольно силы, чтобы подняться и обнять своих избавителей. Оказалось, что у Синей Бороды не было наследников, и все его достояние поступило его вдове. Одну часть его богатств она употребила на то, чтобы выдать свою сестру Анну за молодого дворянина, который уже давно был в нее влюблен; на другую часть она купила братьям капитанские чины, а с остальною она сама вышла за весьма честного и хорошего человека. С ним она забыла все горе, которое претерпела, будучи женою Синей Бороды.

April 29th, 2013

Кто не слышал о злодее, увековеченном Шарлем Перро под именем Синей Бороды? С тех пор как история была напечатана в 1697 году в сборнике «Сказки моей матушки Гусыни…». Синебородый рыцарь одну за другой убивал своих жен-красавиц, как только те осмеливались нарушить строжайший запрет мужа: не пользоваться ключом от некой таинственной комнаты. Очередная хозяйка замка, естественно, не могла справиться с любопытством. Она открывала заветную дверь и… взору красавицы представала страшная картина: в холодном полумраке на окровавленном полу лежали бездыханные тела прежних недолгих спутниц жизни ее супруга. Ошеломленная открытием девушка, наконец, осознавала смысл мрачного предупреждения странного супруга, однако - слишком поздно. Застигнутая врасплох несчастная присоединялась к чудовищной коллекции в подземелье. Для тех, кто менее начитан, «Синяя Борода» - просто синоним то ли многоженца, то ли женоубийцы…

Эту сказку читали все дети Европы, а вот откуда она появилась, известно не каждому взрослому. Считается, что прообразом Синей Бороды послужил Жиль де Монморанси-Лаваль, барон де Рэ, маршал Франции, герой Столетней войны, современник и соратник знаменитой Жанны д’Арк. Вот только справедливо ли достались ему «лавры» убийцы и колдуна?

Утром 26 октября 1440 года площадь перед нантским кафедральным собором была запружена огромной толпой. Всем хотелось поглядеть на казнь знатного сеньора, обвиненного в чудовищных преступлениях. В соборе маршал Жиль де Рэ каялся и просил прощения. У церкви - за вероотступничество, ересь, богохульство и колдовство. У своего сеньора, герцога Жана Бретонского, - за многочисленные убийства малолетних детей. Церемония не была долгой - уже в десятом часу с площади к месту казни тронулась процессия повозок: на первой - сам маршал, за ним - двое его ближайших слуг-телохранителей и, по их собственным показаниям, помощников в нечестивых делах - Анри Гриар и Этьен Корийо. Эти двое, люди незнатные, полчаса спустя будут заживо сожжены на костре. Их господина палач задушит гарротой, «символически» подожжет хворост под мертвым телом, тут же вытащит труп, который и передадут родственникам. Те, впрочем, остерегутся хоронить «изверга» в фамильном склепе - он найдет вечное упокоение под безымянной плитой в кармелитском монастыре на окраине Нанта…

Eloi Firmin Fron. Gilles de Laval, sire de Rais. Портрет из галереи маршалов Франции в Версале.

Пытались также идентифицировать Синюю Бороду с бретонским королем 6 века по имени Кунмар или Коморр, который женился на святой Трифиме, дочери герцога Ваннского.

Фрески в церкви Морбихана рассказывают всю эту историю, но так как они принадлежат 17 веку и были нарисованы на 6 лет после появления сказки Перро, вряд ли автор взял за образец ту историю. В остальном же легенда о Коморре очень стара. В «Больших Хрониках» 1531 года Алэн Бушар пишет: «Коморр уже убил нескольких своих жен. Герох, граф Ваннский, на захотел отдать ему в жены свою дочь Трифиму, но потом согласился, при условии, что святой Гильд воскресит ее, если понадобится. Новая королева однажды зашла в часовню, где были похоронены жены Коморра, и ей явились их тени, предупредившие королеву, что король убивает свою жену, как только та забеременеет. Так как Трифима были именно в этом положении, она испугалась. Тени дают ей разные предметы, чтобы помочь ее бегству, и Трифима убегает. Коморр преследует ее, настигает и отрубает голову. Граф Герох просит святого Гильда выполнить свое обещание, тот идет к трупу, приставляет голову к телу, и слезами и молитвами упрашивает Бога воскресить королеву». Эта история тоже легендарна. Коморр убивает своих жен, так как, вроде Эдипа, его сын должен убить его.

В других случаях страшный герой ест трупы. Но это не так важно для главной темы сказки: испытание жены, обычно запрещение входить в комнату, от которой ей дают ключ.

Есть еще такая необычная версия, что прототипом «синей бороды» стал ни кто иной как Генрих Vlll, король Англии, отец незабвенной Елизаветы. Именно он проявил верх изобретательности в делах семейных несмотря на приверженность протестантизму, со своими шестью женами обращался скажем так, жестко.

Почему борода именно синего цвета?

Эта история – самая мистическая! Настоящая легенда с сюрреалистическим развитием событий, где даже появляется властелин преисподней!

«Мимо замка Жиля де Рэ ехали граф Одон де Тремеак и его невеста Бланш де Лерминьер. Барон пригласил их на обед. Но когда гости уже собрались уезжать, он приказал бросить графа в каменный мешок, а испуганной Бланш предложил стать его женой. Та отказалась. Тогда он повел ее в церковь и стал пылко клясться, что в случае согласия «навсегда отдаст ей душу и тело». Бланш согласилась - и в тот же миг превратилась в Дьявола синего цвета. Дьявол засмеялся и сказал барону: «Теперь ты в моей власти». Он сделал знак - и борода Жиля тоже стала синей. «Теперь ты не будешь Жилем де Лавалем, - прогрохотал Сатана. - Тебя будут звать Синяя Борода!»

Но мы с вами все таки подробнее рассмотрим основную версию …

Наперсник дофина

«Жил-был человек, у которого были красивые дома и в городе, и в деревне, посуда, золотая и серебряная, мебель вся в вышивках и кареты, сверху донизу позолоченные. Но, к несчастью, у этого человека была синяя борода, и она делала его таким гадким и таким страшным, что не было ни одной женщины или девушки, которая не убежала бы, увидев его ». Уже в самом начале сказки, похоже, содержится первый навет на героя нашей истории, носившего, судя по портретам, аккуратно подстриженную темную бородку.

Жиль де Рэ, рожденный в 1404 году в замке Машкуль на границе Бретани и Анжу, - отпрыск старинного и знатного рода, давшего Франции двенадцать маршалов и шесть коннетаблей (носитель этой должности соединял обязанности главнокомандующего и военного министра).

О его детстве источники ничего не говорят, что обычно для той смутной эпохи. Известны лишь самые общие сведения. В 1415-м одиннадцатилетний Жиль и его младший брат Рене лишились обоих родителей: отец Ги де Лаваль, барон де Рэ, погиб то ли на войне, то ли на дуэли, матушка скончалась чуть раньше, а дети оказались под опекой своего деда Жана де Краона. Тот, видимо, приложил немало сил, чтобы привить Жилю любовь к чтению и наукам - занятиям, вообще-то, не слишком популярным у довольно грубого в те времена рыцарства. Во всяком случае, в зрелом возрасте его воспитанник страстно собирал древности и проявлял крайнюю пытливость ума. Проведя большую часть жизни в седле и на поле брани, он тем не менее умудрился составить богатую библиотеку и никогда не жалел денег на ее пополнение.

Памятник Бертрану дю Гесклену, знаменитому полководцу, предку Жиля де Рэ.
Еще в юном возрасте этот блестящий рыцарь выгодно (но, заметьте, в первый и единственный раз!) женился на девице Катрин, внучке виконта де Туара, и получил вдобавок к и без того немалому состоянию два миллиона ливров приданого и обширные земли в Пуату (в том числе замок Тиффож, которому суждено будет сыграть немалую роль в его дальнейшей судьбе). Женой он интересовался мало и почти не уделял ей внимания. Достаточно сказать, что родилась у них - в 1429 году - только одна дочь, Мари де Лаваль.

А вот богатством своим барон де Рэ пользовался, по крайней мере, любовно, внимательно и рачительно. В краткий срок оно помогло расположить к себе наследника, принца Карла Валуа, и получить место в его свите. Молодой дофин, почти ровесник Жиля, в отличие от своего нового придворного вечно жил у края финансовой пропасти, в силу чего его шансы на французскую корону приближались к нулю. Да и корона-то была призрачной: половину страны уже давно прочно занимали англичане и их союзники бургундцы, а во многих провинциях хозяйничали местные феодалы. Бедному во всех отношениях принцу с трудом удавалось удерживать только города в долине Луары, и при этом он и носа не высовывал из своей резиденции в Шинонском замке.
Бушующая кругом Столетняя война и определила поприще нашего героя. Он решился сделать ставку на дофина Карла, в те годы правильность этого выбора была совсем не очевидна. Однако барон не изменил ему и не просчитался.

Порни, Замок «Синей Бороды», Сегодня мы видим постройку 19 века. Французская революция сровняла крепость с землей — из-за славы Жиля де Рэ, или просто по стечению обстоятельств. Она была восстановлена только в 19 веке.

Национальный герой

В Жиле де Рэ текла кровь прославленного коннетабля Бертрана Дюгесклена - знаменитейшего из полководцев страны, погибшего в 1380 году. Конечно, внучатому племяннику «грозы англичан» не давали покоя лавры знаменитого предка. И ему удалось достичь столь же громкой славы. Преодолевая вялость и апатию своего сюзерена и друга Карла, барон де Рэ не жалел сил и средств. Он за свой собственный счет формировал крупные отряды и совершал - с 1422 по 1429 год - весьма удачные рейды по землям, занятым врагом, штурмом взял несколько замков и, наконец, покрыл себя общенациональной славой, сражаясь рука об руку с Жанной д’Арк под Орлеаном и при Жаржо. За эти подвиги Монморанси-Лаваль уже в 25 лет стал маршалом Франции - случай беспрецедентный! Злые языки утверждали, что случилось это благодаря тому, что барон де Рэ на свои деньги содержал не только войско, но и Карла со всем его двором, оплачивая всевозможные пиры, охоты и прочие увеселения, которые так обожал дофин. Впрочем, и действительные военные подвиги маршала никто не ставил под сомнение.

После памятной Орлеанской победы в мае 1429 года война покатилась к успешному для Карла концу. 17 июля того же года он короновался в Реймсе - месте, где традиционно с 498 года венчались на царство французские короли. Победа Валуа уже вызывала так мало сомнений, что Жиль де Рэ счел уместным осторожно дать понять новоиспеченному государю, что теперь, когда все идет хорошо, пора начать расплачиваться по займам. И, как нередко бывает в подобных случаях, маршал не только не получил обратно потраченные средства, но вдобавок еще впал в немилость и был удален от двора. Ведь хорошо известно: маленький долг рождает должника, большой - врага.

Гравюры XVI столетия иногда еще изображают Жиля де Рэ благородным воином (фото слева: ROGER-VIOLLET/EAST NEWS). Но лубочные листки XIX века по большей части живописуют «достоверные» сцены обнаружения чудовищных «улик» (фото: AKG/EAST NEWS)

Ошибка Жиля де Рэ

С 1433 года наш герой - официально в отставке. Он тихонько живет себе в замке Тиффож в глухой Бретани и от скуки зачитывается книгами по алхимии. В конце концов, в ней была и насущная нужда - его финансовые дела шли все так же скверно, а надежда поправить их возвратом королевского долга улетучилась.

Видимо, в поисках выхода из денежных затруднений Жиль де Рэ совершает и главную стратегическую ошибку в жизни. В 1436 году он радушно принимает у себя нового дофина - Людовика. Принимает как сына своего старого боевого друга и короля. Барон не мог не знать, что дофин, будущий король Людовик XI, хитрейший из монархов Европы, уже сейчас интригует против отца и в поместьях маршала, собственно, укрывается от монаршего гнева. Хорошо зная Карла, как же мог он сомневаться, что тень вражды отца и сына ляжет на него самым непосредственным образом (пусть даже формально визит Людовика был представлен ему как «инспекторская» проверка).

Наказание последовало незамедлительно. Чтобы добыть хоть какую-то наличность, маршалу приходилось закладывать недвижимость - то один замок, то другой… Операции эти были абсолютно законны и выгодны, но от короля последовал указ: барона Жиля де Рэ в коммерческих операциях с его владениями ограничить. Для опального маршала это стало немалым ударом - тем с большим усердием он принялся искать способ превращения свинца в золото. Он приказал своему алхимику Жилю де Силле сконцентрироваться только на этой задаче.

Под алхимическую лабораторию переоборудовали чуть ли не весь первый этаж замка Тиффож. Хозяин не скупился на расходы. Его агенты скупали в промышленных масштабах нужные для опытов компоненты, некоторые из которых - например, акульи зубы, ртуть и мышьяк - стоили по тем временам очень дорого.

Но, как нетрудно догадаться, это не помогло - получить золото никак не удавалось. В сердцах маршал распрощался с более или менее трезвомыслящим де Силле и в 1439 году пригласил на место главного алхимика Франческо Прелати, который, по всей видимости, убедил барона в своей исключительности. Возможно, его привлек тот факт, что итальянец прямо заявлял, что он - колдун и держит в услужении личного демона, через чье посредство общается с миром мертвых (и это в то время, как прежние «ученые мужи» барона были в основном священниками).

К сожалению, очень скоро Франческо Прелати получил огромную власть над своим хозяином, человеком сколь эрудированным, столь и нестандартно мыслящим. Последнее качество заставляло его все время желать общения с людьми необыкновенными, явно ломающими рамки современных ему представлений о науке. Однако на сей раз наш герой не распознал явного шарлатана.
Со временем об их колдовских упражнениях прослышала вся Бретань и ужаснулась до такой степени, что вмешаться пришлось самому герцогу Бретонскому, вассалом которого был барон де Рэ. Вскоре герцог во главе двухсот вооруженных солдат стучал в ворота Тиффожа. Тучи над головой маршала сгустились, но он сам еще не знал, насколько они грозны.

Древний старец Синяя Борода на иллюстрациях Гюстава Доре к сказке Шарля Перро не имеет уже совершенно никакого сходства с реальным Жилем де Рэ. Фото: ROGER-VIOLLET/EAST NEWS

Еще один злодей…

Большинство филологов - исследователей волшебных сказок, а также историков сходятся на мысли, что в истории Синей Бороды реальный сюжет с казнью Жиля де Рэ наложился причудливым образом на мифологический, литературный, а не наоборот, как это бывает обычно. С самого раннего Средневековья в Бретани (а также в кельтских областях Великобритании - Корнуолле и Уэльсе) был популярен сюжет о графе Кономоре, который женился на некоей Трефинии, впоследствии святой. Он просил руки девушки у ее отца, графа Героха, но тот отказал «по причине чрезвычайной жестокости и варварства, с которыми тот обращался с другими своими женами, которых, как только они становились беременными, приказывал убивать самым бесчеловечным образом». Так, во всяком случае, сообщает «Жизнеописание святых Бретани». Затем при посредничестве одного праведного аббата свадьба - при торжественных клятвах Кономора вести себя достойно - все же состоялась. Но едва Трефиния забеременела, граф - язычник в душе - все же убил ее, очевидно, исполняя какой-то дьявольский ритуал. Далее, как гласит легенда, последовали воскрешение святой и кара убийце. Не правда ли, контуры будущей «страшилки» о Синей Бороде вполне просматриваются? Учитывая, что в XV веке, когда жил Жиль де Рэ, рассказы такого рода составляли основной массив местного фольклора, неудивительно, что судьба маршала соединилась с ними. И неудивительно, что дети, «замученные» сеньором де Монморанси-Лавалем, слились в народной памяти с женами из легенд о Кономоре и уже в таком виде попали к Шарлю Перро. Обычное дело в истории литературы…

Пробный удар

В конце августа 1440 года монсеньор Жан де Малеструэ, епископ Нантский, главный советник и «правая рука» герцога Бретонского, выступил в кафедральном соборе с сенсационной проповедью перед толпой прихожан. Его преосвященству якобы стало известно о гнусных преступлениях одного из знатнейших дворян Бретани, маршала Жиля де Рэ, «против малолетних детей и подростков обоего пола». Епископ потребовал, чтобы «люди всякого звания», располагающие хоть какими-то сведениями об этих «леденящих душу деяниях», доносили ему о них.
Речь епископа, исполненная многозначительных недомолвок, произвела в слушателях впечатление, будто следствие располагает серьезными уликами. На самом же деле Малеструэ было тогда известно об одном-единственном исчезновении ребенка, которое хоть как-то удавалось связать с Жилем де Рэ, и произошло оно за месяц до судьбоносной проповеди. О прямых доказательствах не шло и речи - очевидно, что правящие верхи Бретонского герцогства просто решили использовать удобный случай, чтобы расправиться с опальным маршалом.
Вскоре у епископа появился повод проинформировать обо всем главу инквизиционного трибунала Бретани - отца Жана Блуэна. В общем, следствие с этих пор развернулось по всем направлениям. Уже через несколько дней на свет появился обвинительный акт. На современников он произвел сильное впечатление. Чего здесь только не было: и человеческие жертвоприношения домашнему демону, и колдовство «с применением специальных технических средств», и убийства детей с расчленением и сжиганием их тел, и сексуальные извращения…
Обвинительное заключение из 47 пунктов было отправлено герцогу Бретонскому и генеральному инквизитору Франции Гийому Меричи. Маршала официально поставили о них в известность 13 сентября 1440 года и предложили ему явиться в епископальный суд для объяснений.

Инквизиционный процесс в Нанте мало напоминал современный состязательный суд. Фото: ALAMY/PHOTAS

Обвинение в колдовстве

Заседание трибунала было назначено на 19 сентября, и Жиль де Рэ наверняка понимал: у него есть более чем веские основания уклониться от явки. Если обвинения в пропаже детей он еще мог счесть «неопасными», то колдовские манипуляции, подробно описанные в обвинительном акте, могли стать причиной больших неприятностей. Церковь преследовала их весьма свирепо. Кроме того, герцог Бретонский санкционировал еще и светское разбирательство, и оно тоже дало кое-какие результаты…

В принципе оставалась возможность бежать в Париж и пасть к ногам Карла VII, но, видимо, надежды на помощь старого друга было очень мало, раз обвиняемый не захотел воспользоваться этим средством. Он остался в Тиффоже и объявил, что непременно явится в суд. Тут его положение еще ухудшили собственные приближенные, чьи нервы оказались не так крепки. Друг Жиля, Роже де Бриквилль, и бывший доверенный алхимик Жиль де Силле на всякий случай пустились в бега. В ответ прокурор Бретани Гийом Шапейон объявил их розыск, что дало ему законную возможность явиться со стражниками в баронский замок и схватить там других подозреваемых: колдуна-итальянца и телохранителей барона - Гриара и Корийо. Все эти люди последние годы провели бок о бок с хозяином и, конечно, могли много порассказать о его занятиях. Что они, собственно, и сделали на суде, заседавшем в октябре 1440 года в городской ратуше Нанта. Власти постарались придать процессу как можно большую гласность: о нем было объявлено на площадях всех городов Бретани, и на него приглашали всех, кто мог иметь хоть какое-то, истинное или мнимое, отношение к делу (при этом требование обвиняемого об адвокате отвергли!). Зрители допускались свободно, и наплыв их оказался столь велик, что многим пришлось торчать за дверьми. В адрес Жиля де Рэ неслись оскорбления, женщины бросались на охранников, чтобы прорваться поближе и суметь плюнуть «проклятому злодею» в лицо.

Ну а что касается показаний… Достаточно сказать, что они оправдали ожидания толпы.

Алхимик Франческо Прелати под присягой заявил, что барон де Рэ сочинил и кровью написал соглашение с демоном Барроном, в котором обязался приносить последнему кровавые жертвы за три дара: всеведения, богатства и власти. Свидетелю неизвестно, получил ли обвиняемый эти дары, но жертвы он приносил: сначала пробовал откупиться курицей, но по требованию Баррона перешел на детей.
Жиль де Силле подробно рассказал о сексуальном поведении своего бывшего патрона - чудовищных надругательствах над несовершеннолетними обоего пола. Кроме того, подтвердил, что барон участвовал в алхимических экспериментах, отдавая себе отчет в их греховности, и, таким образом, впал в ересь.

О пропавших детишках свидетельствовали их родители. Кое-кто из них заявлял, что последний раз видел своих детей, когда отправлял их во владения барона де Рэ - просить милостыню. Наконец, Гриар и Корийо дали самые жуткие показания, будто маршал коллекционировал человеческие головы, которые хранились в особой темнице замка, а также о том, что, почувствовав опасность ареста, маршал лично приказал им эти головы уничтожить (показание особенно важное, ввиду того что при многочисленных обысках во владениях маршала ничего подозрительного найдено не было).

Печать Зла

Как же возникла связь между реально существовавшим бароном Жилем де Рэ и литературным персонажем Синей Бородой? И почему «борода» именно «синяя»? Известно, что, собирая бретонские легенды, Шарль Перро, в частности, записал такую: мимо замка Жиля де Рэ ехали граф Одон де Тремеак и его невеста Бланш де Лерминьер. Барон пригласил их на обед. Но когда гости уже собрались уезжать, он приказал бросить графа в каменный мешок, а испуганной Бланш предложил стать его женой. Та отказалась. Тогда он повел ее в церковь и стал пылко клясться, что в случае согласия «навсегда отдаст ей душу и тело». Бланш согласилась - и в тот же миг превратилась в Дьявола синего цвета. Дьявол засмеялся и сказал барону: «Теперь ты в моей власти». Он сделал знак - и борода Жиля тоже стала синей. «Теперь ты не будешь Жилем де Лавалем, - прогрохотал Сатана. - Тебя будут звать Синяя Борода!» Вот вам и соединение двух сюжетных линий: в фольклорном сознании якобы замученные дети превратились в жен, а «печатью нечистой силы» стал цвет бороды. Конечно же, обросло предание и топографическими признаками: буквально все разрушенные замки близ Нанта и в долине Луары ко времени Перро приписывались Жилю де Рэ, а в Тиффоже за пару монет показывали комнату, где он резал то ли маленьких ребят, то ли женщин.

Вынужденное признание

Какими бы крепкими нервами ни обладал бывалый полководец, наверняка он испытал потрясение. Тем большее уважение вызывает то невозмутимое спокойствие, с которым он продолжал твердить о своей невиновности и требовать адвоката. Видя, что никто и не думает слушать его, он заявил, что лучше пойдет на виселицу, чем будет присутствовать в суде, где все обвинения лживы, а судьи - злодеи. Такого, в свою очередь, не могли стерпеть «злодеи»: епископ Нантский немедленно отлучил обвиняемого от церкви, а 19 октября суд постановил пытать его, дабы «побудить прекратить гнусное запирательство».

Жиля де Монморанси-Лаваля, барона де Рэ, растянули на так называемой лестнице. Этот способ пытки, самый популярный в тогдашней Франции, заключался в том, что жертву, привязав за руки и за ноги, растягивали на горизонтальной решетке, как на дыбе. Под пыткой мужественный маршал быстро раскаялся в былом упорстве и пообещал впредь быть сговорчивее. Для начала он преклонил колени перед епископом, смиренно просил его снять отлучение, а позже начал давать показания и мало-помалу «сознался» во всем. Для полной «капитуляции» перед судом, правда, потребовались новые пытки, 21 октября, но уж после них Жиль де Рэ публично согласился и с тем, что «наслаждался пороком», и подробно описал свои любимые способы убийства и собственные ощущения при этом. Барон сам назвал число замученных им детей - 800 (таким образом, он должен был умерщвлять по одному ребенку в неделю последние 15 лет!). Но суд благоразумно посчитал, что довольно будет и 150.

25 октября епископ Нантский повторно «исторг Жиля де Рэ из лона Церкви Христовой» за «столь тяжкие прегрешения против догматов веры и законов человеческих, что невозможно человеку и вообразить их». В тот же день «грешника», естественно, приговорили к костру - вместе с его «словоохотливыми» сообщниками. В качестве акта особой гуманности (все-таки речь шла о маршале Франции) в случае покаяния и примирения с церковью Жилю де Рэ обещали не сжигать его живьем, а предварительно задушить.

Маршал предпочел примириться с церковью на этих относительно гуманных условиях и был казнен со своими сообщниками на следующий день. Среди друзей-родственников казненного маршала не нашлось ни одного, кто бы рискнул защищать его имя и честь.

Прошло несколько столетий, прежде чем некоторые историки стали указывать на разного рода изъяны и нестыковки обвинений в процессе над героем Столетней войны. Сомнителен уж сам факт совершения инкриминированных ему деяний. Во всяком случае, оговор его специально подготовленными свидетелями представляется весьма вероятным, а признания под пыткой недорогого стоят. Кроме того, подозрения вызывает и такой факт: самые одиозные персонажи процесса, вроде колдуна Франческо Прелати, подверглись всего лишь заключению (из которого он, кстати, скоро и легко бежал). Возможно, оговорили де Рэ по почину короля, испытывавшего сильную неприязнь к своему бывшему другу: он был уверен, что Жиль поддерживает опального дофина Людовика, а главное, Карлу очень не хотелось возвращать маршалу огромный долг.

Имя Жиля де Рэ в качестве маньяка Синей Бороды, убийцы женщин и детей, упоминали разные авторы готического или оккультного жанра: Роберт Блох, Артур Мейчен, Еремей Парнов… А в небольшом рассказе Кира Булычева «Синяя борода» злодеем оказывается начальник лаборатории, который демонтирует недисциплинированных биороботов.

Только в 1992 году по инициативе писателя-историка Жильбера Пруто состоялся новый судебный процесс полностью реабилитировавший Жиля де Рэ. Извлеченные из архивов инквизиции документы рассказали, что не было ни замученных детей, ни страшных опытов. Исследователи приняли во внимание многое, в том числе свидетельства современников. Например, хронист XV века Монстреле так писал о приговоре, вынесенном Жилю де Рэ: «Большинство дворян Бретани, особенно те, что находились с ним в родстве, пребывали в величайшей печали и смущении от его позорной смерти. До этих событий он был гораздо более знаменит как доблестнейший из рыцарей».

Все оказалось проще пареной репы. Таким образом герцог Бретани Иоанн V решил прибрать к рукам часть замков, принадлежавших барону. Вот он и развернул кампанию, подкупив духовных и административных лиц. Король, которому бывший сподвижник был уже не нужен, дал свое «добро», и состоялось жестокое шоу в средневековом стиле.

Нашлось объяснение и тому, каким образом Жиль де Ре стал Синей Бородой, героем народных легенд, собранных Шарлем Перро. Имя барона было столь популярно, что неоднократно упоминалось в устных сказаниях. И в одной из бретонских баллад оказалось рядом с некой Синей Бородой из другой истории. Случай соединил их, а народная фантазия превратила замученных детей в убитых жен. Вот такая история.

Хочу вам напомнить еще несколько историй: , Оригинал статьи находится на сайте ИнфоГлаз.рф Ссылка на статью, с которой сделана эта копия -

Сказка «Синяя борода» предназначена для школьников. У одного богача была синяя борода, из-за этого его баялись все. Одной девушке он показался не ужасным, а добрым человеком, поэтому она вышла замуж за него. Но девушка жестоко ошиблась – Синяя Борода убивал своих жен.

Сказка Синяя борода скачать:

Сказка Синяя борода читать

Жил-был однажды человек, у которого водилось множество всякого добра: были у него прекрасные дома в городе и за городом, золотая и серебряная посуда, шитые кресла и позолоченные кареты, но, к несчастью, борода у этого человека была синяя, и эта борода придавала ему такой безобразный и грозный вид, что все девушки и женщины, бывало, как только завидят его, так давай бог поскорее ноги.

У одной из его соседок, дамы происхождения благородного, были две дочери, красавицы совершенные. Он посватался за одну из них, не назначая, какую именно, и предоставляя самой матери выбрать ему невесту. Но ни та, ни другая не соглашались быть его женою: они не могли решиться выйти за человека, у которого борода была синяя, и только перекорялись между собою, отсылая его друг дружке. Их смущало то обстоятельство, что он имел уже несколько жен и никто на свете на знал, что с ними сталось.

Синяя Борода, желая дать им возможность узнать его покороче, повез их вместе с матерью, тремя-четырьмя самыми близкими их приятельницами и несколькими молодыми людьми из соседства в один из своих загородных домов, где и провел с ними целую неделю. Гости гуляли, ездили на охоту, на рыбную ловлю; пляски и пиры не прекращались; сна по ночам и в помине не было; всякий потешался, придумывал забавные шалости и шутки; словом, всем было так хорошо и весело, что младшая из дочерей скоро пришла к тому убеждению, что у хозяина борода уж вовсе не такая и синяя и что он очень любезный и приятный кавалер. Как только все вернулись в город, свадьбу тотчас и сыграли.

По прошествии месяца Синяя Борода сказал своей жене, что он принужден отлучиться, по меньшей мере на шесть недель, для очень важного дела. Он попросил ее не скучать в его отсутствие, а напротив, всячески стараться рассеяться, пригласить своих приятельниц, повести их за город, если вздумается, кушать и пить сладко, словом, жить в свое удовольствие.

Вот, - прибавил он, - ключи от двух главных кладовых; вот ключи от золотой и серебряной посуды, которая не каждый день на стол ставится; вот от сундуков с деньгами; вот от ящиков с драгоценными камнями; вот, наконец, ключ, которым все комнаты отпереть можно. А вот этот маленький ключик отпирает каморку, которая находится внизу, на самом конце главной галереи. Можешь все отпирать, всюду входить; но запрещаю тебе входить в ту каморку. Запрещение мое на этот счет такое строгое и грозное, что если тебе случится - чего боже сохрани - ее отпереть, то нет такой беды, которой ты бы не должна была ожидать от моего гнева.

Супруга Синей Бороды обещалась в точности исполнить его приказания и наставления; а он, поцеловав ее, сел в карету и пустился в путь. Соседки и приятельницы молодой не стали дожидаться приглашения, а пришли все сами, до того велико было их нетерпение увидать собственными глазами те несметные богатства, какие, по слухам, находились в ее доме. Они боялись прийти, пока муж не уехал: синяя борода его их очень пугала. Они тотчас отправились осматривать все покои, и удивлению их конца не было: так им все показалось великолепным и красивым! Они добрались до кладовых, и чего-чего они там не увидали! Пышные кровати, диваны, занавесы богатейшие, столы, столики, зеркала - такие огромные, что с головы до ног можно было в них себя видеть, и с такими чудесными, необыкновенными рамами! Одни рамы были тоже зеркальные, другие - из позолоченного резного серебра. Соседки и приятельницы без умолку восхваляли и превозносили счастье хозяйки дома, а она нисколько не забавлялась зрелищем всех этих богатств: ее мучило желание отпереть каморку внизу, в конце галереи.

Так сильно было ее любопытство, что, не сообразив того, как невежливо оставлять гостей, она вдруг бросилась вниз по потайной лестнице, чуть шеи себе не сломала. Прибежав к дверям каморки, она, однако, остановилась на минутку. Запрещение мужа пришло ей в голову. "Ну, - подумала она, - будет мне беда за мое непослушание!" Но соблазн был слишком силен - она никак не могла с ним сладить. Взяла ключ и, вся дрожа как лист, отперла каморку. Сперва она ничего не разобрала: в каморке было темно, окна были закрыты. Но погодя немного она увидела, что весь пол был залит запекшейся кровью и в этой крови отражались тела нескольких мертвых женщин, привязанных вдоль стен; то были прежние жены Синей Бороды, которых он зарезал одну за другой. Она чуть не умерла на месте от страха и выронила из руки ключ. Наконец она опомнилась, подняла ключ, заперла дверь и пошла в свою комнату отдохнуть и оправиться. Но она до того перепугалась, что никаким образом не могла совершенно прийти в себя.

Она заметила, что ключ от каморки запачкался в крови; она вытерла его раз, другой, третий, но кровь не сходила. Как она его ни мыла, как ни терла, даже песком и толченым кирпичом - пятно крови все оставалось! Ключ этот был волшебный, и не было возможности его вычистить; кровь с одной стороны сходила, а выступала с другой.

В тот же вечер вернулся Синяя Борода из своего путешествия. Он сказал жене, что на дороге получил письма, из которых узнал, что дело, по которому он должен был уехать, решилось в его пользу. Жена его, как водится, всячески старалась показать ему, что она очень обрадовалась его скорому возвращению. На другое утро он спросил у нее ключи. Она подала их ему, но рука ее так дрожала, что он без труда догадался обо всем, что произошло в его отсутствие.

Отчего, - спросил он, - ключ от каморки не находится вместе с другими?

Я его, должно быть, забыла у себя наверху, на столе, - отвечала она.

Прошу принести его, слышишь! - сказал Синяя Борода.

После нескольких отговорок и отсрочек она должна была наконец принести роковой ключ.

Это отчего кровь? - спросил он.

Не знаю отчего, - отвечала бедная женщина, а сама побледнела как полотно.

Ты не знаешь! - подхватил Синяя Борода. - Ну, так я знаю! Ты хотела войти в каморку. Хорошо же, ты войдешь туда и займешь свое место возле тех женщин, которых ты там видела.

Она бросилась к ногам своего мужа, горько заплакала и начала просить у него прощения в своем непослушании, изъявляя притом самое искреннее раскаяние и огорчение. Кажется, камень бы тронулся мольбами такой красавицы, но у Синей Бороды сердце было тверже всякого камня.

Ты должна умереть, - сказал он, - и сейчас.

Коли уж я должна умереть, - сказала она сквозь слезы, - так дай мне минуточку времени богу помолиться.

Даю тебе ровно пять минут, - сказал Синяя Борода, - и ни секунды больше!

Он сошел вниз, а она позвала сестру свою и сказала ей:

Сестра моя Анна (ее так звали), взойди, пожалуйста, на самый верх башни, посмотри, не едут ли мои братья? Они обещались навестить меня сегодня. Если ты их увидишь, так подай им знак, чтоб они поторопились. Сестра Анна взошла на верх башни, а бедняжка горемычная временя от времени кричала ей:

Сестра Анна, ты ничего не видишь?

А сестра Анна ей отвечала:

Между тем Синяя Борода, ухватив огромный ножище, орал изо всей силы:

Иди сюда, иди, или я к тебе пойду!

Сию минуточку, - отвечала его жена и прибавляла шепотом:

А сестра Анна отвечала:

Я вижу, солнышко яснеет и травушка зеленеет.

Иди же, иди скорее, - орал Синяя Борода, - а не то я к тебе пойду!

Иду, иду! - отвечала жена и опять спрашивала сестру:

Анна, сестра Анна, ты ничего не видишь?

Я вижу, - отвечала Анна, - большое облако пыли к нам приближается.

Это братья мои?

Ах, нет, сестра, это стадо баранов.

Придешь ли ты наконец! - вопил Синяя Борода.

Еще маленькую секундочку, - отвечала его жена и опять спросила:

Анна, сестра Анна, ты ничего не видишь?

Я вижу двух верховых, которые сюда скачут, но они еще очень далеко. Слава богу, - прибавила она, погодя немного. - Это наши братья. Я им подаю знак, чтоб они спешили, как только возможно.

Но тут Синяя Борода такой поднял гам, что самые стены дома задрожали. Бедная жена его сошла вниз и бросилась к его ногам, вся растерзанная и в слезах.

Это ни к чему не послужит, - сказал Синяя Борода, - пришел твой смертный час.

Одной рукой он схватил ее за волосы, другою поднял свой страшный нож... Он замахнулся на нее, чтоб отрубить ей голову... Бедняжка обратила на него свои погасшие глаза:

Дай мне еще миг, только один миг, с духом собраться...

Нет, нет! - отвечал он. - Поручи душу свою богу!

И поднял уже руку... Но в это мгновение такой ужасный стук поднялся у двери, что Синяя Борода остановился, оглянулся... Дверь разом отворилась, и в комнату ворвались два молодых человека. Выхватив свои шпаги, они бросились прямо на Синюю Бороду.

Он узнал братьев своей жены - один служил в драгунах, другой в конных егерях, - и тотчас навострил лыжи; но братья нагнали его, прежде чем он успел забежать за крыльцо. Они прокололи его насквозь своими шпагами и оставили его на полу мертвым.

Бедная жена Синей Бороды была сама чуть жива, не хуже своего мужа: она не имела даже довольно силы, чтобы подняться и обнять своих избавителей. Оказалось, что у Синей Бороды не было наследников, и все его достояние поступило его вдове. Одну часть его богатств она употребила на то, чтобы выдать свою сестру Анну за молодого дворянина, который уже давно был в нее влюблен; на другую часть она купила братьям капитанские чины, а с остальною она сама вышла за весьма честного и хорошего человека. С ним она забыла все горе, которое претерпела, будучи женою Синей Бороды.

Прототип Синей бороды

Прототипом Синей бороды считают французского маршала. Жиль де Монморанси-Лаваль барон де Рэ граф де Бриен –печально известный, как сатанист, человек, с нарушенной психикой. Поговаривают, что кроме того, что маршала подозревали в колдовстве, он ещё и развращал детей, и мальчиков, и девочек; занимался алхимией. Однако своих жен он не убивал, хотя многие историки пытаются приписать ему и этот грех. Сейчас этот человек известен под именем Жиль де Рэ как сподвижник Жанны Д’арк. Его казнили за все его преступления, хотя на самом деле опирались больше на слухи, чем на факты. Уж слишком сильный страх он внушал людям.

За все содеянное этим человеком, а это более 200 преступлений, его считали и считают одним из самых опасных и непредсказуемых преступников. Именно за то, какой страх он внушал, автор Синей бороды – Шарль Перро и взял его в качестве прототипа для своей сказки. Кстати говоря, многие другие писатели и композиторы использовали в своих произведениях этого персонажа.

Хоть Жиль и был таким с одной стороны ужасным человеком, с другой стороны он был храбрейшим из воинов. Битва при Турели, в которой он одержал победу, принесла ему известность и запечатлела его имя в истории, несмотря на все другие его бесчестья.

Существует также и другая версия того, кто является прототипом Синей бороды. Говорят однажды Трифина, жена Кономора (правитель Бретани) случайным образом забрела в тайную комнату мужа, где нашла трупы его бывших жен. При помощи магии она узнала, что все женщины были на тот момент беременны. Как только Трифина забеременела сама, она попыталась сбежать, но это ей не удалось.

Синяя борода: краткое содержание

Синяя борода – богатый человек, который живет один в своем замке. Все вокруг его знают и боятся. На это есть несколько причин. Первая – это конечно цвет его бороды, который смущает своей ненормальностью, вторая – необъяснимые пропажи всех девушек, которые выходят за него замуж.

Рядом с дворцом Синей бороды живут две девушки – сестры. Он приглашает их вместе с подружками и друзьями на недельный отдых за город и младшая из сестер решает, что их сосед не такой уж и страшный. Ей он начинает казаться добрым и услужливым. И вот она решается и выходит замуж за Синюю бороду.

Свадьба сыграна и девушка переезжает в замок. Неожиданно Синяя борода собирается в дорогу и наказывает своей жене гулять и развлекаться, пользоваться любыми богатствами, но только не входить в коморку. (Зачем он дает ей тогда ключик от этой коморки? Видимо, всё-таки ему хотелось, чтобы она в неё вошла.)

К девушке приходят подружки, они осматривают весь замок вместе, поражаясь всем убранствам и неслыханным богатствам. Тут жена Синей бороды не выдерживает, бежит в коморку и открывает её. О, господи, там она обнаруживает трупы бывших жен. От страха она роняет ключ и пачкает его в крови. Ужасно то, что отмыть кровь не получается – ключ заколдован. Как только девушка оттирает пятно, оно тут же появляется снова.

К тому же раньше времени возвращается Синяя борода. Он понимает, что жена открыла дверь и хочет её убить. Та просит пару минут, а сама отправляет свою сестру смотреть, едут ли братья и если едут – поторопить их. Вот Синяя борода хватается за нож и тут врываются братья девушки и убивают его.